Сергей Горный

Царское Село

Их строил англичанин Камерон,
И вдоль дворцов на новые квартиры
Неслись за эскадроном эскадрон
Лавиною текучей кирасиры.

А около скрываясь от людей
У озера в аллее златоглавой,
Прислушиваясь к кликам лебедей,
Задумывался юноша кудрявый.

Небрежный, незастегнутый мундир,
Глухое, непонятное волненье,
И эхо проскакавших кирасир
Как рифма замирала в отдаленьи. 

 

Царскосельские стихи

Пожилая, дорого одетая женщина частенько появлялась в этом районе. Чтобы не вызывать ни у кого вопросов, брала с собой шпица Фунтика. Мол, бабушка с собакой гуляет. А сама зорко смотрела через забор, вот, час прогулки. Где же она? Внутри все затрепетало. Наконец она увидела малышку в сарафанчике и косыночке. Бабушка жадно впитывала в себя малейший шаг, жест ребенка.

Чтобы вспоминать вечером, рассказывать мужу. Тот из-за больного сердца в ее вылазках не участвовал. — Ниночка, золотая, любимая. Как же ты на Костика похожа, вылитая папка! Как же я могла сомневаться, что ты не наша. Девочка моя родная, все бы отдала, только бы тебя на ручки взять, — шептала дама. Фунтик стоял рядом и горестно вздыхал тоже.

Ему хотелось поиграть побегать в другом месте, но приходилось выполнять волю хозяйки. Наконец детей увели. Женщина с собачкой тоже отправились домой. По дороге она опять позвонила сыну. — Костик, что Леночка сказала? Можно, а? Можно мы с отцом придем, Костик? К Ниночке, пожалуйста! — с дрожью в голосе произнесла пожилая женщина. — Мам. Ты прости.

Но нет. Жена не хочет, чтобы вы общались с ребенком. Мам, ну вот что я сделаю? Я между вами и ей оказался. Ладно, пока Нина маленькая была. Мог ее привозить, чтоб вы понянчились, подержали на руках. Но сейчас она выросла немного, расскажет же маме, где была. Будет скандал. Ты хочешь, чтобы еще я с Леной развелся? Она может так сделать! Тогда вообще ребенка не увидим, — проговорил голос на другом конце.

— Нет, что ты, сынок. Ладно, поговоришь еще потом? С Леночкой-то? Костик, попросишь ее? Мы же бабушка и дедушка, мы же не чужие! — упрашивала его мать. — Хорошо, попробую. Дома седовласый мужчина с газетой вышел навстречу жене. — Как Ниночка? Можно нам ее повидать? — спросил. Жена отрицательно замотала головой и зарыдала. Вечером позвонила подруге. Начала жаловаться. Но та, прямолинейная, поток слез прервала: — Валя! Очнись! Ты сама виновата! Вначале ты своему сыну с этой Леной встречаться не давала.

Мол, у нее мать дворник, отца вообще нет. Живут в общаге. Хотя девчушка к тебе со всей душой приходила. А потом кто от ребенка просил избавиться, а? От этой самой твоей любимой Ниночки, по которой ты сейчас ноешь? Ты же уверяла, что она не от Костика! Ты Лену эту бедную даже в больницу приволокла, где обо всем договорилась! Как там она от тебя сбежала, не представляю.

А потом? Когда Костик все-таки вопреки твоей воле на ней женился, причем тайно, ты что сделала, когда они пришли? Давай ее проклинать до пятого колена, из квартиры гнать, ты в нее башмаком, в беременную, между прочим кинула, ну не бред? А у нее потом еще мамы не стало… Злая ты, Валька. Они же тебя позвали, когда ребенок родился, девка на тебя зла не держала. Ты что сказала? Видеть отродье не желаю, не нашей породы! И после всех таких подвигов ты хочешь, чтобы Ниночку к тебе привели?

Скажи спасибо, что когда у тебя мозги на место встали и ты попытки увидеться делала, сын тебе малышку хоть грудной приносил, пока гулял. Тайком от жены. Ладно хоть ума не хватило через суд требовать внучку видеть, у тебя вначале был такой план, а только хуже бы сделала. Отойдет твоя невестка. Все, Валя, пока! Валентина Ильинична без сил прошла на кухню.

Руки дрожали, пока наливала чай. Да, муж руководитель. Жили хорошо. Она никогда не работала. Сын -умница. Теперь она с ужасом думала о том, что было бы, послушай сын и невестка ее. Если бы они не оставили ребенка. Хорошо хоть Костик упрямый, в отца. Настоял на своем. Валентина Ильинична вспомнила, как первый раз увидела такую нежеланную раньше внучку.

Сын с женой и ребенком съехал тогда в съемную квартиру, хотя они для него трехкомнатную держали, но не захотел, не взял, даже когда родители отошли и просили заехать туда уже семьей. В магазине Валентина Ильинична с тележкой шла неторопливо. И вдруг столкнулась с молодым мужчиной, который стоял к ней спиной и держал ребенка. Тот повернулся. Костик. Сын побледнел и робко улыбнулся. Они не виделись больше года. В этот момент малышка в комбинезончике повернула голову.

Апельсины выпали из рук женщины и покатились по полу. На нее смотрел Костик в детстве! Те же глаза, та же ямочка на подбородке. Носик деда, забавно морщит его также. А ручки ее, бабушкины, изящные пальчики. — Как… Как назвали, — только и смогла прошептать Валентина Ильинична. — Ниночка, — сын крепче прижал к себе дочку. — В честь бабушки своей назвал, моей мамы, царство ей небесное.

Спасибо, сыночек. Можно? — мать с мольбой протянула руки. Костик кивнул. Те бесценные мгновения она хранит в памяти до сих пор. Бархатные щечки, запах молока и арбуза, сияющие детские глаза, прикосновение крохотных пальчиков к своей щеке. Чудо. Ниночка. Вечером они накупили подарков и отправились в гости. Но невестка не открыла двери. Напрасно извинялись у порога Валентина Ильинична и муж.

Напрасно Костик просил жену сменить гнев на милость. Бесполезно. Правда, тайков от супруги он приносил ребенка родителям. Те нарадоваться не могли. А потом Ниночке исполнился годик. И встречи прекратились. Смышленая малышка уже начала лепетать. Отец боялся, что узнает жена. И тогда будет только хуже. Вот и ходила бабушка к садику. Да у дома караулила, как партизан. Смотрела, как Ниночка в песочнице играет.

Она проклинала себя за свое высокомерие, за то, что обидела невестку, была несправедлива к ней. Лена хозяйство прекрасно вела. Внучка всегда чистенькая, ухоженная. Сын прибранный. И чего ей надо было? Зачем ругалась, что не пара? Замкнутый круг продолжался. В принципе, страдали все. Сыну было больно, что родители не видят внучку. Те все извелись именно от этого. Лена понимала, что муж мучается, но не могла забыть, как жестоко поступила с ней Валентина Ильинична и простить ее.

А потом случайно в гостях увидела молодого человека. С необычайно синими глазами, про которые она подумала: «кроткие да добрые такие». — Это Ваня. Он в духовной семинарии учится, — сказала Лене подруга. И вот с этим самым Ваней они случайно на балконе вместе оказались. Тот спросил, чего Лена такая грустная. И она вдруг взяла, да и выложила все. Словно какая-то сила толкнула.

Но в конце добавила: — Все равно их не прощу! Они меня ненавидели. — А Господь всех любил! Сына своего отдал, чтобы нас спасти. Сын его муки претерпел, да все равно остался в своей любви к людям. Нельзя ребенком мстить. Она безгрешная. Давно мать мужа все поняла, иначе бы не металась так. Все люди совершают грехи, бывает, куда более страшные, чем она. Она и так настрадалась, поверь.

Что ты хочешь? Девочку бабушки и дедушки лишить? Хорошо ли это? Сама же говоришь, что она без конца тебя спрашивает, где ее бабушка и дедушка? У других ребят они есть, а у нее где? А ты врешь про командировку длительную. Нельзя так. Прости их. Не разрушай, мы создавать должны. Я раньше вон тоже первым хулиганом был. Думал, правильно живу.

А потом понял, в чем призвание. Добро должно от людей идти, только так спасемся! — Иван вышел с балкона, оставив ошарашенную Лену одну. Ночью она не спала. А вечером, забрав дочь из садика, повела ее в незнакомый двор. — Мы куда идем, мамочка? — спросила Ниночка, бережно держа в руках рисунок. — К бабушке. И дедушке, — ответила Лена.

— А они уже вернулись из командировки? Ура! Бабушка! Настоящая! Дедушка! Настоящий! У меня будут. Мамочка, смотри, что я нарисовала! — Ниночка протянула ей рисунок. Там, держась за руки, стояли мама, папа, бабушка, дедушка и девочка,в центре. Неровными буквами Ниночка написала: «Моя мечта. Моя семья». Она рано научилась читать и писать, умная девчушка.

— Валь, вроде стучит кто. Валя! Да откроешь ты дверь наконец! Валентина Ильинична пошла на стук с кухни. За ней плелся верный Фунтик. Она только успела распахнуть дверь, как туда вбежала… Ниночка. У бабушки ноги подогнулись и она от неожиданности села на пуфик. А внучка уже забралась на колени, обнимала, целовала и говорила взахлеб: — Бабулечка приехала! Бабушка, не уезжай больше! Бабушка, забери меня завтра из садика! Чтобы все видели, что у меня бабушка тоже есть!

Ой, дедушка! Деда! И Ниночка побежала вглубь комнат. — Здравствуйте, — раздалось сзади. Валентина Ильинична обернулась. В дверях стояла Лена. — Девочка моя милая. Прости за все, прости меня, старуху. Обидела я тебя, Леночка. Нет мне прощения, только Ниночку бы иногда видеть. Ой, что ж я наделала-то! — обняв невестку, зарыдала Валентина Ильинична.

— Вы тоже меня простите. Я… Нельзя было не давать вам ее видеть. Это неправильно. Знаете, Ниночка все о вас спрашивала. Вот, рисунок ее, — Лена протянула альбомный лист. — На стену повесим! Рамку купим! Ой, у меня ж пирог! Сейчас стол накроем! — захлопотала Валентина Ильинична. И не было в эту минуту человека счастливей ее. А с какой радостью летел с работы Костик! Узнав, что жена и дочь у родителей.

И засиделись далеко за полночь, а Ниночка уснула на руках у деда. Они наверстывают упущенное время. Обожают ребенка. Сын и невестка постоянно ходят в гости. Валентина Ильинична не может надышаться на Ниночку. Покупает охапками платьишки, юбочки, игрушки. Водит во всевозможные кружки. Гордо идет с малышкой по улице, говоря всем, что самое бесценное счастье — это детская рука в твоей ладони…

Автор Татьяна Пахоменко