Редко друзья нам встречаться приходится

Волховская застольная

Вспомним что было и выпьем как водится, как на Руси повелось….

Слова песни волховская застольная

Редко друзья нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось.
Вспомним что было, и выпьем как водится,
Как на Руси повелось.

Пусть вместе с нами земля Ленинградская,
Вспомнит былые дела.
Вспомнит как русская сила солдатская
Немцев за Тихвин гнала.

Выпьем за тех кто неделями долгими,
В мерзлых лежал блинджах.
Бился на Ладоге, бился на Волхове,
Не отступал ни на шаг.

Выпьем за тех кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу.
Кто в Ленинград пробивался болотами,
Горло ломая врагу.

Будут в преданьях навеки прославлены,
Под пулеметной пургой.
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой.

Встанем и чокнемся кружками стоя мы,
Братство друзей боевых.
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых.

Видеоклипы студии «LINK» собравшие миллионы просмотров

ДЕВЯНОСТО ЛЕТ

За праздничным столом с трудом разместилось большое семейство: правнуки, внуки, дети, племянники, сестра. А во главе в удобном кресле усадили виновника торжества — дедушку. Бабушка скромно пристроилась на углу.

‒ Саша! Мы собрались здесь и очень рады видеть тебя в добром здравии! Позволь поздравить тебя с такой замечательной датой ‒ девяносто лет! Дай Бог нам всем дожить до такого возраста. Ура! Ура! Ура! – радостный перезвон рюмок наполняет комнату. Гости оживились. ‒ Дядя Саша, вот мы собрались тут – аж четыре поколения!

И хочется надеяться, что ты доживешь и до пятого, – все многозначительно посмотрели на шестнадцатилетнюю правнучку. Захихикали. Но искренне и от души пожелали дожить. Дедулю любили все, он был спокойным, умным и работящим человеком. Проработав до глубокой старости, приобретя седину и кучу болезней, он не сдавался, тихонько мастерил что-то в своей комнате или сидел за компьютером.

Бабуля всегда была рядом с ним, ухаживала изо всех сил, следила и выводила гулять. Силе ее духа мог позавидовать даже самый здоровый и молодой. А ну-ка, лет в восемьдесят сделать три конца по Москве, посидеть за двумя праздничными столами и вечером скромно пожаловаться на то, что стала сильно уставать!

‒ Господа, мы вчера с Машей обсуждали вопрос: а что же такое – девяносто лет? Это первый трактор в стране! Вдумайтесь в это! Человек, видевший первый трактор, первый телевизор, строительство Останкинской башни, коллективизацию, индустриализацию, социализацию, приватизацию и сейчас успешно осваивающий компьютер и мобильный телефон!

Нет, в моей голове все это не укладывается. Про войну дед рассказывать никогда не любил и ни на какие уговоры не поддавался. Но прошел ее от начала и до конца всего с одним ранением руки. С ним, кстати, связан один интересный факт.

Перевязали ему руку и отправили в медсанбат пешком топать. Лето, жара, пить хочется. Под повязкой зуд какой-то. Пока дотопал, пока очереди дождался… Сняли повязку – а там опарыши жируют! Противно, да, зато они руку от заражения спасли – весь гной выели. Стук вилок перемежался воспоминаниями о прошедшей эпохе. Сколько всего уместилось в такой незначительный отрезок времени.

‒ Первый паровоз я увидел в шесть лет, — начал рассказывать дедушка. Он стоял на станции – огромный, черный, с кучей колес. Я встал и смотрел на него и не понимал, как же он может двигаться? Из трубы валил черный дым, а я завороженно глядел, пока отец не дернул нас к поезду.

Забросил в вагон вещи, нас, детей, подсадил, а потом и сам влез – высоко было. И мы поехали. С тех пор я и увлекся поездами. Вот, из МИИТа поздравление прислали. ‒Дед, а ты помнишь, как снимал строительство Останкинской башни? На кинокамеру.

‒ Да… А еще из детства помню, очень интересно мне было, как же по телефонным проводам разговор передается. Провода на столбах были развешаны. И вот я смотрел, а провода качались — волна такая шла. И я думал, что это слова бегут. Правнуки смирно сидели за столом и, открыв рты, внимательно слушали бабушку с дедушкой.

Им было безумно интересно узнавать, как же жили раньше. Когда не были ни телевизоров, ни мобильных телефонов, да и проводные были не в каждой квартире. ‒ Ребята, а давайте выпьем за нашу бабушку! Тетя Галя, хочу сказать, вот то, что дядя Саша дожил до такого возраста, во многом твоя заслуга. Твоими заботами и уходом он сейчас рядом с нами.

‒ Да ну, какая там забота, — скромно отмахивается бабуля. – Укрываю вот его ночью, да слежу, чтобы лекарство вовремя пил. ‒ Она еще ночью по пять раз встает и проверяет – жив ли еще. ‒ Тетя Галя, спасибо тебе, что ты так внимательна к дяде Саше и к нам всем. Кто еще всегда в курсе всех проблем родственников, кто всегда поддержит и даст совет! А ведь тебе тоже в следующем году будет девяносто…

А бабуля скромно кивала и суетилась между столом и кухней, присаживаясь едва на пять минут: ‒ Сашок, ты чего не ешь? Петенька, ты рыбку будешь? Женечка, принеси еще хлебушка, что ж он так быстро кончается…

Угомонить сгорбленную сморщенную старушку было очень сложно. Она желала позаботиться о каждом. И кажется, именно это ее стремление быть нужной позволяло прожить столько лет, давало силы. Она воспитала двоих детей и троих внуков, она сидела у постели больной дочери и внука, ухаживала за дедушкой, когда у него был инфаркт и инсульт.

Она находила доброе слово для каждого. Обыкновенная и, в то же время, совершенно необыкновенная женщина. ‒ Сашок, сфотографируй нас с дедом. Кто знает, может, уже и не увидимся мы с вами. – При каждом прощании уже лет так двадцать бабуля прощается с внуками, как в последний раз. И растет количество фотографий в семейном альбоме Торжество подошло к концу, гости расходились, унося в сердце частичку тепла…

Автор: Акация