Галькино детство

Гальку привезли в деревню к бабушке, когда ей было всего два года. Убили отца, а мать, ей всего-то 23 года, решила устраивать свою жизнь в  городе. И кто её осудит, ведь совсем  молодая, а уже вдова. А девчонку есть на кого кинуть, вот и увезла к матери своей. Стала Галька у бабоньки Нюры жить. Девчонка глазастенькая, глазки небесно-голубые, волосы чисто-лён. Хорошенькая девчончишка, подружки бабонькины говаривали

-Ну, Нюра, Галька-то у тебя, чисто боженёночек! Личико-то, прям ангельское, ни  дать, ни  взять-боженёнок.        

  Нюра согласно кивала головой. Девчонка, и взаправду, была  прехорошенькой. Стали жить-поживать вдвоём. Деревня-то небольшая, все  друг друга знают, двери отродясь никто не  запирает на замок. И чего их  закрывать? Брать-то всё равно нечего. Время такое было, небогатое. А Гальке  ещё и удобно. Бегает по улице, забежит в дом, хвать со стола кусок хлеба, макнёт его в мёд, в миске на столе, запьёт молоком из кринки и опять на улицу.    

       Бабонька целыми днями то на ферме, то в поле. Колхоз-оно дело  такое, неча дома сидеть, Родину кормить надо. А  Галька, как и все остальные детишки  деревни, сами по себе. У них свои заботы, как бы побольше лыву (лужу) найти, да как следует в ней извазёкаться. А бабонька придёт с работы уставшая, за это  Гальке потом  хворостиной по одному  месту. Чтобы не пачкала одёжу, у бабоньки сил и так нету, все жилы на колхозных работах вытянула, а тут ещё и Галька!       

    Сядет, бывало, на лавку под образами и заголосит, завоет о своей  долюшке горемычной. Потом прервёт свои страдания, утрётся фартуком- и к печке. Скотине варить надо, опять же Галька, поди, голодная. Весь день носится, не  загонявшись. Глядь, а Галька спит уже без задних ног. Уморилась за день. Управится бабонька по дому, и к Гальке под бочок. Обнимет её, и уже засыпая, сквозь сон, всплакнёт чуток о бедной внученьке, и как провалится. А чуть свет, она уже на ногах. В хлеву скотина орёт, жрать просит. И ферма ждёт, коров  колхозных доить пора. Так и крутится день-деньской.       

    Галька проснётся, поест, чем Бог послал и опять по своим детским  делам на улицу. Всё бы ничего, да уж больно болезная девчонка росла.Сколько  раз бабонька выхаживала её, и не сосчитать. Пышет Галька жаром, мечется по  постели. Бабонька натрёт её жиром бараньим, завернёт в тулуп и на печку.Лежит   там Галька, плавает в собственном поту, парится. А бабонька падёт на колени  перед образами и молится, чтобы Господь внученьку оберёг. Глядь–она и выздоровела. Бывало, что не помогали средства народные, и тогда увозили Гальку в район, в больничку. Своей-то больницы в деревне не было, чего там, на каких-то полтораста дворов ещё и лекаря держать.     

     Как-то увезли Гальку в очередной раз в больницу, оставила её  бабонька там. Врач сказал, что воспаление лёгких у Гальки, надо уколы  колоть. Бабонька домой вернулась, а Гальку в палату проводили.Скучно Гальке в больнице–бегать нельзя, шуметь нельзя. Скукотища! Ходит Галька по палатам, думает, чем себя развеселить. В одной палате дед старый лежит, грелками резиновыми  обложенный, стонет. Галька грелку в первый раз увидела, ещё не знала, что это  такое. Интересная, однако, штука. Такая, розовая, с рисунком каким-то.

Вытянула  Галька грелку, долго в руках вертела. Закрутка какая-то, она её повернула. Откручивается! Совсем отвернула, а там  внутри-вода. Неинтересно. Кинула грелку старику снова под бок, не закручивая, и унеслась из палаты, как буйный ветер.       

    Это бабонька так про Гальку говорила- что носится, как буйный ветер. Медсестра пришла, а дед лежит в луже. Галька тут как тут. Медсестра ругается  на деда, на что крышку у грелки отвернул. А тот не говорит, потому что не может, только глазами на Гальку показывает, а та ему -язык. Галька, может, ещё  ему какую пакость изладила, только к вечеру дед помер. Но зато, на другой день, привезли девчонку, чуть постарше Гальки. Галька уж было обрадовалась, будет    с кем поиграть. А девчонку закрыли в палате, повесили замок на двери и ключ  докторша с собой унесла.    

        Стенки у той палаты деревянные, сбоку, почти под потолком окошко, но туда не заглянуть. Галька с девчонкой поговорила через дверь, той тоже скучно.  Сказала, что тут стоят три кровати с сетками, на которых она прыгать будет. Матрасов на кроватях нет, прыгать удобно. Взвилась Галька! Такое развлечение, а её боком обходит. Покрутилась вокруг, как лиса у курятника и её осенило! Окошко-то стеклянное! Оно разбиться  может! Девчонке присоветовала, чтобы та кинула  подушкой в окно, глядишь, разобьётся. А Галька в то окошко залезет. Вдвоём-то, не в пример, веселее!             Девчонка Гальку послушала. Вылетела из окна подушка, напрочь  вынесла стекло.

Галька кое -как, подставив стулья, в окошко влезла. Вот  веселье началось! По панцирным сеткам скакали с кровати на кровать, высоко  подпрыгивая. Прыгали, правда, недолго. Наверное, шибко орали, потому как  прибежали две докторши, открыли двери и  Гальку вытолкали. Ещё и подзатыльник  отвесили. Тётки эти, врачихи, как-то озабоченно стали на Гальку поглядывать и  сильно запереживали.          

      Гальку раздели догола и сунули в какой-то шкаф. А там жарища! Аж, волосы трещали. И одёжу всю Галькину выстирали и тоже в шкаф сунули. А Гальку в кровать, и привязали, чтобы больше не бегала. И градусник под  мышку каждый час ставили. Девчонка-то та к вечеру прибралась, сказала  няня. Куда прибралась, Галька не поняла, но видела  через открытую дверь, как подружку выносили, а тётка,что её  забирала, сильно голосила. Тогда Галька не  знала, что болела девчонка страшной болезнью. Вроде бы, тиф. А Гальку та  болезнь стороной обежала. Видно, ангел-хранитель сильный. Гальке  тогда  шесть  лет было.    

        А боженёночком Гальку больше не звали. Звали её теперь вассЯ. Давно так звали. ВассЯ- слово ругательное, в смысле, пакостливая, егоза, непослушайка, и много ещё что, но всё поместилось в одном слове. ВассЯ! Теперь, если какая пакость где случилась, сильно виновных не искали. Кто собаку  кусачую у Донских отвязал, и та по всей деревне народ гоняла? Васся! Главное, саму Гальку собака как раз и не тронула.

Кто Чебыкинских гусей гонял и птицы  чуть не на крыло встали? Бабка Чебычиха потом кое-как их собрала. Досталось  Гальке, хотя она клялась и божилась, что никакого отношения к гусям не имеет. Кто залез на крышу избы бабки Столетихи? Жила в деревне такая бабка. Имени  её никто не помнил,но знали, что ей сто лет. Согнутая, выглядела, как ведьма, её все боялись. И только Галька бабку не боялась. Влезла как-то на крышу, села  задницей на трубу, весь дым в избу, бабка вышла, опираясь на клюку. Грозит  клюкой Гальке, а та с трубы  слезла, задницу дымом припекло, чего долго сидеть.       

    Как-то прислала Гальке мать капюшон плюшевый, зелёного цвета. Щеголяла Галька по деревне в нём, сводя с ума всех. У кого ещё в деревне  может быть такая вещь! А у Гальки мать в городе живёт, правда, Галька её совсем не  помнит, но знает, что мать где-то есть. Иногда она посылки посылает, а в них  то конфеты городские, то пряники какие. В деревенском сельпо конфеты всё  больше без бумажек, дунькина радость называются. В школу детки ходили с  сумками холщовыми, сшитыми, портфели видели только на картинках, а Галька  хвасталась, что ей мать обязательно к школе пришлёт портфель. И ещё, букварь!     

      Пришла  весна. В этот год Гальке в школу. Ждёт Галька с нетерпением посылку от матери. Букварь с портфелем ждёт. Мать уже не ждёт. Ей и с  бабонькой хорошо. Любит она бабоньку, больше жизни любит, и нет у неё никого  ближе. Галька уже умеет читать и считать, потому что любознательная очень и  схватывает всё на лету. Иногда она ходила в школу, садилась в классе за парту  и учительница её не выгоняла.

В школе всего два класса. В одном учатся  одновременно первоклассники и второклассники. В другом–третий и четвёртый классы. А дети постарше в школу ездят в район. Сядет Галька к кому-нибудь  рядом и заглядывает в книжку, слушает внимательно учительницу. А  когда  перемена, подходит Галька к счётам деревянным. Большие такие, выше Галькиного  роста, стоят у доски. Так здОрово косточки у счётов туда-сюда перекидывать. И считать-две косточки и ещё две, четыре получается!     

       А ещё, Гальке соседский Ванька свои учебники отдал.Они, правда, рваные все, неаккуратно Ванька с ними обращался, но ничего. А бабонька сшила  холщовую сумку, Галька сложит в неё учебники, сумку через плечо и по деревне. Недолго, правда, ходит. Скучноеэто дело. Наконец, пришла посылка от матери. А  в  ней-портфель коричневый, с замком металлическим. Букварь новенький  красивый. И капюшон новый, уже не зелёного цвета, а красный. А зелёный капюшон бабонька отдала Галькиной подружке. Её тоже Галькой зовут.        

    Галька букварь весь день из рук не выпускала, даже подружке в руки не давала, чтобы не запачкать. Гальке с этим букварём в первый класс идти. Мать её к себе не забрала, как в письмах обещала. Ну, и ладно. У бабоньки Нюры  житьё не хуже. Гальку сильно заинтересовала картинка на обложке букваря. На  фоне Кремля( учительница сказала, что это Кремль) стайка бегущих детей, и все разные! У кого-то глаза совсем узкие, волосы разного цвета, а двое так, вообще  сами чёрные. И волосы курчавенькие. Непонятные дети. Галька спросила у  учительницы, что это за чудо. Та сказала, что это тоже люди. Неграми  называются. Очень Гальку заинтересовало, каким образом у них кожа такого цвета получилась. Поделилась мыслями с подружкой. Та в этом вопросе помочь не могла.             Долго  думала Галька, чем  же, деревенских  удивить, и надумала. — А  давай-ка, Галька, и  мы  с  тобой  в  негров  перекрасимся!       

      Подружка Гальку завсегда поддерживала, в любых её помыслах. Но тут  было непонятно, каким образом можно перекраситься в таких детей, как на  обложке Галькиного букваря. Галька доходчиво  объяснила, что можно, при  помощи чернил. Подружка за Галькой в огонь и в воду, а краситься, так это вообще- пустяк. Тем более, чернила отмываются. Галька развела в тазике чернила, заботливо припасенные бабонькой. Письма она писала, наливая из четвертинки в  чернильницу фиолетовую жидкость. Где стояла эта четвертинка, Галька знала. И вот, сидя перед тазиком, Галька с подружкой думали, с чего  начинать. Галька макнула палец в чернила и сличила результат с картинкой. Цвет  совпадал не очень. Это Гальку не остановило. Из куска газеты сделала подобие  кисточки. — С  чего  красить  начнём?       

      С кого, было понятно и так. Вначале покрасит  подружку. Та  Галькины планы разделяла не очень. Но подчинилась. Галька старше, к тому же, ей капюшон отдала. А это не маловажно. Решили начать с задницы, если эксперимент  не удастся, под штанами видно не будет. Подружка оголила заднюю часть. Галька  обмакнула бумажную кисть в чернила и щедро покрасила  худые ягодицы подружки. Та осталась стоять буквой «ЗЮ», Галька сидела на полу и безо всякого удовлетворения взирала на плоды своих трудов.

Перевела взгляд на букварь. Цвет  явно отличался от негритёнка на обложке. Было ясно, что эксперимент не удался. -Поди, не глянется? –спросила подружка. -Не-а- ответила Галька. — Ага- завопила Галькина подружка- я что ли одна с синей жопой ходить буду! -Пошто  одна?- возразила  Галька- сейчас  ты  мне красить будешь.     

       Сказано-сделано. Чернила на заднем месте высохли. Девчонки надели   штаны. Галька вылила чернила в огород и подружки убежали на улицу. Про это можно было бы забыть. Галька и забыла, вечером поела и уже ложилась спать. Услышав стук в сенях, щучкой нырнула под стёганое лоскутное одеяло и сделала  вид, что крепко спит. Она поняла, что к ним спешит подружкина бабка. А этот  визит ничего хорошего не сулил. Галькины опасения оправдались. Бабка Чебычиха  прямо с порога завопила, обращаясь к бабоньке. -Где  твоя  васся? -Да  спит, поди, за  день-то  умаялась. -А ты её жопу нынче глядела? -А чего  на  неё глядеть, чё с ей станется? -А ты глянь! Твоя васся  моёй Гальке всю её чернилами вывозила! Так и у твоёй-то тоже вся синяя!       

      Бабонька кинулась к Гальке, рывком стянула с неё одеяло и заголила штаны. Факт был налицо.Вернее, на жопе. Так что, на  ночь глядя, Гальке  досталось  хворостиной  по синей заднице. Надо сказать, что цвет на боль не  повлиял. Было  больно. Галька, крайне обиженная вероломством подруги, на другой день, с утра пораньше, кинулась к Чебыкиным. Прямо с порога заявила, чтобы  немедля отдали зелёный капюшон, подаренный ею накануне. Подружка зашлась  истошным  криком, с капюшоном расставаться не хотелось. Но Галька была крепка  в своей позиции — капюшон немедля вернуть! Бабка Чебычиха отдала капюшон. Не  отдавать-себе дороже. Галька не уйдёт, пока не получит его. Галька схватила  капюшон и кинулась прочь. Бабка вслед успела крикнуть, что вечером всё  расскажет  бабоньке.     

       А  насрать! Капюшон-то уже у Гальки! И она его теперь подарит кому-нибудь другому. Вот только подумает, кому. И подарит. Или себе оставит. Пусть  будет два капюшона. Правда, зелёный Гальке маловат, но ничего. Ближе к обеду  пыл у Гальки поугас. И капюшон, лежавший на лавке под образами, не радовал. И было  жалко подружку, у которой теперь нет капюшона. А у  Гальки их два. А на что Гальке два капюшона? Она сидела и терзалась мыслями, как вернуть подружке  подарок. Всё разрешилось обычным путём. Бабонька вернулась с фермы, Чебычиха  нажаловалась ей, и та заставила Гальку вернуть подружке капюшон. А хворостина  опять исполнила своё предназначение и оправдание своему стоянию в углу. Правда, била бабонька внучку не больно. Пару раз взмахнула хворостиной, чуть задевая  Гальку. И при этом прятала улыбку.    

         Заболела Галькина бабонька. Надобно ехать в район, в больницу. Куда Гальку девать? Конечно, к деду Сидору. Это отец  Галькиной  бабоньки. Галька  его не больно жалует. Да и он Гальку тоже. Галька его не любила и за то, что  его звали Сидором, а бабонька, когда лупить собиралась, всё время говорила, что будет драть её, как сидорову козу. Главное, что козы у деда не было, но Гальке  всё равно доставалось. Нынче Гальке ночевать у деда. И спать придётся под  образами на лавке. Дед у Гальки кержак, а потому  шибко в доме не разгуляться. Ложку дедову брать нельзя, кружку тоже. И из общей чашки она тут не ест.       

      И в горницу Гальке ходить нельзя. А там так баско (красиво) всё. Шкапчик резной. Кровать с шишечками, на которой никто не спит. И одеяло  лоскутное,красивше, чем у бабоньки, и подзор под покрывалом. А ещё потолок  голубого цвета, краской  крашеный, а на ём  цветы красивые. И  двери, которые  в горницу  закрываются. А ещё стол для Библии. И  сама Библия огромная( или  так Гальке  кажется) и закрывается  на  замок. Вот до Библии Гальку допускают. Иногда дед открывает Библию и велит Гальке чтить. И  Галька чтит, переворачивая толстые страницы.

Иногда позволяет перелистывать по  две или три страницы, но  дед чутко бдит, он Библию наизусть знает, а потому ей попадает  за хитрость. Читает  Галька  Библию и  думает, и на что училась  старославянскому! Дед, как  прознал, что Галька читать  научилась, мигом усадил её за Библию. А  там  буквы каки-то не таки. Крупные и красивые. Слова тоже непонятные, но дед кажно слово растолковывал, прошло немного времени, и Галька  Библию  читала уже скОро. Гальке-мУка, деду-радость. Он сказал, что глаза у него плохо глядят, а так, есть кому псалмы читать.        

     С вечера Галька носилась по деревне, как Саврас безуздый( это дед так говорит), потом баба Уля Гальку загнала домой. Баба Уля дедова жена. Новая. Старую похоронили. Шибко-то баба Уля тоже не новая. Старовата. Галька слышала, как бабонька недавно говорила бабке Чебычихе, что у Галькиной матери новый  муж. И вот теперь Галька думает, если мамин новый муж окажется таким же, как баба Уля, то вряд ли он ей  поглянется. Гальке баба Уля положила на тарелку  картохи и налила молока. Галька смяла всё и сказала, что хочет спать. Ей  постелили на лавке, укрыли и она как провалилась. Сон накрыл её, наверное, уже  по пути на лавку.        

   Дед Сидор кинул себе в горнице на пол тулуп, и лёг спать. Около  себя поставил большой серебряный чайник. Была такая у деда семейная реликвия.  Лет тому чайнику было жутко много. Дед сказал, что ещё при царе отлитый чайник. Баба Уля спала на  полатях. Ночью Гальке захотелось в туалет. Надо сказать, что в деревне, туалета, как такового, не  было. Естественную  нужду справляли в  хлеву, где жила скотина, потом всё это чистилось вместе с отходами от скота. Галька сучила ногами и терпела, ей совсем не хотелось бежать на улицу, но  потом придумала. Дед громко храпел. Рядом стоял чайник с водой, дед, просыпаясь среди ночи, пил воду.

Галька справила свою малую нужду в чайник и легла спать  дальше. Утром Галька забыла  про свою  мелкую ночную  пакость. Заспала как бы. Дед встал рано, управлялся с бабой Улей по хозяйству. Потом все позавтракали. Галька собралась бежать на улицу, пока дед не заставил чтить Библию. Дед пошёл в горницу и вышел оттуда с чайником в руке. Галька поняла, что ей надо немедленно на улицу, у неё там куча дел. Она уже подошла к двери, когда дед, приподняв крышку чайника, стал принюхиваться. -Улька, ты иде воду-то для чайника брала?- обратился дед к жене. -Так, иде? У колодезю -ответила баба Уля.        

     Дед пивнул из чайника и грозно рявкнул -а где эная васся?        

     А кукиш тебе, деда. Галькин след уже простыл. Тем более, что  нонче  бабонька с району вернётся и ночевать Галька будет дома. А если даже  дед придёт бабоньке  жалиться, то она Гальку в обиду не даст. Бабонька хоть  тятеньку и почитает, но Гальку любит, однако, больше. Это точно. А к деду  можно пока и не ходить, не шибко-то он по Гальке скучает. Дед уже старый, борода окладистая, а може, и помрёт скоро. Тогда Гальке вообще можно не  бояться. Когда бабонька вернулась, Галька была шибко рада. А та ещё ей и  гостинцев  привезла. -Бабонька- ластилась к ней Галька-я тебя шибче всех люблю. Я тебя, когда ты  старенькая будешь, летом на саночках возить буду.        

     Бабонька ласково смотрела на внучку. Она-то уже знала, что  недолго Гальке  жить в деревне. Галькина мать написала, что летом, как Галька  закончит первый класс, она с новым мужем приедет и Гальку заберёт. Так что, жить Гальке в деревне чуть меньше года. И заберут от неё вассю. Училась  Галька в  школе играючи. Всё ей давалось легко. А большую часть уроков, за свою непоседливость, Галька проводила в углу. За счётами. На которых  умудрялась, стоя наказанной, считать. Две косточки, плюс две косточки, получится четыре и  так далее. Результат счетоводства непременно объявлялся громко на весь класс.        

     Если учительнице Галька надоедала, её попросту из класса  выставляли, но окна-то никуда не делись! И ученики видели радостную Галькину  физиономию в окне. Учебный год прошёл незаметно. А в конце мая Галькина  мать  прислала телеграмму, что едет. С новым мужем. Галька ждала приезда матери. И  отца тоже. Она не представляла, как они выглядят, но всё равно радовалась. В день приезда матери бабонька нарядила Гальку в новое платье, в волосы  вплела новые косоплётки( ленты). Галька ходила важная и, наконец, показался автобус. Сердце забилось пойманной птичкой.

Из автобуса вышла крупная молодая женщина. Она была очень красивой. Галька сразу в ней признала мать. Та присылала  фотографию. Рядом с ней встал мужчина. Галька обошла мать, протянувшую к ней  руки, и подошла к мужчине. Она буквально впилась в него глазами. Мужчина  побледнел, а Галька протянула ему ладошку. -Здравствуй, папа!     

        Тот подхватил Гальку на руки и прижал к себе. В глазах у него  стояли слёзы. Стоявшие кругом женщины заревели в голос. А Галька обхватила  отца за шею и не отпускала. Она теперь не  одна! У неё есть мама и папа! Она даже про бабоньку забыла. Та теперь украдкой плакала всё время, что  Галькины мама и папа были в деревне. До самого отъезда плакала. Галька   гладила её морщинистые щёки, целовала покрасневшие глаза и просила бабоньку  не плакать. Галька её потом обязательно с собой заберёт.       

       Наступил день отъезда. Вся деревня собралась около клуба, где  останавливался автобус. Галька стояла гордая. И не выпускала руку отца из своей. -Папа, посмотри, как  меня здесь все любят!             Галька смотрела на отца снизу  вверх. — Видишь, все пришли  меня провожать. А уж, как плакать станут, когда я уеду! -Нет, дочь–засмеялся отец- это они пришли убедиться, что ты точно сегодня  уедешь. А если передумаешь, они всей деревней тебя в автобус запихнут.     

      Галька хотела обидеться, но передумала. У неё начиналась новая жизнь… Но это уже совсем другая история.

Лина Галиан