Молодежные песни

Главное, ребята, сердцем не стареть ( Песню, что придумали, до конца …)
Школьный вальс ( Давно, друзья веселые Простились мы со школою…)
Если бы парни всей земли ( Вместе собраться однажды могли…)
Песня о тревожной молодости ( Забота у нас простая…)
Веселый марш ( Надо, надо, надо нам, ребята, жизнь красивую прожить…)
Молодежная ( Вьется дымка золотая придорожная…)
Мы желаем счастья вам ( В мире, где кружится снег шальной…)
Как молоды мы были ( Оглянись, незнакомый прохожий…)
Яростный стройотряд ( Я  свежий ветер, огонь крылатый…)
Команда молодости нашей ( С тобою мы объехали полсвета…)

Школьные годы ( В первый погожий сентябрьский денек…)
Надежла ( Светит незнакомая звезда, Снова мы оторваны от дома…)
Орлята учатся летать ( Им салютует шум прибоя…)
Под крылом самолета ( Главное ребята Сердцем не стареть…)
Герои спорта ( Будет небесам жарко! Сложат о героях песни…)
Птица счастья ( Птица счастья завтрашнего дня Прилетела, крыльями …)
Я шагаю по Москве ( Бывает всё на свете хорошо…)
Прекрасное далеко ( Слышу голос из прекрасного далека…)
Александра ( Не сразу всё устроилось, Москва не сразу строилась…)
Песня мушкетеров ( Пора-пора-порадуемся на своем веку…)

Марш веселых ребят ( Легко на сердце от песни веселой…)
Орленок ( Орленок, орленок, взлети выше солнца…)
Комсомольцы — добровольцы ( Хорошо над Москвою-рекой…)
Марш монтажников ( Не кочегары мы не плотники…)
С чего начинается Родина ( С картинки в твоем букваре…)
Хороши весной в саду цветочки ( Еще лучше девушки весной…)
Широка страна моя родная ( Много в ней лесов полей и pек…)
Гляжу в озера синие ( В полях ромашки рву…)
В городском саду играет духовой оркестр ( На скамейке, где сидишь ты…)
Вологда ( Письма письма лично на почту ношу…)

БАМ — Байкало-Амурская магистраль ( Солнце в небе светит мудро…)
Товарищ песня ( Остался дом за дымкою степною…)
Наша биография ( Мокрый ветер в лицо хлестал…)
Лейся песня на просторе ( Не скучай, не плачь, жена….)
Веселый ветер ( А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер…)
А годы летят  ( Вот так и живём, не ждём тишины…)
Бьют свинцовые ливни ( Не печальтесь о сыне…)
Не расстанусь с комсомолом ( Я в мир удивительный этот пришёл…)
Спят курганы темные ( И туманы белые ходят чередой….)
Варяг ( Hаверх вы, товарищи, все по местам…)

Хорошо на московском просторе ( Светят звезды Кремля в синеве…)
Подмосковные вечера ( Не слышны в саду даже шорохи…)
Услышь меня Хорошая ( Услышь меня, красивая…)
Сегодня праздник у девчат ( Сегодня будут танцы!…)
Городские цветы ( В городах, где зимою не видно зари…)
Позвони мне позвони ( Позвони мне,ради бога!…)
Здравствую юность в сапогах ( Здравствуй, небо в облаках!…)
Где-то на белом свете ( Трутся спиной медведи о земную ось…)
Любовь и бедность ( Меня поймали в сети….)
Мне нравится ( Мне нравится, что вы больны не мной…)

  Город которого нет ( Hочь и тишина, данная навек…)
Всегда быть рядом не могут люди ( Скажи, зачем же тогда мы любим…)
Как жили мы борясь ( Итак, стою у жизни на краю…)
Есть только миг ( Призрачно все в этом мире бушующем…)
Крылатые качели ( В юном месяце апреле…)
Лесной олень ( Осенью, в дождливый серый день…)
Наша служба и опасна и трудна ( И на первый взгляд, как будто не видна…)
Непогода ( Изменения в природе происходит год от года…)
Старый клен ( Старый клен стучит в стекло…)
Хорошие девчата ( Приветливые лица, огоньки веселых глаз!…)

Ромашки спрятались поникли лютики ( Когда застыла я от горьких слов…)
Счастье вдруг в тишине постучалось в двери ( Неужель ты ко мне ….)
Прощание с горами ( В суету городов и в потоки машин…)
Кленовый лист ( В путь-дорогу птицам пора…)
Крутится вертится шар голубой ( Крутится, вертится над головой…)
Ваше благородие ( Мы с тобой родня давно, вот какая штука…)
Нормальные герои всегда идут в обход  ( Ходы кривые роет, умный крот…)
Летящей походкой ты вышла из мая ( Я вспоминаю, тебя вспоминаю…)
Что так сердце растревожено ( Словно ветром тронуло струну..)
Солдаты в путь ( Путь далек у нас с тобою…)

Молодой агроном ( Хороша земля мой край родной..)
 Молодая ( Только мне ль тебя учить как необходимо жить…)
 Юность моя ( Мир перед нами велик и широк)
 Комсомольская путевка ( Век двадцатый год двадцатый …)
 Весна ( Старая старая сказка ночь так длина)

Вот и весна. Земля наконец-то избавилась от снежных оков и облегченно вздохнула свежим легким ветерком. Пришла пора запрягать лошадей и выходить в поле — время пахать. — Навались, бабы! Одна за плугом и трое в упряжи. Вместо коней, их нет уже давно, еще в сорок первом забрали на фронт. Все для него, все для победы. Лошади, телеги, шитые ночами рукавицы и… мужики.

\Сыновья, племянники, внуки, мужья. Остались только дети, глубокие старики. И бабы.
— Навались! Ноги дрожат от напряжения, пот ручьем, но ничего. Вытянем, мужикам хуже. Здесь не стреляют, не рвут бомбами землю. Здесь пашут на себе. И ждут.

Каждый день. Почтальона. Дядю Мишу. Их деревушке повезло, немцев остановили в каких-то двух сотнях километров. «Не дошла сюда война», — скажет кто-то. И будет неправ: война была здесь в каждой из двух десятков хат. Много раз.

Сначала уходящими на фронт колоннами бравых красноармейцев во главе с молодыми и не очень офицерами. Маршировавшими с песнями и залихватским посвистом.
А потом — бесконечными колоннами отступающих. Шли без песен и улыбок, в грязных гимнастерках, перемотанные окровавленными бинтами.

Небольшое деревенское кладбище разрослось. Хоронили умерших: русских и белорусов, казахов и украинцев, татар и поляков, грузин и дагестанцев, разных национальностей, разной веры. Бабы отпевали всех одинаково, как родных.

А по вечерам смотрели на дорогу — ждали почтальона. Смешливую Катьку из соседней дерев-ни. Ждали и боялись. Что несет? Измазанный штампами треугольник или извещение?
И замирали, глядя, как останавливается почтальонша у Михайловны. Как, опустив глаза, протягивает похоронку. Муж. — Бабы!

Они сбегались к стоящей на коленях подруге и утешали. Как могли.
Почту приносили два раза в неделю. Два вечера надежды и страха. Потом Катька пропала. Ушла на фронт вместе с похоронкой на жениха. Новым почтальоном стал дядя Миша.

— А ну, еще немножко, потянули, бабоньки вы мои дорогие.
Это бригадир, Иван. Муж Семеновны. Счастливая. Одного дождалась, даст Бог, и сыновей увидит. Ну и что, что без ноги. Зато живой. Да хоть совсем без ног — только бы вернулся.
Так думали многие. И два раза в неделю ждали.

Дядю Мишу. До войны он был председателем колхоза. Вместе с Иваном служили. Выжили под Сталинградом и после госпиталя вместе вернулись домой. Один на костылях, другой — молчит и только изредка улыбается. Вся деревня знала примету: если дядя Миша поклонился кладбищу — значит, похоронка. И ба-бы, замерев, ждали. А он, тряся головой, шел. Медленно, глядя прямо перед собой.

На секунду остановился у хаты Светки-учетчицы. За неделю до войны замуж вышла, пожить-то не успела по-человечески и на тебе — призвали мужа. Застыла девка, но Бог миловал, дядя Миша дальше пошел, а Светка разревелась. Чего реветь? Радуйся, дура. — Бабы!

Вся деревня бросилась к Михайловне. Погладить по седым волосам, обнять, утешить. Опять похоронка. Сын. А дядя Миша подошел к хате Ивана. И под вой и причитания они долго стояли, молча глядя друг другу в глаза. — Меняемся!

Можно стянуть с головы платок и облегченно выдохнуть. Потом война прошла в третий раз. Обозами с ранеными. Кто-то бредил, кто-то стонал, а кто-то молча смотрел в синее небо.

И метались бабы у подвод, протягивали вареную картошку, куски зачерствевшего хлеба, воду. Может, и их мужиков кто-то напоит, накормит и утешит добрым словом? Раненые улыбались, благодарили, а некоторые оставались в деревне навсегда.

Отпетые по церковному обычаю — мусульмане и католики, иудеи и атеисты, православные и неизвестные. Без имен, без фамилий, обгоревшие, изуродованные, без лиц. Слава Богу, справились, одно поле вспахано и засеяно. Теперь домой. — Дядя Миша!

Это кричали дети. Бабы высыпали на улицу и, затаив дыхание, смотрели на приближающегося почтальона. Вот он поравнялся с кладбищем. Остановился. Деревня замерла. Поклонится или нет?
А дядя Миша стоял и смотрел на ровные ряды могил. Поклонится?
Нет, не кланяется. Стоит. Наконец, словно решившись, он поправил выгоревшую фуражку и отдал честь. А затем повернулся лицом к деревне и низко поклонился.

В этот вечер никто не пришел к Михайловне, получившей похоронку на младшего сына. Выла вся деревня. Девятнадцать извещений. «Ваш сын… ваш муж… ваш отец… пал смертью храбрых… умер от ран… пропал без вести». А дядя Миша стоял, молча глядя в глаза Ивану, и сжимал в руках двадцатое извещение. Сын. — Навались, бабы!

Одна за плугом и трое в упряжи. Вместо коней. По лицу струится пот и текут слезы, плакать можно, а останавливаться нельзя. Надо пахать. Весной день месяц кормит. А слезы текут.
— Немцы!

Бабы, забыв о плугах, со всех ног бросились в деревню. Бригадир не сказал ни слова. Ничего, земля подождёт. Пусть бегут…

По дороге медленно тянулась колонна пленных. В непривычной серой форме, грязные, обо-рванные, измученные. Они шли, опустив головы. На них смотрели. Молча. Кто-то сжимал кулаки, кто-то шептал проклятия, кто-то вытирал слезы. — Бабы!

Это Михайловна подошла к остановившейся колонне. В руках сверкнул нож. Стоявшая невдалеке молодая вдова, Светка-учетчица, закрыла глаза. — На, поешь.

Подоспевший Иван замер от неожиданности, глядя, как женщина нарезает тонкими ломтями хлеб и кладет в протянутые руки. — Бабы! И заголосила деревня. Заметались вокруг платки. Пленным несли воду, хлеб, картошку.

Солдаты из конвоя пытались оттеснить женщин, да разве справишься? Положено стрелять, но тут же свои…Молоденький лейтенант, глядя на растерянных конвоиров, выхватил пистолет и крикнул Михайловне: — Назад, нельзя, буду стрелять!

Она посмотрела ему в глаза и повернулась спиной: — Возьми, голодный небось. Последний кусок хлеба лег в чью-то грязную ладонь. — Данке…— Конвой! — лейтенант оглянулся.
— Что делать собрался? — спросил подошедший Иван.

— У меня приказ, это ж немцы, да они… нельзя… Что они делают? — сбивчиво начал офицер.
— Это, лейтенант, бабы, — и посмотрев в сторону кладбища, Иван повторил, — наши бабы!

Автор: Андрей Авдей