Горсть родной земли

Николай смотрел из тёмного окна квартиры на ночной город. Мысли уводили его в далёкое прошлое. Ярко светила луна, словно зажжённая лампа. Звёзды просматривались тусклыми кристалликами. Вывел из задумчивости телефонный звонок: звонил брат Федор. Взволнованным голосом сообщил необыкновенную новость: -Привет! Ты представляешь, тут на имя матери пришло письмо из Америки. Передали родственники из соседнего района, где раньше ещё в молодости жила мать. Приезжай, разбирайся. Дело в том, что оно напечатано не по-русски. Ну, пока…

Связь оборвалась. «Ну, баламут, ничего толком не объяснил, — возмутился Николай. Всё деньги экономит, а зачем и кому, сам не знает». Перезвонить и узнать подробности он не мог: дома у брата не было телефона. Старший брат Фёдор жил в пятистах километрах от Николая. Раньше жили вместе, но три года назад Николай, получив квартиру, переехал в областной центр. За это время Фёдор ни разу не позвонил, а тут на тебе, как снег на голову среди лета.

Значит, что-то серьёзное. Долго не мог уснуть: «Что за письмо из Америки?… Никаких знакомых, тем более родственников, никогда там не было. Два года прошло, как умерла мать, а письмо на её имя». Утром следующего дня Николай позвонил знакомым в райцентр, где жил Фёдор. Попросил, чтобы письмо, по возможности, перевели на русский язык или переслали ему. Через два дня, переведённый текст письма прочитали по телефону. Письмо действительно было из Америки. Фамилия матери на конверте значилась по первому мужу.

А суть письма была такова. Двоюродная сестра первого мужа матери, Евдокия, жила в штате Колорадо. Умирая, наказала своим детям, чтобы с погоста её далёкой малой родины, где была похоронена её мать Наталья Ивановна, они привезли горсть родной земли на её могилу. В далёкие тридцатые годы мать Николая, Степанида, вышла замуж за сына зажиточного крестьянина. Во время коллективизации её свёкра раскулачили и арестовали. Его брат не стал испытывать судьбу, опасаясь расправы, выехал на Псковщину.

Через два месяца свёкра выпустили под расписку о невыезде, однако он сумел уехать с семьёй в Краснодарский край. Через полгода Степанида уехала с мужем и двумя маленькими детьми вслед за свёкром, где, впоследствии, муж и дети умерли от голода. Чудом выжила одна Степанида, попав на лечение в больницу. В ответ, в Америку, Николай отправил коротенькое письмо. Сообщил вкратце о матери, себе. Указал свой адрес и номер домашнего телефона. Позвонить не решился — не знал английского языка.

Стал ждать ответа. Погост, откуда предстояло взять землю, находился теперь уже в другом государстве — республике Казахстан, хотя до революции эта территория принадлежала Омской губернии. В 1921 году она отошла от России. Деревни, с чудесным русским названием Журавлёвка уже не существовала, её жители разъехались в середине шестидесятых годов. Осталось на месте лишь сельское кладбище – молчаливый свидетель прошлого. Прошло чуть больше месяца, и вот однажды поздно вечером раздался телефонный звонок: звонили из Америки. Говорили на английском языке, и из всего сказанного Николай разобрал только своё имя.

Минут через десять позвонили вновь, но звучала уже русская речь. Звонивший мужчина назвал себя Александром, сыном Евдокии. С радостью в голосе он говорил о том, что наконец-то его письмо, пятое по счёту, нашло своего адресата. -Николай, вы действительно сын тётки Степаниды?.. -Да, да! Я есть её сын, — подтвердил с усмешкой он. -Николай! Вы сможите приехать к нам в Америку, привезти землю с Родины моей матери? Мы для Вас будем оформлять визу. Николай не стал ссылаться на своё материальное положение и что у него нет загранпаспорта, и никогда он не был за границей. Подумав, ответил:

-Приезжайте в Москву, там живёт моя дочь Ольга. Я передам ей землю. – Сообщил телефон дочери. В трубке молчали, затем послышалось всхлипывание: -Прости меня, Николь, за слабость. Мне трудно поверить, что я нашёл вас. Какое это счастье для меня. Спасибо, я перезвоню. Прости, прости… Всю ночь Николай просидел в тёмной квартире до самого рассвета, не смыкая глаз… Пришла весна. Расстаяли снега, высохли раскисшие деревенские дороги. Теперь, можно было доехать к кладбищу бывшей Журавлёвки, на легковом автомобиле. Ранним утром, с первыми лучами солнца отправился Николай в дальнюю дорогу, но вначале решил заехать к Фёдору, чтобы вместе с ним поехать в бывшую Журавлёвку. Улицы города были полупустыми.

Кое-где на маршруты лениво выезжали автобусы. Выехав за город, включил автомагнитолу. Зазвучала песня «Домик у дороги». Задумался над смыслом слов: «Где же твой хозяин, что ж он не идёт?». «Да-а, сколько настоящих хозяев оторвали от земли, семьи и загубили невинно. Кто похитрее, да ловчее был, сбежали за кордон, но, видать, не сладко и на чужбине, коль с горечью вспоминают Родину. Вот и тётка Евдокия покойная, видать, неплохо прожила жизнь в Америке, не так как моя мать, а умирая, попросила детей привезти родной землицы. Значит, есть какая-то сила в слове «родина»?..» Во второй половине дня подъехал к дому Фёдора.

Во дворе залаяли собаки, но только Николай открыл калитку, окликнув их, те ласково завиляли хвостами. -Ну что, помните ещё меня? Не забыли? Вот молодцы! Из дома, услышав лай собак, вышел Фёдор. Пообедали. Весь вечер вели разговоры о матери и родственниках из далёкой Америки. Утром Николай проснулся рано, однако брат с женой уже давно копошились на подворье. Позавтракал на скорую руку, засобирался в дорогу. Фёдор отказался поехать вместе с ним, хотя вечером обещал, видать жена отсоветовала.

-Ты знаешь брат, не могу. Поросёнок что-то заболел. -Ладно, поеду один. Здесь недалеко. Даст Бог, всё будет хорошо. Денёк выдался знойный. Чтобы уточнить место бывшей Журавлёвки, Николай заехал в первое селение, стоявшее на пути маршрута. Один из жителей напросился сопровождающим. -Здесь недалеко, семь километров осталось проехать. Правда, дороги почти нет. А зачем Вы туда едете, ведь там ничего нет, кроме некоторых бугров от жилищ, да сухие тополя. -Мне нужно разыскать кладбище, чтобы взять несколько горстей земли и отправить в Америку. -А зачем в Америку, вот чудеса-то?

-Никаких чудес нет. Здесь похоронена мать, а в Америке её дочь. Умирая, она наказала детям, чтобы привезли землицы с кладбища Журавлёвки на её могилу в Америку. Ведь она здесь родилась, здесь её «малая родина». Вот такие, землячок, дела. Сельчанин открыл от удивления рот, не зная, что сказать. -В Журавлёвке похоронена моя бабка, но я не помню когда был на могиле, — пояснил сопровождающий и почесал затылок. От бывшей Журавлёвки остались два полусухих, чудом уцелевших тополя. Несколько серых бугров от жилищ, да погост с одной ухоженной могилой, огороженной металлической оградкой, окрашенной в голубой цвет.

Сохранилась неглубокая канава, ограждавшая когда-то кладбище. Кое-где просматривались невысокие холмики от могил. Вся территория поросла ковылём. Николай смотрел на клочок земли, оплаканный ни одним поколением, где покоилось людское горе, заброшенное, забытое. Подошли к единственной ухоженной могиле. -Здесь Татьяна похоронена, от родов умерла.Мужик далеко где-то живёт, но каждый год приезжает на Радоницу, ухаживает за могилой, не забывает, — пояснил попутчик. -Ну, так, где могила, твоей бабушки? – спросил Николай у земляка.

-Не знаю, где-то здесь… -Эх! Ваньки мы, не помнящие родства. Человек издалека приезжает, а ты рядом живёшь. Пешком можно прийти на могилу бабушки. Николай стоял на середине погоста в нерешительности, не знал, где могила покойной, чтобы взять с неё земли. -Подскажи мне, Господи, место, где покоится раба твоя Наталья. Решил, где споткнётся, там и есть это место. Закрыл глаза и пошёл, по кругу. Медленно шёл по горестной земле, через пятьдесят шагов, запнулся. Вытащил из кармана мешочек, стал ковырять сухую землю перочинным ножом. За ним наблюдал попутчик. -Ну, вот и всё. Обещание своё выполнил.

Подул лёгкий, летний ветерок, слегка посвистывая. Ковыль переливался серебристыми волнами. Николай смотрел по сторонам округу. Повсюду простиралась необъятная степь с заброшенными полями, бывшими ковыльными степями. Самолёт из Америки прибыл по расписанию. Среди пассажиров дочь Николая сразу приметила молодого человека с газетой в левом кармане брюк и видеокамерой в правой руке. Рядом с ним шёл пожилой мужчина. Ольга подошла к ним, назвав пароль, согласованный по телефону:

-Журавлёвка! Привет от бабушки Натальи. Пожилой мужчина вздрогнул, лицо его потемнело, на глазах появились слёзы. Пытаясь сдержать их, он стиснул зубы. Шагнул навстречу. Молодой парень направил на них видеокамеру. После рукопожатия Александр обнял Ольгу, прижал к себе, разрыдался. Времени до отлёта было немного. Александр распрашивал о Степаниде, других родственниках. Познакомил со своим внуком, который всё это время проводил съёмку.

Ольга рассказывала то, о чём не раз слышала из уст покойной бабушки о том жутком, далёком прошлом. -Моя мать большую часть своей жизни прожила в Америке, но так и не смогла привыкнуть к ней. Всю жизнь она тосковала за Россией, очень хотела побывать на Родине своих предков, но время такое было. Она научила меня русскому языку. Часто пела русские песни, вспоминала Ольга твою бабушку, как в молодости она с ней пела.

А после плакала, мы её не понимали, а вот теперь на склоне лет, я понимаю её тоску по Родине. Александр успел рассказать, что он родился в Псковской области. Родители выехали из России, когда ему было всего полгода. Приглашал всех в гости. Расставаясь, вновь прослезился. Пройдя регистрацию и уже находясь за стойкой, крикнул: -Ольга! У нас одна c тобой Родина. Слышишь? И другой не будет. Имя её — РОС -СИЯ-Я-Я..

Григорий Кузнецов