Лучшие песни Владимира Высоцкого
Текст песни Песня автозавистника
Произошел необъяснимый катаклизм,
Я шел домой по тихой улице своей,
А мне навстречу нагло пер капитализм,
Звериный лик свой скрыв под маской жигулей.
Я по подземным переходам не пойду,
Писк тормозов мне, как роман о трех рублях,
Затем ли гиб и мерз в семнадцатом году,
Чтоб частный собственник глумился в жигулях.
А он мне не друг и не родственник,
А он мне заклятый враг,
Очкастый частный собственник
В зеленых, серых, белых жигулях.
Ну ничего, я к старой тактике пришел,
Ушел в подполье, пусть ругают за прогул.
Сегодня ночью я три шины пропорол,
Так полегчало без снотворного уснул.
Дверь проломить купил отбойный молоток,
Электродрель попробуй крышу пропили.
Не дам порочить наш советский городок,
Где пиво варят под названьем жигули.
Мне за грехи мои не будет ничего,
Я в психбольнице все права завоевал,
И я б их к стенке ставил через одного
И направлял на них груженый самосвал.
Мне мой товарищ по борьбе достал домкрат,
Вчера кардан мы к магазину с ним снесли.
Не дам, чтоб капиталистический фиат
Маскировался под названьем жигули.
Но скоро я машину сделаю свою,
Все части есть, но от владения уволь.
Отполирую и с разгону разобью, .
Нет, что-то екнуло, ведь части-то свои,
Недосыпал, недоедал, пил только чай
Все, еду, еду регистрировать в гаи,
Ах черт, москвич меня забрызгал, негодяй.
А он мне не друг и не родственник,
А он мне заклятый враг.
Очкастый частный собственник
В зеленых, серых, белых москвичах.
Все песни Владимира Высоцкого
В деревне
В субботу, летним вечером, из города к матери в деревню приехал на машине сын. Старая мать вышла из дома и поцеловала его. Он приезжал к ней каждый выходной, и она всегда ждала его. Жила она одна в доме, на краю опустевшей деревни, а переезжать к сыну в » городскую» клетку»- так она называла квартиру, не хотела. Прожила она одну зиму у него и измаялась.
Сын с женой на работе весь день, внучка в институте, поговорить не с кем. Телевизор ей не очень нужен. На улицу спускаться с восьмого этажа не хочется, да и лифт не всегда работал. Ждала она с нетерпением весны и попросила сына увезти её в деревню, как только растаял снег. Привыкла к родному дому, к своей земле.
Когда он открыл калитку, дворовый пёс Тузик,, увидев его, стал повизгивать от радости и встал на задние лапы. Он подошёл к нему, стал гладить его рыжеватую голову, а тот смотрел на него любящими чёрными глазами и норовил лизнуть руку. Мать пожаловалась: «Кроты одолели. Подкапывают огород. Поле рядом не паханное, брошенное. Оттуда они и пожаловали ».
Он переоделся, взял лопату и пошёл на огород. Выкопал небольшие ямки, поставил на незваного гостя крючки-тройники, которые припасал для рыбной ловли. Потом взял вёдра и наносил в дом воды из колодца, который под бугром был, в овражке. Попил с удовольствием ключевой водички, вкусней которой, как он считал, нет ничего на свете.
В овраге заросшем тополями и орешником, течёт небольшая речушка. Лягушки хором расквакались на всю округу, когда он воду носил, для него, что ли, старались? За речушкой виден некошеный луг. Некому косить и не для кого. На этой деревенской улице живёт ещё одна ветхая старушка, которая корову давно не держит. Отвязал он Тузика, закурил и пошёл прогуляться за околицу.
Пёс рад до безумия свободе, то отбежит от него, то подбежит, смотрит на него благодарно, будто сказать хочет: « Эх, хорошо мы гуляем». В поле перепёлка кричит: « Пить- полоть,- пить- полоть». Дождя просит, что ли, его уже больше месяца нет. Воздух здесь — дышишь- не надышишьcя. Свежий, чистый, травами пахнет. Солнце село и потемнело небо.
Красноватая большая луна поднимается из-за перелеска. Вернулся он во двор, когда темно было. Мать зовёт ужинать, а уходить с улицы не хочется. Соловей свищет так, что душу, чертенок, наизнанку выворачивает. Колено за коленом, одна трель лучше другой. Всё небо в несметных ярких звёздах и сияющих цепочках созвездий. Млечный путь проходит через ночное небо широкой белой дорогой.
Красотища какая, боже… Такого неба в городе не увидишь, там звёзды еле заметны. За ужином мать говорила ему: — Все поуехали. Деревня пустая. А раньше только на нашей улице дворов двадцать было. И в каждом доме человек по пять, а то и больше. Отец твой, царство ему небесное, пять лет дубовый дом строил, думал, ты в нём жить будешь. Умру я, никому он не нужен будет.
Ты- то в городе прижился. Да и как здесь жить? Колхоз развалился. Работы нет. Газа нет. Помыться и то по человечески нельзя. Дороги плохие. Больница за тридцать километров. Школу закрыли. Вот и разъехались люди кто куда. Осталась на улице я да Степановна, привыкли мы здесь, видно тут и помрём.
Поужинав, он лёг спать, но, несмотря на усталость, долго не мог заснуть, думал о материнских словах. Жалко было мать, жалко деревню, но что он мог сделать? Уснул он под успокаивающее и монотонное свиристенье сверчка. На следующий день он работал на огороде. Из вырытых накануне ямок достал двух поймавшихся на крючки кротов и отдал их кошке.
Вечером перед отъездом в город, он сидел с матерью на лавочке в саду. Он не торопился уезжать, и ей не хотелось расставаться с ним, но она, беспокоясь за него, сказала, что пора ехать, чтобы засветло добраться до города. Она вышла за ворота его провожать. Он сел в машину и отъезжая оглянулся. Через заднее стекло увидел мать. Она стояла на дороге и крестила уезжающую машину.
А ему нужно было ехать в город. В многолюдный, шумный, душный город. Там ждала его жена с дочкой. Там он работал. Но в следующую субботу он поедет в деревню опять.
Юрий Курский