Комсомольская путевка

 

Молодежные песни

Век двадцатый, год двадцатый,
Объясняю обстановку
Все на фронт ушли ребята,
Закрывается райком.
Получили дьяволята
Комсомольскую путёвку,
И винтовку со штыком.

Век двадцатый, год тридцатый,
Ни минуты остановки.
Молодежь спешит в коммуну,
Словно в песне паровоз.
И страна вручает юным
Комсомольскую путёвку
На Магнитку и в колхоз.

 

Век двадцатый, час проклятый,
Началась бомбардировка.
Защищать страну Советов,
Снова юность в бой пошла.
А в кармане, возле сердца,
Комсомольская путёвка
На геройские дела.

Век двадцатый — наши годы,
Это  с будущим стыковка.
Реки хлынули в турбины,
Колосится целина.
Как воззвание о мире,
Комсомольская путёвка
Нашей юности дана.

 

Все молодежные песни

Прикосновение к детству

Мой родительский дом всегда на виду.  Стоит себе, отцом построенный, на пригорке отдельно от улицы, как  ясно солнышко. Очень часто его вижу и всегда цепляю взглядом, проезжая мимо. Вроде ничего особенного. Три окна тебе навстречу и одно на речку. Много лет не изменившийся рисунок наличников и опалубки дома. Крыша, ворота.  На задах хозяйственные постройки  и  огород , упиравшейся в дивную по своей красоте каменную гору. 

Как положено с пещерой, маленькими сосенками, площадкой для обзора  чудесного вида на излучину реки  и всей остальной деревни. Да, и еще, эта гора служила нам деревенским  пацанам  замечательным полигоном для игры в  войнушку,  в прятки, первого опыта разжигания костров, пускания бумажных самолетиков, и других детских и не детских шалостей.  Проводил я там все свое свободное детское время с утра до  позднего вечера, пока мать с огорода  не позовет домой.  

 Память. Что то помнится, что то не помнится. Забывается. У всех, наверное, так.  Живем себе и не знаем, что неожиданно можно дотронуться  до самого сокровенного, что называется детством. Счастливым детством.    Совершенно нечаянно я решил испытать свою «ниву» на крутом бугре возле дома , где  родился. Что-то я тогда не удачно выжал сцепление  и внедорожник неожиданно заглох. 

Я вышел из машины, вдруг  поскользнулся  и руками уперся в красную до боли знакомую глину. Конечно именно здесь, именно из этой глины я лепил пистолетики и смешных человечков. Мои ладони привычным движением взяли комок и машинально стали крутить шарик, потом лепешку, потом ствол,  рукоять  и вот он револьвер с барабаном. Осталось только нацелиться в сторону  пещеры на горе, где обычно прятались разбойники.  

 Я оглянулся вокруг- не видит ли кто моих не взрослых движений. Положил самодельную игрушку на крышу машины.  Непроизвольно пошел к воротам дома и вдруг почувствовал, как вливаюсь во что-то легкое, беспечное, родное, до боли знакомое пространство. Все.  Ручка на воротах, столбы, рисунок строганых досок, разворошило мою память и парализовало сознание.

Рука  привычно надавила на ручку  и я услышал знакомый скрип .  Кажется, я прислонился к дереву ворот, и вроде хотел обнять что-то. Легкий  чужой замок  не позволил мне войти внутрь и немного отрезвил меня.  В ту минуту я понял , что  действительно очень неосторожно  прикоснулся к своему детству и нечаянно  задел дремавшие клетки моей памяти. 

Сердце неожиданно застучало, и я машинально схватился за колья оградки. Тихонечко перебирая их, как ребенок  делавший первые шаги,  подошел к лужку перед  домом и сел на зеленую  траву. Даже здесь через много, много  лет, каждый  листочек под ладонью, которая ласкала траву, казался родным и знакомым.    Пейзаж, вид с пригорка, на котором стоит родительский дом, окончательно растрогали меня и на глазах появились слезы взрослого мужчины. 

 Оказывается одно дело смотреть на родной дом, совершенно другое снова увидеть тот мир, который ты много лет назад сфотографировал своими детскими глазами.     Излучина реки, остров со  знакомыми очертаниями берегов и многолетней ольхи.  Порядок домов деревни, елочки на пригорке за рекой, темно зеленая  глухая тайга до горизонта, до сих пор пыльная дорога. 

Именно с этого пригорка я пятилетним  мальчишкой, наблюдал всю трагедию вдруг  неимоверно разлившейся  реки.  Наводнение в начале 60х годов  наш дом не тронуло, а вот деревня вдоль реки пострадала сильно.  Взбесившаяся  река на моих глазах  уносила мощным течением все, что  могло плыть,   и топила сразу то, что не держалось на воде. Я помню, как  по реке плыл целый дом , разбиравшийся течением по бревнышкам.  

  Блеснула в памяти и белая зимняя река с прорубью, сугробы в овраге,  ледоход. И почему то мокрые носки, за которые постоянно ругала меня мать. Она не понимала отчего ее сынок приходит домой всегда  с головы до ног мокрый .  На реке  мне нужно тогда было проверить каждую ямку и каждый обрывистый берег в любое время года. И чтобы не получить шлепка от матери, мы с мальчишками, прежде чем идти домой шли в лес. Разжигали костер и сушили мокрую одежду. Однажды за таким костром, поздно вечером, и застал нас отец. Не  бил, не ругал, помог одеться и взял обещание больше так не делать.  

 Напротив на пригорке  непривычная пустота. Здесь стоял бабушкин домик и огромный тополь. Забор, за которым у бабушки созревала огромная, не как в лесу, земляника. Одна доска у забора была не прибита, и я залазил  в огород лакомиться ягодой. Однажды я заметил, как бабушка наблюдала за мной, и наверное впервые в жизни испытал чувство стыда. Помню ее похороны и поминки, где до отвала, взрослые нас детей закормили пирогами.  А потом,  оказывается, нужно было есть еще и кашу, потом компот с ягодами. 

Да, давно это было.    Справа солнце, привычно цепляясь за верхушки деревьев, закатывалось за гору. Должно быть сейчас из- за околицы появится деревенское стадо и мать с кусочком хлеба пойдет со мной встречать корову.  Потом на дворе я услышу привычное- вжик,  вжик ,вжик. Не повторимый звук струй молока .    Снова залюбовался горой за домом и взглядом поймал «ниву», неуклюже стоявшую на косогоре. Ее вид  вывел меня из оцепенения и вернул в реальность. 

Конечно, нужно срочно уезжать отсюда и никогда без надобности не приближаться к святому для себя месту. Зачем сознательно делать себе больно.  Не нужно.  Тогда я принял такое, казалось твердое решение.  Да вот дорогой, осознав  происшедшее,  вдруг  подумал, что все таки когда  ни будь перед своим последним дыханием ,еще раз прийти на этот пригорок перед  домом, и решить для себя что то важное.  

  Алексей Тихомиров