Ах зачем ты меня целовала

Русские романсы

 Ах, зачем ты меня целовала,
Жар безумный в груди затая.
Ненаглядным меня называла,
И клялась я твоя, я твоя.

В тихий час упоительной встречи,
Только месяц в окошко сверкал.
Полон страсти, я дивные плечи,
Без конца целовал, целовал.

А теперь беспредельные муки,
Суждены мне злодейской судьбой.
И не слышны мне дивные звуки,
Милый, как я счастлива с тобой.

Ах, зачем ты меня целовала,
Жар безумный в груди затая.
Ненаглядным меня называла,
И клялась я твоя, я твоя.

Все русские романсы

 

ДЕРЕВЕНСКИЙ РОМАН

Клара вышла из электрички на знакомую с детства платформу. Сколько лет прошло, а ничего не изменилось: те же бордюры, скамейки, даже душистый табак на клумбах того же цвета. Нет, изменилось. Появился виадук над железнодорожными путями. Раньше их перебегали через рельсы, чтобы успеть на электричку.

От платформы к поселку вела узкая тропинка, по которой за все время ее существования прошла не одна тысяча пар ног. Много лет назад, уезжая, Клара сказала, что больше сюда не вернется ни под каким соусом, но получилось, как получилось. Кусты цеплялись за сумку и чемодан, будто не хотели пускать ее обратно в тот мир, из которого она с таким трудом когда-то вырвалась.

Казалось, что все сложилось, ан нет. Жизнь взяла и написала новую страницу. Выйдя из перелеска, Клара столкнулась с Тонькой, вернее, Антониной, своей бывшей одноклассницей, которая никуда не уезжала, да и не стремилась то ли от лени, то ли ее устраивала эта жизнь.

— Кларка, привет! Ты, как сюда, на побывку? В отпуск? А как же тебя твой благоверный одну-то отпустил? Тоня задавала вопросы один за другим, не дожидаясь ответа на предыдущий. В поселке ее называли сарафанным радио, потому что у нее было какое-то звериное чутье на новости и события. Она первой узнавала кто с кем женится, разводится, у кого кто родился, кто к кому в гости прикатил…

А, узнав, сразу бежала в сельпо, где всегда можно было встретить пару — тройку товарок. Те с удовольствием ее выслушивали, обсуждали и тут же делились, что-то переврав, свеженькой информацией уже со своими знакомыми. — Привет, Тоня. Нет, насовсем.

— Не поняла. Ты же так рвалась из деревни. Музыкалку окончила. Здесь коровам, что ли на лугу будешь на своей пианине играть? Тебе, чего в городе не жилось? — Надоело. -А где же твой муж? Вы с ним в позапрошлом годе приезжали вместе. -Году, — машинально поправила ее Клара.

-Чего? -не поняла Антонина. -Я приехала одна… Все Тоня, пока. У Антонины в голове появилось сразу море мыслей, почему Клара вернулась в поселок, да еще одна, да еще и насовсем. Мозг заработал с удвоенной силой.

Ее просто распирало, и срочно надо было с кем-то на эту тему поговорить. Забыв куда шла, она развернулась и, как каравелла при попутном ветре, понеслась в магазин. Клара вышла на знакомую улицу, миновав два квартала, оказалась у родительского дома. Тихо открыла калитку и вошла во двор. Шарик даже не залаял, а только завилял хвостом, выказывая свою собачью радость.

Она открыла дверь в сени, где стоял с детства знакомый запах сушеного укропа и пряных трав, которые мама собирала летом в лесу, а зимой добавляла в чай. В горнице было все так же, как и много лет назад. Мать ничего не хотела менять и переставлять. Так было и при бабушке, когда та была еще жива. Услышав скрип открывающейся двери, из кухни вышла Наталья Ивановна:

— Лара? Доча, что же ты не позвонила, что приедешь? Я тебя этим летом и не ждала. Ты говорила, что с Михаилом собираетесь в круиз по морю. — Не будет круиза. Мама, я приехала жить. — Что случилось? Ты ничего не говорила. Что с Михаилом? — Мама, да с ним все нормально, даже очень нормально. Он женился.

— Что? А ты, как же? — Мы развелись полгода назад. Квартиру оставила Настенке с Колей. У них ребенок должен родиться. Через шесть месяцев прабабушкой станешь! — Нет, а с Мишей-то что не поделили? Ты уж будь любезна, матери объяснить, и не надо тайн Мадридского двора.

— Мама, ну, устали мы друг от друга. Ему нового, свежего захотелось. Женился на своей студентке — аспирантке. — Ах, он кобель! Ему уже под … Как бы не сказать грубо, а он все туда же. Вот старый мерин, -возмутилась Наталья Ивановна. — Все, мамуля, закончили этот разговор.

Я уже успокоилась. — Раны приехала зализывать? А что с работой? С твоим музыкальным образованием у нас работы не найти. Что же ты будешь делать? — На первое время немного денег есть, а там может что и найду, не музыкальное. — Ага, на автобазе диспетчер нужен…

Тонька вчера говорила, что нонешняя ушла в декрет, а от кого не знает. — Мне декрет не грозит, если возьмут, то можно и поработать. Пойду отдохну, а то что-то устала от дороги. — Иди-иди, чай не девочка. Возраст свое берет. — Мама, ну что ты говоришь! Как там Алена поживает? — Аленка в Москве. Вадик генерала получил. Теперь большая шишка.

К матери-то в деревню им не с руки ехать. Так иногда звонит. Барыней наша Алена стала. Внуки тоже уже какой год не кажут глаз. Это я нужна была, когда она капитаншей была да с Вадиком по гарнизонам моталась, а теперь все… Москвичка.

— Мама, а мое пианино ты не продала, как хотела? — Кому оно здесь нужно? Стоит в твоей комнате, пыль собирает, — махнула рукой Наталья Ивановна. — Его и на дрова никто не возьмет. Клара зашла в свою комнату, остановилась у пианино и пробежала пальцами по клавишам.

Почему-то непроизвольно взяла несколько аккордов полонеза Огинского. Стало грустно. Она прилегла на диван, и почти мгновенно заснула. Утром пошла на автобазу узнать насчет работы. Начальник посмотрел на нее с подозрением, подумав, что здесь надо этой городской мадам, но узнав, что она ищет работу, обрадовался, что так быстро нашлась замена » этой декретчице Валюхе».

На следующий день Клара вышла на работу. Конечно, все было незнакомо и ново. Кто знал, что ей когда-нибудь придется осваивать, как правильно оформлять путевки водителям. Она тогда, может быть, и не стала поступать в Гнесинку. Завгар в трех словах объяснил ей как, где, что и когда.

Только с водителями сразу не получилось найти общего языка. Коробили их шуточки, остроты, заигрывания. Но ее строгий взгляд заставлял многих сразу замолчать и тихо ожидать своей очереди. Работа была скучной и однообразной: утром выдать путевки и талоны на топливо, вечером забрать, отметив возвращение. Хорошо, что подвернулась такая, потому что в поселке совсем не было никакой.

Большинство мотались на электричке в город на заработки, проводя в дороге по несколько часов. Так прошло лето, осень, наступила зима. Снега навалило много. По дорогам с утра было не проехать даже КАМАЗам. Клара уже знала всех водителей по именам, привыкла к их утренней болтовне, на которую почти не обращала внимание. Да и на самих мужчин смотрела как-то с высока.

Не потому что она вот вся такая растакая городская и образованная штучка, как говорили ей некоторые, предлагавшие встретиться раз — другой, провести вечер «для здоровья», и получившие отказ. Просто после расставания с Михаилом у нее в душе что-то сломалось, и она больше не хотела ничего менять. Но жизнь сама вносит коррективы, если считает нужным.

Год шел к завершению. Наступил декабрь. Клара приходила на работу рано, Выпив чашечку горячего кофе, не спеша готовила путевки, чтобы не путать при выдаче. В это утро в диспетчерскую постучали тихо, но настойчиво. Клара глянула на часы, висевшие на стене. Было еще совсем рано, но она разрешила: — Войдите! Дверь открылась и на пороге появился мужчина в лохматой шапке и бушлате: — Доброе утро! Можно путевку, а то могу опоздать. Дороги, сами знаете, какие.

— Доброе утро. Александров Александр Сергеевич? — Точно так! А это вам… И не известно из какого кармана, как фокусник, он достал шоколадку «Мишка на Севере». — Спасибо, но не нужно. Я не ем сладкое. И вообще, зачем? — Клара, не обижайте. Могу я сделать что-то приятное симпатичной женщине. — Путевку взяли, расписались? До вечера. Следующий. Шоколадку он, конечно, не забрал назад, а они с медсестрой Любой потом пили чай, и та рассказала об этом самом Александрове.

Из ее рассказа выходило, что мужик он хороший, не пьющий даже, добрый, но какой-то одинокий, однолюб, что — ли. Кто бы к нему из местных женщин не подкатывал, он если и заводил с кем-то из них шашни, то на короткое время, или отшучивался. Даже Люба призналась, что пробовала ему построить глазки, но он не то что шоколадку, даже внимания на нее не обратил.

Короче, выходило, что странный он мужик. Жена у него долго болела, а потом в одночасье прямо на руках умерла, а он до самой ее смерти ни разу не изменил. Деревня… Здесь шила в мешке не утаишь. Троих детей сам поднял, выучил, в люди вывел. Теперь в городе живут, но отца не забывают, в гости приезжают каждый месяц. Закончился рабочий день. К вечеру разыгрался буран, все стежки — дорожки замело. Клара вышла на крыльцо и оказалась в руках Александра Сергеевича.

— Вы что с ума сошли, так людей пугать? — закричала она. — Простите, Клара, может вы согласитесь, чтобы я вас до дома подвез, а то погода ни зги не видно. Ветер с ног сбивает, снегом дорожки замело. — Напугали, аж сердце в пятки ушло. Нельзя было просто зайти и предложить? — Извините, что напугал. Можно вас подвезти? Вам идти на другой край поселка по такой-то погоде.

— Хорошо. Если вам не трудно. — Совсем не трудно! — с радостью в голосе ответил Александров. Он остановил машину у ее дома, и, прощаясь, спросил: — Можно, я заеду за вами утром? — Это еще зачем? — удивилась Клара. — На завтра не обещают улучшения погоды.

Буран и сильный ветер… В такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит… А, тут идти почти два километра… — Подумаешь, какая невидаль. Зачем вам эти лишние хлопоты? Не стоит беспокоиться. — Стоит… Вы мне нравитесь!

— Вот еще!.. Спасибо, что подвезли, — выходя из машины сказала Клара, и ее тут же накрыл снежный вихрь. «Что ему надо? И, вообще, все очень странно! Приударить решил мужичок, что здесь странного-то,»- сделала вывод Клара, сидя вечером у телевизора.

— Мама, ты знаешь такого Александрова Александра Сергеевича? — А, Сашку-то, знаю… А, ты, что его не помнишь? Ну вспомни! Ты училась в восьмом, а он в десятом… Тогда еще история была. Он заезжим хулиганам носы посворачивал. Саша был чемпионом области по самбо. Им вся школа гордилась. Те хулиганы чьими-то сынками оказались.

Вот парня и осудили. Только жизнь ему исковеркали. — Так это он с девочкой с танцев возвращался, и к ним городские привязались? Он их побил так, что в тюрьму попал. — Там выхода не было, или их, или его и Лену. Она его с тюрьмы дождалась и замуж за него вышла.

Прожили десять лет душа в душу. Только померла Елена от сердца, долго болела. Куда Саша только ее не возил, но все оказалось напрасно. Он детей вырастил, больше не женился. О его судимости уж никто и не помнит. Только она ему всю биографию испортила.

После тюрьмы выучился на водителя. Дядя помог. Так и работает у нас на автобазе. А что это ты, доча, о нем спрашиваешь? — Да, утром шоколадку подарил, а вечером до дома подвез. Что бы это могло значить? — Хороший он мужик, дочка, правильный. Местами… Только вряд ли он серьезно. Бывают у него женщины в доме, но постоянной нет. Как же мужик и без женщины?

Нет, дочка, каким бы он хорошим не был, но не вариант. Хотел бы жениться или так жить, давно бы нашел. Баб одиноких у нас много: и вдовы, и разведенки, да незамужних хватает. Уж очень он Леночку свою любил. Утром, когда Клара вышла из дома, то на дороге уже стояла машина Александрова, а он ждал у калитки. Вечером, когда он пришел отмечать путевку, то, расстегнув свой бушлат, достал настоящую живую розу.

Без слов Александр положил ее Кларе на стол. У Любы, видевшей эту немую сцену, от удивления округлились глаза. Когда он вышел, та воскликнула: — Клара, не верю своим глазам. Александров дарит цветы! Если бы не видела своими глазами, то сказала бы, что это мистика.

Он действительно решил за тобой приударить. Только это у него быстро пройдет. Помяни мое слово. И не вздумай в него влюбиться. — Не беспокойся за меня. Я уже не маленькая девочка, не сегодня-завтра бабушкой стану. Какая еще любовь.

Тут пора о другом думать. Утром тридцать первого декабря Кларе позвонил зять Николай и обрадовал, что Настя ночью родила сына, и она стала бабушкой. Вот так вот быстро жизнь проходит… Только, кажется, недавно была внучкой, а теперь сама стала бабушкой.

После двенадцати ночи зашла в гости Тоня и уговорила пойти на гулянье к клубу. Там народ у поселковой елки собрался и веселится на полную катушку. Настроение было по-настоящему новогоднее. Такой подарок дочка сделала- человек родился. Клара веселилась от души. Ей не испортила настроение даже то, что в хороводе вокруг елки она случайно оказалась рядом с Александровым.

Было уже поздно или еще рано, но она замерзла и собралась идти домой. К этому моменту народ тоже потихоньку начал расходиться. Александров вдруг предложил зайти к нему погреться. Клара, неожиданно для себя, согласилась. Он достал бутылку шампанского, разлил его по фужерам и предложил выпить за наступивший Новый год.

Потом он поцеловал Клару в губы, как целует мужчина, который неравнодушен к женщине. Может быть, эйфория от праздника и веселья подействовала, но она ответила ему тем же. Что произошло и как, Клара помнила плохо… Каким же пьяным бывает шампанское.

Сначала она оказалась в его объятиях, потом на кровати, потом произошло то, чего вообще не должно было произойти между ними. Клара не хотела быть следующей или очередной женщиной в его жизни. Она вообще не хотела быть его женщиной…

Когда она проснулась, Александр еще спал. Тихо встала, оделась и так же тихо вышла из его дома. Улица была пустынной. Народ спал. Возможно, все обойдется без сплетен. А, собственно, что сплетни? «Я женщина свободная, а он мужчина не женатый…

Поговорят на селе, да забудут. Что переживать? И совсем нечего об этом думать… Случилось… Значит так должно было случиться,»- уговаривала себя Клара по дороге домой. — Где ты была? Я волновалась, — сразу с порога стала ее отчитывать Наталья Ивановна.

— Мама, где была, там уже нет. И зря волновалась. Все хорошо, я дома. У Тоньки заночевала. И вообще, мне не пятнадцать лет. Я уже бабушка, — оправдывалась Клара. — Не ври, что у Тоньки была! Она рано утром прибегала. Сказала, что тебя с гулянья Сашка увел. Ты у него была?

— Да. Ну и что? — Теперь кумушкам сплетен на полгода хватит, языки чесать. Говорила же, что не вариант… Не поверила. Тонька сегодня вечером по всему поселку разнесет. Имея такую подругу, врагов не надо. — Мама, хватит, что случилось, то случилось, уже назад не вернешь. Пойду еще посплю. — Иди уж… Александр проснувшись, обнаружил, что Клара ушла.

Было собрался к ней идти, но потом передумал. Его мучил вопрос: почему ушла и его не разбудила. Что было не так? А потом понял, что все было не так. Клара совсем не походила на тех женщин, что у него были раньше. И он действительно в нее влюбился. Все новогодние выходные Клара просидела дома, мучая пианино, что в конце концов не выдержала Наталья Ивановна.

Она уже не просила, а умоляла оставить инструмент в покое и пожалеть ее нервы. Александров так и не набрался смелости зайти к Кларе. В первый рабочий день, когда получал путевку, он стоял молча и прятал глаза. -И это все? Вот так вот? А Тонька растрезвонила всем, что у вас роман…

Вот балаболка, — заметила после его ухода Люба. -Никакого романа нет и не может быть. Тоньку слушайте больше, — у Клары испортилось настроение, да и в последние дни оно было совсем не ах. Так прошла одна неделя, другая, третья, месяц.

Александр приходил молча брал путевки и уходил, больше не предлагал подвезти, не дарил шоколадок, цветов. Он вообще с ней перестал разговаривать. На селе поговорили, да и забыли. На дворе стоял месяц март. Орали деревенские коты. С крыш уже днем плакали сосульки.

Небо стало голубее, а солнце пригревало сильнее. Наталью Ивановну Настя забрала в город, чтобы старушка помогла с ребенком. Чему та несказанно обрадовалась и укатила, оставив Клару одну. Как-то засидевшись в гостях у Тоньки, вывалившей на нее кучу новостей, Клара узнала, что Сашка-то, кобель такой- сякой, себе новую бабу завел, но ты, Кларочка, не переживай…

Клара подумала, что переживать особенно-то и не из-за чего, ну было, ну прошло. У него своя жизнь, у нее своя. И кто ее дернул пойти по улице, где стоял его дом? Когда проходила мимо, то посмотрела на окна, и ей показалось, что там мелькнули силуэты мужчины и женщины в обнимку. Клара сначала прошла мимо, но потом вернулась назад. «Я только из любопытства…

Хочу узнать с кем он… Мне все равно, пусть их будет хоть десять разных… Вот, дура, куда ты лезешь? Тебе это надо? Не надо… Но я все равно хочу знать, кто она,»- думала Клара, залезая на завалинку под окном, в котором, как ей показалось, что-то увидела. Доски были скользкие от накапавшей днем с сосулек воды, которая вечером замерзла. Нога сорвалась, и Клара с грохотом повалилась в сугроб, покрытый настом.

Ударилась плечом, порвала куртку, но вовремя успела скрыться за углом дома, а так бы была поймана с поличным. И ей стало бы очень стыдно за то, что она подглядывает, по сути, за чужим мужиком в окно. Александров, видимо, услышав шум и истошный лай соседкой собаки, вышел на улицу: — Опять коты тут бегаю… Март начался, — он говорил громко, будто хотел, чтобы его услышали, а заметив на гвозде лоскут от Клариной куртки, снял его и спрятал в карман.

За углом, вжавшись в стену, в это время стояла Клара и тихо сгорала от стыда. Ее, фактически, поймали на месте «преступления», а по лоскуту Александров сразу догадается, что это была она. Такого цвета другой куртки на селе ни у кого нет. Кларе некому было пожаловаться и поплакать в жилетку, что вот так вот все коряво получается в ее жизни. Нравится человек, а у него таких, как она, пруд пруди. Порыдав в подушку, она заснула прямо на диване, укрывшись маминым пледом…

Проснулась среди ночи от непонятной тяжести, лежавшей у нее на плече, да еще кто-то придавил к стене… Она хотела закричать, но ее опередили: — Клара, не кричи… Это я… — Ты как здесь оказался? -прошипела она. — Ты двери забыла закрыть. Я же понял, что это ты была, там под окном… Не отпирайся, я тебя застукал. Все улики у меня лежат в кармане. — Ну, и что дальше?

— А дальше? Знаешь, меня все это время мучил вопрос, почему ты тогда ушла и не разбудила? Тебе было так плохо и противно, что не хотела больше со мной разговаривать? Клара, скажи правду? — Все было хорошо… — Тогда почему ты ушла? — Не хотела тебя будить. Ты так хорошо спал, посапывая, как ребенок… — И только из-за этого? — Конечно… — Клара… А, я себя уже извел…

Хотел с автобазы увольняться… Не мог больше видеть, как ты всем улыбаешься, разговариваешь, а от меня глаза прячешь и молчишь, будто я тебя обидел. Хотел поговорить, но боялся, что ты не захочешь со мной разговаривать. — Вот, чудак! Я тоже так думала, только о тебе… И как у тебя сейчас смелости хватило прийти сюда, вот так вот улечься…

-Я ждал, когда ты проснешься… Клара, я люблю тебя! Могу же я влюбиться в тебя. А что ты там делала на завалинке? -Честно? Подглядывала… Мне сказали, что … А, не важно, что сказали… Мне показалось, что ты был не один, а с женщиной. -Это сосед Иван Парамонов заходил за пилой. Эх, глупая! Да, и я, тоже хорош, если бы знал, -целуя Клару в висок, произнес Александр.

— Завтра же идем в Сельсовет. Ты согласна? -Согласна, — сказав это, Клара вдруг поняла, что счастлива, и ей от жизни больше ничего не надо. Та и так улыбнулась ей во все тридцать два зуба. Хотя, Бог знает, сколько у жизни зубов… 

Ирина Рябинина (Лучихина)