Лучшие стихи А.С.Пушкина

 

Друзьям

Вчера был день разлуки шумной,
Вчера был Вакха буйный пир,
При кликах юности безумной,
При громе чаш, при звуке лир.

Так! Музы вас благословили,
Венками свыше осеня,
Когда вы, други, отличили
Почетной чашею меня.

Честолюбивой позолотой
Не ослепляя наших глаз,
Она не суетной работой,
Не резьбою пленяла нас;

Но тем одним лишь отличалась,
Что, жажду скифскую поя,
Бутылка полная вливалась
В ее широкие края.

Я пил — и думою сердечной
Во дни минувшие летал
И горе жизни скоротечной,
И сны любви воспоминал;

Меня смешила их измена:
И скорбь исчезла предо мной,
Как исчезает в чашах пена
Под зашипевшею струей.

Александр Сергеевич Пушкин. Все стихотворения

Сельпо

В день, когда кололи поросенка, я просила, чтобы меня куда-нибудь увели со двора. Поросенок так пронизывающе визжал, что я не могла слушать, затыкала уши, убегала на огород, везде было слышно. И жаль было порося, я помню, как совсем недавно он был маленьким и резвым, бегал по двору, бодренько хрюкал, взвизгивал и дрожал хвостиком — закорючкой.

Теперь, конечно, стал значительнее и ленивее. Весь день потом казался таким темным, нерадостным, проходил в раздумьях: о беззаботности поросенка, о его участи, и о коварстве людей. Хотя и солнышко могло быть яркое, и взрослые все оживленные. Дедушка в такие дни бывал очень шумный, всеми руководил. Приезжали дядя Боря, дядя Леня, помогали деду.

Резали, обжигали, разделывали: мотолыжки и голову для студня, сало на засолку. Бабушка сидела возле бани на низенькой скамеечке, мыла в тазу потроха. А вечером жарили, внушительных размеров, сковороду печенки. Большие сочные куски. Все были довольные. А день, все равно, был грустным. Мы с Надей с утра уходили к Гале Фроловой. Я там отвлекалась. Хорошо у них дома. Маленькая у них изба, — только «упечь» и комната. Слева, за печью, за занавеской, — закуток, там одна кровать, да сундук.

Чисто везде. Семья у Гали небольшая, их только две дочки у родителей — Галя и Катя, и у них всегда образцовая чистота. Печка, как будто, только вчера «белЕная». Окошки, словно и стекол в них нет, занавески — задергушки, белые, белые, с прошвой. Кровать убрана хорошо: покрывало гладко постелено, одеяла пышные, из-под них выставляется, вязаная крючком, кайма подзора, стопа взбитых пуховых подушек, одна на другой, покрытых кружевной накидушкой ручной работы.

Пол тоже чистый. Доски широкие, светлые, наверно, даже некрашеные, полосатые домотканые половики постелены в три дорожки. И кот Васенька, сидит возле блюдца с молоком, у печки, гладкий, толстый, всем довольный. Черно-белый: грудка белая, как манишка, и передние лапки; а сам весь черный, шерсть с искрой. Картинка. Лубок.

На подоконнике дальнего окна в комнате всегда стоит маленькая, игрушечная, фарфоровая посудка — невиданное изящество. У нас в саду есть посудка, но она металлическая, алюминиевая, грубая. А эта, такая роскошная. Я, когда приходила к Гале, меня всегда тянуло к этому окошку с посудкой. Галя разрешала, играй, сколько хочешь. 

Каждый день кто-нибудь из домашних ходил в продуктовый магазин — сельпо. У нас в поселке три магазина: один на центральной улице, большой, там разные товары, не только продукты, много всего; другой за мостом, дальний; и сельпо, которое через улицу от нас. Туда всегда и ходили за продуктами. Обычно, это было обязанностью Татьяны или Нади. Когда было сухо, ездили на велосипеде. И тогда брали меня или Таньку. Вообще, младшим теткам приходилось все время «таскаться» с нами, чтобы бабушка могла в это время сделать какую-то работу по хозяйству, не отвлекаясь на нас.

Утром она перечисляет продукты, которые надо купить: сахар, хлеб, сливочное масло… Мне тогда думалось, что это масло делают из слив. У нас слив не было, только терновник, и мне казалось, что, наверно, этот привозной продукт очень необходим бабушке. Я была удивлена и разочарована, когда поняла, что это желтенькое масло, которое нам кладут в кашу, называется «сливочным».

«Фу ты, ну ты! Я то, думала, купим сейчас что-то особенное, лиловое!» — какие только мысли не посетят непросвещенную детскую голову?! Ни с чем несравнимый, плотный и пестрый, смешанный запах сельского магазина. Шумная очередь. Сельпо, как клуб, здесь все новости. Длинные, крашеные деревянные полки вдоль всей стены, все заставлено.

Над прилавком висят липкие, спиралевидные ленты — ловушки для мух. Угол занимает большой, толще бабушки в обхвате, рулон бумаги. Ее режут ножом на столе, и вертят из нее кульки, в которые насыпают крупу, сахар, пряники, — все, что надо, и рыбу, которая в бочках в рассоле, тоже заворачивают в эту бумагу. А кильку, так прямо в кулек, его, хоть и скрутят из двух-трех слоев бумаги, но, все равно, снизу этот многослойный фунтик промокает, и темные капли, пахнущего пряностями, рассола сочатся и тюкают, тюкают, всю дорогу.

Из рыбы, в нашем магазине бывает только соленая селедка и килька, и в банках: бычки в томате, кильки, опять же, — батареи банок на полках. Под постное масло приносили из дома бутылку, у нас большая такая, мутно-зеленая была, продавщица наливала в нее через воронку масло, и если не было специально приспособленной пробки, скручивали затычку из оберточной бумаги.

А подтеки на бутылке и масляные капли на столе затирались ветошкой. Мое внимание всегда привлекали шоколадки, которые были уложены в высокие фигурные башенки, конфеты в ярких, цветных фантиках, мармелад в коробочках, перевязанных тесьмой, жестяные баночки с леденцами — монпансье, «ландринки» их еще называли. А на прилавке, на подносе возвышалась зеленовато-серой глыбой подсолнечная халва, закрытая масляной бумагой.

Продавщица большим ножом откалывала кусок и взвешивала. Покупались продукты, несколько буханок хлеба: ржаного, ситного белого, саек, складывали в сетчатые авоськи и привязывали к багажнику велосипеда, вешали на руль. Иногда бабушка сама пекла хлеб, дома, но это означало, что ей, и кому-то из дочерей, в эту ночь, когда пекли хлеб, спать не придется. Пахло тогда в доме изумительно! Этот аромат нас будил и звал скорей позавтракать. У

ууу, свежим то, тепленьким хлебушком, да с молочком! Хватало выпеченного хлеба дней на пять. Складывали его в полотняный мешок, и лежали караваи, ждали своего часа. Круглые ситники. Такой вкусный, плотный и тягучий мякиш был у этого хлеба! Молока не всегда всем хватало, чтобы просто пить цельным. Если, например, корова стельная, в «запуске», перед отелом…

С молоком в это время был напряженный период. Бабушка, чтобы всем в семье досталось молочного, варила «кофий», был такой кофейный напиток в пачках: «Балтика»,»Ячменный», «Золотой колос». Разводила молоко водой, и заваривала большущую кастрюлю. Бывало, придут ученики, она их кормит щами, картошкой. «Ну вот. А на версы то, вон кофию с ситником пейте. Или чай с забелой». — Скажет им бабушка.

Вера Дудак