Аисты

Деревня Любовка умирала медленно. В своё время она была большой и живописной, с добротными хатами, спрятавшимися под сенью вековых лип, клёнов и берёз. Глубокий овраг разделял деревню на две части, а у подножья оврага весело журчала речушка, поросшая по берегам кудрявыми вётлами, лозняком и черёмушником.

За последние четыре десятка лет деревня полностью утратила свой былой облик. Молодёжь давно сбежала в город. Покидали деревню и люди старшего поколения: одни, кто покрепче, перебирались на центральную усадьбу, другие пополняли старый деревенский погост, уходя на вечный покой. Незаметно деревня превратилась в забытый богом хутор в десяток дворов, в которых доживали свой век старики и старушки.

Главной проблемой для жителей Любовки было топливо. Чтобы пережить холодную зиму, люди старались загодя запастись дровами. Приобретение дров на стороне обходилось старикам дорого, поэтому они стали нанимать заезжих мужиков валить на дрова вековые деревья, которые много лет украшали деревню и защищали её от стихийных бедствий. Постепенно деревенские хаты оголились, оказались на юру, открытом всем ветрам, и смотрелись жалко, сиротливо.

По весне в Любовку прилетали аисты. В былые годы они селились на могучем тополе в бывшей дворянской усадьбе. Но в одну ненастную осень разбушевавшийся буран обрушил на тополь всю свою мощь. Старое дерево, в три обхвата, не устояло под напором стихии, рухнуло и развалилось на части.
Аисты долго искали себе новое пристанище, но не нашли ничего лучше, как соорудить гнездо на электрической опоре возле хаты бабки Арины, которую в деревне все звали Терешихой.

Бабка Терешиха не могла нарадоваться неожиданным гостям. Гордость распирала старушку, что красавцы-птицы выбрали столб у её неказистой хатки. Терешиха жила одна. Её муж, Григорий Терехов, во время службы на границе участвовал в бою с китайцами, напавшими на остров Даманский на реке Уссури, где и получил тяжёлое ранение. После госпиталя был комиссован и вскоре покинул этот мир. Единственный сын Юрий, надежда и опора матери, окончил военное училище, служил на Кавказе, брал штурмом Грозный, и погиб в жестоком сражении на площади Минутка.

Терешиха долгое время работала техничкой в школе, а когда школу закрыли пошла в полеводческую бригаду. Как и все жители деревни, получала небольшую колхозную пенсию. Ещё немного ей доплачивали за погибшего сына. Часть пенсии старушка тратила на продукты, лекарство и дрова, немного откладывала на похороны, а на оставшиеся деньги кормила всякую живность, прибившуюся к ней во двор – привечала приблудных собак, кошек, раненых зверюшек.

Каждое утро бабка Терешиха с радостью наблюдала, как трудяги-аисты работали с темна до темна, стараясь надёжно обустроить своё гнездо. Когда гнездо было готово, возле бабкиной хаты неожиданно появилась автовышка и двое крепких мужиков. Терешиха не на шутку заволновалась, увидев нежданных гостей.
И каково же было её удивление, когда те установили подъёмник у электрической опоры, поднялись наверх и принялись вилами сбивать гнездо со столба. Бабка не выдержала, заплакала в голос:

– Христом богом прошу – не разоряйте гнездо. Люди вы или звери? Чем вам помешали эти благородные птицы? Господь не простит вам такое злодеяние и накажет за вашу жестокость, – причитала она, стоя у опоры.

Изрядно повозившись, электрики поняли, что гнездо представляет собой монолит, и из их затеи ничего не выйдет. Мужики вынуждены были успокоить старушку:

– Не шуми, мать, мы только ветки свисающие уберём, чтобы они не касались проводов. Жалоба поступила, что в непогоду случаются замыкания на линии, и свет в деревне мигает.

Бабка Терешиха пыталась каким-то образом помочь аистам, подкормить их, но гордые птицы не принимали подарков от старушки и трудились без роздыха, добывая на болоте у реки корм для себя и трёх птенцов. А когда птенцы подросли, старушка, сидя на скамеечке у дома, наблюдала, как родители ставили на крыло своих детёнышей, а потом готовили их к длительному перелёту в тёплые края.
В конце сентября все перелётные птицы стали сбиваться в стаи, кружили над полями, разгуливали по жнивью, лакомились опавшим зерном, запасались силами перед дальней дорогой. Закружили над деревенским домом и аисты, прощаясь с бабкой Терешихой. Старушка провожала их, как близких родственников, до самой околицы, и долго махала рукой, утирая слёзы кончиком платка.

После отлёта птиц резко похолодало, утренники стояли зябкие, стылые, траву добела укрывал серебристый иней.

В один из холодных октябрьских дней Терешиха пошла на колодец за водой и встретила там соседку бабку Стефанию, бывшую почтальоншу, которая сообщила ей новость:

– К Лидке Гапонихе во двор прибился раненый аист. Дед Артём видел, что перед отлётом на юг утром стая поднялась из-за реки, и молодой аист зацепился за электрический провод, повредил крыло. Стая покружила над ним и улетела, а он остался зимовать здесь. Больной, голодный аист кое-как добрался до ближайшего сарая, чтобы покормиться с курами, но скряга Гапониха не дала ему даже поесть и выгнала на мороз. А ведь накормить – что человека, что птицу, что животное, это святое дело. Уж не твой ли это аист? – поинтересовалась Стефания.
– Кто его знает, может, и мой, ведь они все похожи друг на друга, – задумалась Терешиха. – Да это и неважно. Важно, что это живая душа. И где он теперь, бедняга, мыкается? Может, его уже и в живых-то нет, – опечалилась старушка.

– Лариса Лёвушкина видела, как Гапониха гнала его хворостиной со двора. Сходи к ней, может, Лара что-то прояснит, – посоветовала Стефания.

– Нет, вначале к Гапонихе зайду, в её бесстыжие глаза гляну, спрошу, как она больную птицу не пожалела – отправила на верную смерть, – ответила Терешиха.

Лидку Гапониху в деревне не любили. Дородная баба всю жизнь проработала продавцом в сельмаге, пока его не закрыли. Была она завистлива, скупа, хитра и так ловко обсчитывала покупателей, что те только могли догадываться о мошенничестве. Даже в страдную сельскую пору, когда каждые руки в деревне были на счету, Гапониха ни разу не помогла колхозной бригаде в поле, и уж тем более на ферме. А после закрытия магазина стала приторговывать самогоном, чем ещё больше вызывала недовольство у деревенских баб.

И муж Лидкин, Андрей Гапонов, сколько его знали в деревне, всю жизнь прикидывался хворым, в бригаду не ходил, работал сторожем на ферме, а на собственной усадьбе пахал во весь хомут. Кроме того, Гапонов был нечист на руку – тащил всё, что плохо лежит. За что и поплатился – деревенские мужики поймали его с поличным, когда он воровал комбикорм на ферме, и порядком отметелили. Гапон, как его звали в деревне, после этого не на шутку захворал и вскоре отдал богу душу.
– Что же ты, Лида, не по-людски, бездушно обошлась с больным аистом, не накормила, не приютила, а прогнала со двора на мороз? – спросила с порога Гапониху бабка Терешиха.

– А зачем он мне нужен? Что я его зиму кормить буду? От него никакого прока. Это ты у нас жалостливая, всех калек к себе тащишь. Вот и забирай к себе, лечи и корми, – проворчала Гапониха.

– Эх ты, мелкая душонка, жизнь прожила, а ума не нажила. Не видала ты паленой совы. Твоя жестокость боком выйдет, – бросила напоследок Терешиха.

К Ларисе Лёвушкиной она шла со слезами на глазах. Обидно ей было за односельчанку Лидку Гапониху, проявившую такую бессердечность к попавшей в беду птице, приносящей людям радость, облагораживающей нелёгкую деревенскую жизнь. «К людям ведь потянулся больной аист в надежде, что ему помогут, спасут. Да вот ошибся адресом…»

Лариса встретила бабку Терешиху у дома.

– Арина Андреевна, а я к вам хотела идти, чтобы рассказать, как Гапониха обошлась с аистом. Когда увидела, что она гонит его со двора, я бросилась за ним, но он спустился к реке и спрятался в кустах, – с волнением поведала бывшая завфермой, сердобольная женщина лет шестидесяти, с малолетства познавшая много горя, оставшись круглой сиротой.
– Ума не приложу, где его теперь искать. Пропадёт ведь на морозе, – тяжело вздохнула бабка Терешиха.

– Не переживайте вы так сильно, – посочувствовала Лариса. – Может, он ещё жив. Давайте вместе искать.

Женщины обследовали кусты у речки, заглянули на болото, а потом отправились на старый полуразрушенный скотный двор, где и нашли забившегося в солому аиста, едва подававшего признаки жизни.

Аист не сопротивлялся, когда Лариса подхватила его на руки. Недолго думая, она стащила со своей головы тёплый платок и укутала им аиста, дрожащего от холода.

– Слава богу, живой, а сердечко-то как трепыхается у бедняги. Напугала его Гапониха, вот и опасается людей, – прижимала к груди большую смирную птицу Лариса.

Аиста принесли к бабке Терешихе. Первым делом бедолагу отогрели, дали тёплой водички, толчёной картошки, каши из отрубей. Затем осмотрели ранку, промыли, обработали марганцовкой, мазью Вишневского.

Терешиха назвала аиста Тимкой. Прошла неделя, другая. Тимка ожил, важно расхаживал по двору, знакомился с его обитателями, и вскоре стал своим на бабкином подворье. Охотно кормился с её курочками и повсюду следовал за своей спасительницей. Так и пережил зиму в тёплом сарае.
С первым теплом в деревню вернулись аисты, стали обустраивать гнездо. Тимка, услышав знакомый клёкот, бросился навстречу сородичам.

А вскоре старушка заметила, как Тимка обрёл себе пару. Приятно ей было наблюдать, как пара совершала пируэты, как птицы ласкались и льнули друг к другу, а затем стали искать место, где соорудить гнездо.

Бабка с горечью думала, что ей скоро предстоит разлука с питомцем – новая пара улетит из деревни. Старушка знала, что обычно в деревне селится только одна пара аистов.

И каково же было её удивление, когда тёплым апрельским утром она увидела, что молодая пара облюбовала себе электрическую опору у бывшей колхозной фермы.

С той поры каждое утро Терешиха совершала прогулки в другой конец деревни, опасаясь, что кто-то помешает новой паре построить гнездо. Заметив свою спасительницу, Тимка тотчас спускался на землю, быстро подбегал к ней, тёрся длинной шеей о её ногу и сопровождал старушку по дороге домой. Рядом следовал другой аист. Бабка приносила им гостинец – угощала свежей рыбкой, гладила по голове и приговаривала:
Живите, мои милые красавцы, с верой в людей. Пускайте на свет потомство. Не забывайте нашу Любовку. Прилетайте каждую весну. Приносите добрые вести. Вот этой весной кто-то решил строиться в бывшей дворянской усадьбе. Говорят, что новый фермер объявился. Видно, приглянулись ему наши места. Даст бог, деревня будет жить.

Все деревенские жители радовались новым обитателям, которые украсили их скромный, богом забытый уголок, и словно вдохнули в людей новые жизненные силы.

Главной темой, которую обсуждали бабы в ожидании автолавки у бывшего колхозного клуба, была история о спасённом аисте.

И только Гапониха ходила в автолавку темнее тучи. Её и раньше не жаловали в деревне, а после жестокого обращения с больным аистом люди вовсе объявили ей бойкот – никто с ней не здоровался. Вскоре она собрала свои манатки и укатила к дочке в город.

Гапониха не хотела окончательно порывать связь с малой родиной, надеялась сохранить свой деревенский домик под дачу. Но в одну ненастную ночь случилась гроза, молния ударила в её хату, и та вспыхнула, как спичка. Никто не бросился спасать пустое жильё, и оно сгорело дотла.

С той поры Гапониха забыла дорогу в деревню и не показывала глаз даже на деревенский погост, где покоились её родители и муж Гапон.

Author: Любестовский Пётр