Лучшие стихи Царскосельских лицеистов

Музам

 Дельвиг  Антон

С благоговейною душой
Поэт, упавши на колены,
И фимиамом и мольбой
Вас призывает, о камены,
В свой домик низкий и простой!

Придите, девы, воскресить
В нем прежний пламень вдохновений
И лиру к звукам пробудить:
Друг ваш и друг его Евгений
Да будет глас ее хвалить.

Когда ж весна до вечных льдов
Прогонит вьюги и морозы —
На ваш алтарь, красу цветов,
Положит первые он розы
При пенье радостных стихов.

Лучшие стихи царскосельских лицеистов

Прощай, деревня

Когда мы встретились, Ольга была в сильном душевном переживании. Да, в жизни ей, как считала сама Ольга, повезло. Хотя в  детстве ни любви, ни ласки родительской не получила, как и братья. Детей в семье – семеро. Ольга – старшая. Весь дом на ней. Мать с утра раннего на ферме на запарнике, отец тоже на ферме, он скотник. Приходят днём, пообедают, отдохнут маленько, да и опять на ферму. А с работы придут – зимой   в потёмках, а летом – солнышко закатится.

А отец – и того позже: после дойки коров ещё выгоняют, пасут до одиннадцати, а выходной один раз в месяц. Пробовали возразить бригадиру, а он привёз управляющего, так мужики все промолчали. Вот приходилось Ольге всю домашнюю работу тянуть – и в огороде, и дома, и за малыми смотреть. Окончила Ольга восемь классов, собралась в город, в училище на фельдшера учиться.

Мать взвыла: как она всё успеет?  Не хотела Ольгу отпускать. Да пришла бабушка Степанида, мать Варвары, услышала, что Варвара не отпускает Ольгу в город. Сказала тихо: -Отпусти девку, пушшай учитса. Тибя посылали мы с отцом учиться, а тибе замуж пристрЕло… сЕмью Эдаку накопила, не справляшса,  девку в роботнисах дёржите. Пушшай и Михаил пособлят.

Ты тожё пристаёшь, а роботу дома буровишь, а он толькё поперёски покуриват  да газетки почитыват, на диване лежит, бока не болят? -Да чё ты, мама, напала на ево, чё тибе от ево надо? -Да мне ничё, а вот имЯ надо —  она ткнула пальцем  в сторону подбежавшего на неустойчивых ножонках младшенького, —  какой пример он показыват робятам-то? А Ольгю отпусти, не будёт она у вас в роботниках! Робьте сами!

 Ольга уехала со слезами: мать жалко, братьев жалко… Экзамены вступительные она сдала нельзя сказать, что плохо: три «четвёрки» и одна «тройка». Но по конкурсу не прошла, вот бы вместо одной-то «четвёрки» — «пятёрка», тогда бы точно поступила  пусть и «тройка» одна, а так  — не хватило одного балла. Ольга ревела горькими горючими, да кто поверит, что она бы стала замечательной студенткой.

Домой возвращаться Ольга не хотела – нА смех поднимут! И пошла Ольга по всем училищам, где можно было поступить без экзаменов или с теми оценками, какие она получила в медицинском училище. Подошла к строительному училищу, где можно было получить специальность штукатура-маляра. Получив отказ в одном месте, Ольга боялась, что снова не примут её. В дверях показалась девчонка с распущенными волосами, с накрашенными ногтями. Яркая девушка. Завидев нерешительность Ольги, она сказала:

-Не ходи сюда, тяжко тут! Пойдём лучше в кулинарное училище: готовить научимся, жарить-парить – все парни будут наши, ведь путь к сердцу мужчины лежит через его желудок! -Как это? Не поняла! -Скоро поймёшь! – ответила незнакомка, подхватив за рукав Ольгу. Да пойдём же! Жалеть не будешь, всегда сыта будешь, семья накормлена. У меня мать пятнадцать лет отработала – кооператив, «Жигули», каждый год на Чёрное море ездим всей семьей. Вот так, милая! Пошли!

 Новая подружка не была похожа на её подружек – Валю и Любу. Те скромняшки, а эта боевая! А может, так и надо в городе-то. Что такое «кооператив» Ольга не знала, ни разу не видела «Жигули», хотя и знала, что это легковая машина, но у них в деревне такой ни у кого не было. Да и на Чёрное море из деревни никто не ездил: весь год колхозники вкалывали за трудодни, потом получали оплату зерном, овощами, даже маленько денег давали. Вот и боялась Варвара отпускать Ольгу, как помогать, где брать деньги?

Правда, на одном из собраний колхозникам объявили, что у кого дети учатся в городе, те будут получать деньгами каждый месяц, аж двадцать рублей! Но для этого надо привезти справку из того учебного заведения, где учится сын или дочь, подтверждающую это. Варвара наказывала Ольге взять такую справку обязательно! И велела написать письмо, как только все экзамены будут сданы.

 Новую подружку звали Лида. Если Ольга в городе две недели, и сегодня ей ночевать негде:  документы она из медучилища забрала, и из общежития её выселили сразу же, вот и хотела она сегодня найти место, определиться, то Лида приехала к бабушке, у которой  была огромнейшая квартира, и жила бабушка одна. Работала поваром в кафе.  Пока девчонки шли, Лида выпытывала у Ольги, откуда она, что у неё за семья, кто родители. Ольга неохотно делилась с Лидой. Та, наконец, хмыкнула и заявила: -Ничего не знаю: жить будем вместе в общежитии, а к бабушке будем в гости ходить!

Ясно? Ольга не ожидала, что так закончится их разговор и  новая подружка примет такое решение.  Они дошли до училища в самый полдень, накрапывал дождь, в августе дождь – явление частое. Почти осень. Попав в здание, увидели указатель в коридоре «Приёмная комиссия». Дверь аудитории была приоткрыта, они остановились. В это время из открывшейся двери вышла женщина, высокая, с шикарной причёской, в тёмно-синем строгом костюме. Ольга не успела её разглядеть, услышав: -Вы сюда? Ольга мотнула головой, а Лида громко заговорила: -Да, нам, кажется, сюда…

-Ну что же, проходите, девочки, раз вы сюда.  Женщина вернулась, присела за стол и пригласила девчонок к себе поближе: -Ну, давайте рассказывайте, что вас привело к нам?  -Хотим учиться! – бойко оттарабанила  Лида.  Мария Антоновна сразу обратила внимание, насколько девочки разные: и одеждой отличаются, и поведением, да и характеры, наверняка, совершенно разные. Но что их связывает? Ведь не случайно они вместе. Наверняка, будут проситься в одну комнату. «А посмотрим…», — решила она. Девчонки, вообще-то ей понравились. -Девочки, поёте, танцуете, рисуете? Спортом занимаетесь? Каким? Хорошо, давайте ваши документы.

-Ну, да … пою, рисую, лёгкой атлетикой и баскетболом, — несмело бормотала Ольга. -Смотри на неё, заговорила! – громко, не скрывая удивления, произнесла Лида, — ведь   всё молчала! Как вы сумели её разговорить? — Ну, хорошо, всё выясним по ходу. Вы на какое отделение хотели бы, девочки: повар-кондитер или продавец продовольственного магазина? Вот вам бланки, как решите, заполните. Если вам нужно общежитие, сделайте после заявления приписку: нуждаюсь в общежитии. Хорошо?

 Мария Антоновна вышла, оставив девчонок одних. За дверью прислушалась. -Хорошо, что есть общежитие, давай попросимся в одну комнату! -Давай! – обрадовалась Ольга.  Директор дошла до своего кабинета, взяла ключи от комнат в общежитии (время отпусков – директору приходилось исполнять разные роли: вот и за кастеляншу выдаст сейчас девчонкам постельное бельё, проведёт по училищу – покажет производственные кабинеты – её гордость – и другие помещения, залы, например: спортивный и актовый.)

-Ну, что, девочки, готово? Вот и прекрасно! Пойдёмте, я вам покажу всё, а заодно и ваши комнаты. -А можно как-нибудь так сделать, чтобы мы в одной комнате жили! Ну, пожалуйста, пожалуйста! -Ну, хорошо, попробуем решить этот вопрос.    Они спустились в цокольный этаж и через переход оказались в большом фойе: -А здесь у нас общежитие. Сейчас встретимся с вахтёром, вы разместитесь в своей комнате, а потом пройдём по всему училищу, хотя у вас будет ещё возможность пройтись по училищу.  Они прошли через коридор к столу со стойкой. Там сидела молодая женщина, она, приветствуя Марию Антоновну и девочек, поднялась со стула.

— Вот, Марина Сергеевна, пополнение у нас. Поселите девочек в  двести четвёртую. Они у нас будут учиться на отделении «повар-кондитер», произнесла Мария Антоновна, как бы передавая девчонок вахтёрше. -Сладкоежки, значит, — заметила Марина Сергеевна. – Мария Антоновна, а они уже сегодня остаются? -Я полагаю, да. Как, девочки? Только голодные, наверное, сбегают куда-нибудь покушают. Наша столовая только через три дня работать будет. А Анне Фёдоровне скажи, что девчонки вместе будут, разве потом подселим к ним кого-нибудь.  А Анна Фёдоровна придёт рано, пусть ко мне заглянет. -Хорошо, Мария Антоновна.

   Девчонкам комната понравилась: небольшая, чистая, уютная. Ничего лишнего: посреди комнаты стол, около него три стула. Вдоль стен – три кровати. У каждой кровати – тумбочка. Два окна. Двойные шторы: тюлевые и тяжёлые, плотные. Шкаф плательный. Полка для книг. Люстра в три рожка, но красивая, Ольге очень понравилась. Высокий потолок. -А где-то можно еду варить? Гладить? -Да, всё можно! У нас есть специально для готовки кухня, и прачечная, а при ней комната, где можно погладить.

А самое главное – есть душ. -А бани нет? — А бани нет. -А у нас дома баня есть. -Хорошо, а здесь у нас душ. Ну, девчонки, нравится у нас? -Угу. -Угу. -Ну и замечательно. Спрашивайте, если есть вопросы. -А кто это была с нами? -Как кто? Директор! Мария Антоновна! -А я  думала, что директор дяденька. Разве тётеньки бывают директорами? -Бывают. Не понравилась?

-Понравилась, наоборот. -Ну, осматривайтесь, присматривайтесь, а я пойду. Комендант должна прийти. Марина Сергеевна ушла на вахту. Девчонки сели к столу. Хотелось лечь, устали за день, а вдруг нельзя. Поэтому сидели у стола.  Лида достала из сумки пирожки с яблоками, принесли воды и стали есть пирожки с водой. В комнату постучали, и дверь открылась: на пороге стояла высокая полная женщина. Она добродушно улыбнулась: -Да что же вы с водой холодной, пойдёмте, включу вам плиту и чайник поставлю. Кто из вас Оля, кто Лида?

Я комендант, меня Анна Фёдоровна зовут. В училище Мария Антоновна директор, а в общежитии, выходит, я. Так что все вопросы ко мне. Всё решаемо. Сейчас мы с вами чайку попьём да поговорим. Вы городские? Сельские? -Я из города, а Оля из деревни. -Ничего, привыкнете. Я тоже из деревни приехала двадцать пять лет назад, сразу после войны. Отец погиб, нас у матери шестеро, отправила она меня на вольные хлеба в город. Дала два рубля. Как хочешь, живи. Ну, конечно, не два, побольше чуть. А голод страшный, разруха. Ничего хорошего. Сошла я с поезда, не успела оглянуться, как чемоданчик мой с пожитками тю-тю.

Ну, я в слёзы. Милиционер пожилой такой ко мне подходит и говорит: -Что, реветь приехала? Тут рёв без тебя хватает. Документы-то хоть сохранила. -Не знаю, — говорю, — а сама дрожу вся. -Ну, пошли тогда.  Иду я с ним, а сама боюсь: кто знает, куда меня этот дядечка в форме ведёт. Вокзал отгорожен колючей проволокой, с войны ещё осталась. Подходим к калитке, там часовой с винтовкой. Что-то мой сопровождающий сказал ему, а мне велел идти с часовым, а сам постоял немного и пошёл обратно. Шли недолго, подошли к бараку. Часовой постучал в окно: -Выдь на час, Петровна.

Появилась женщина, она держала в одной руке тряпку, а в другой – ведро, видать по всему, пол мыла. -Вот, Авдеич прислал. -Он-то когда вернётся? -Не сказал. Пошёл я. — Пойдём, милая. Голодная, небось, умаялась. Пожитки-то украли? -Угу, только и могла сказать.  В бараке, вроде и просторно показалось, а когда всех жильцов увидела – ахнула. Нас у матери шестеро, а тут –  пятнадцать, разных возрастов. Да я. Все поглядывали на меня. Вдруг услышала: -Не обижать!  Меня это поразило.

Все сели за стол, у каждого по кружке. Петровна всем из чайника налила молока, разведенного пополам с кипятком, а может, ещё как. Дала по сухарю. Ешьте! И мне кружку дала и сухарь. Налила кипятка с молоком. — На станции чтоб вас не было, опасно, под поезд угодить можно! Играйте на степи. А мы со старшими пойдём картошку полоть, а ты, Василина, смотри за малышнёй. Даст Бог, всё обойдётся. -И я пойду с вами картошку полоть, я умею! -Ну, пойдём, милая! -Пошли мы, девять человек, восемь дома остались.

 Картошка хорошая, а травы много. Мы и руками, и тяпками. Тридцать соток! Немало! Сейчас  вон по три вырешают, да и те заростят.  До жары закончили всё. Петровна сказала всем спасибо, похвалила. А мне отдельно спасибо сказала. Пошли назад. Оводу, больше, чем утром. А мы торопились, казалось, так кусают меньше. Дома дёготь развела Петровна, обмочила тряпку и всех натёрла, у кого укусы.  Ох, утомила вас, девчонки! -Да рассказывайте, рассказывайте! – просили девочки. -Да, ладно, минут десять-пятнадцать да пойду.

 Пришёл Авдеич. Он по ранению вернулся с фронта до окончания войны. А семья-то сгинула вся. Осталась вот сестра жены только. Она жила в этом городе. Позвала сюда Авдеича. Его взяли после госпиталя в милицию. Вот они, не сговариваясь, стали бездомных ребят подбирать, и я под эту марку подошла.  Выправил мне Ардеич документы, в госпиталь   устроил, а я и рада! Мне при госпитале комнату отвели, а я всё к Петровне да Авдеичу бегала. Легко мне у них было. Начала работать — деньги появились.

Написала матери письмо, а она, наверное, подумала, что мне что-то от неё надо, я же ей про чемодан описала всё. Ну и ответила она мне: «Живи, как знаешь, ко мне не суйся, без тебя ртов хватает!» Я же помочь хотела, а она, оказывается, вышла замуж, да родила двойняшек. А муженёк, видать, поколачивал, а насчёт меня наказал, чтобы не звала меня, не приговаривала. Вот потому и получила такое письмо я. Плакала, потом Петровне рассказала всё. Она только и сказала:

«Мы тебя, Анюта, не гоним. Тяжело только тебе с нами, с такой оравой».  А мне нравилось. Как-то весело жили. Хоть и впроголодь, зато дружно.   Паёк Авдеича и огород – вот спасение семейства. Ну, потом я стала деньги получать. Отдавала Петровне, она не хотела брать, но я её уговорила.

В госпитале познакомилась с парнем (после войны долго ещё отголоски войны находились там). Кто без рук, кто без ног, никто не забирал их, а большинство и не хотели возвращаться домой: «У меня жена красавица – первая модница на деревне была, а тут на тебе, я нарисовался без рук, нужен ли ей»? Сколько ни уговаривали – ни в какую! Мой-то тоже без руки!  Привела его домой, знакомиться, значит. Когда сказала Петровне про него, она сказала, чтобы привела я его, вроде как на смотрины. Ну, пришли мы вечером, Авдеич дома. Петровна на стол собрала. Ребята, кто на полатях, кто на печке, выглядывают.  А мы за столом. Как-то не привычно: для нас стол, а у них-то наверняка опять картошка да молоко с кипятком, хоть и козье молоко,  но всё равно не так, чтобы сытно. Мой Анатольич заметил это (тогда, конечно, никакой не Анатольич, а просто – Миша) и говорит, а ну все за стол!

  Авдеич с Петровной переглянулись, заулыбались: «По-нашему это, наш парень!» Вот такое застолье получилось! Миша паёк принёс – сахара кусочек да сальца шматок, как  офицеру положен был паёк, он отдавал в госпитале то ребятишкам, приходившим письма писать раненым,и с концертами дети приходили, или медсёстрам, у которых мальцы.

   Стали мы с Мишей жить вместе в комнате при госпитале. Работали. Каждую неделю в выходной бегали к Петровне и Авдеичу. Не сговариваясь, несли половину зарплаты. Они отказывались, но мы настаивали. А когда Миша сказал, что для ребятишек, как и они, то сдались, стали брать. Ведь детишек в школу собрать надо, одежонку, обувку кое-какую купить, из еды кое-что прикупить надо было.  Время шло, и у нас появились малыши, один за другим. Петровна, пока я на работе, приглядывала за ними. Неоценимая помощь нам была! Мы с Анатольичем благодарны ей за это! Она вообще стойкая женщина. Всех ребят подняла (с Авдеичем приступ случился на службе, так и не отошёл, скончался). Похоронили мы его.

На похоронах начальник его только узнал, что Авдеич с Петровной стольких ребятишек воспитывают. Подивился скромности и душевной доброте этого человека. Обещал помочь. И, правда, помог оформить Петровне пенсию за Авдеича и на ребятишек пособие. Хоть небольшое, но всё же. Предлагали в детский дом их оформить, но они все в неё вцепились – жутко смотреть, никого не отдала! Сама справлялась с ребятами, мы, как  могли, тоже помогали. Все выросли! О ней заботились потом.

  Госпиталь перевели в областной центр. А я вот пришла в училище работать. Сначала вахтёром была. А вот семь лет комендантом  работаю. У нас хорошее училище! Коллектив хороший, дружный. Директор душой болеет за дело, с каждым годом хорошеет училище. Раньше не было общежития, помещения производственные были совсем крохотные, а теперь – любо посмотреть! И всё благодаря директору. Она хороший человек, добрый. Ко всему с душой подходит.  Ой, заболталась я тут с вами, девчата! Пойду Марину сменю, ей за дочкой в садик надо! А ещё вечерком поговорим, я останусь в ночь сегодня.

Ольга успешно окончила училище, распределилась на работу в столовую одного крупного завода в городе. Вышла замуж. Вырастила двух дочек. Часто вспоминала рассказ Анны Фёдоровны. Она во многом помогала Ольге. Вспоминала добрейшую Марию Антоновну. А с Лидой они дружили всю жизнь. Ольга говорила: -Мне везёт на хороших людей! Встреча с Лидой – подарок судьбы! Мария Антоновна – сама судьба! А Анна Фёдоровна – и подарок, и судьба. Я уже работала, но в училище постоянно забегала, а в общежитии жила ещё лето после окончания училища, пока на заводе не дали общежитие.

И это, конечно, благодаря опять же Марии Антоновне и Анне Фёдоровне. Никогда не забуду этих добрых женщин, принявших участие в моей судьбе. -А как же деревня? -А что деревня? Стоит деревня. Ездила туда, пока училась – каждый месяц! Стипендию получу – старалась учиться, повышенную получала стипендию – пятнадцать рублей! Напокупаю ребятишкам сладостей и  еду! Двадцать рублей, что могли родители получать и получали – я никогда не брала, как-то рука не тянулась!

Мама хоть ребятам что-то могла из одежды купить. А потом родители стали зарплату получать, в деревне стал не колхоз, а совхоз. Всё равно им тяжело жилось с такой семьёй, и я ни на какую помощь не рассчитывала. Сначала стипендия, а потом работала, брала подработку – дополнительные деньги, хоть небольшие, но всё же. А потом ребята, подрастая, один за другим все здесь оказались. Обучились разным специальностям, работали на этом же заводе, где я работала, сначала получили место в общежитии, а потом и квартиры. Семьи  свои у них. Радуюсь, что смогла им помочь в жизни.

   Ольга улыбнулась, мне показалось, как-то невесело.  Я снова спросила:  «Бываешь сейчас  в деревне-то?» -Бываю! Два раза в год: Девятого Мая и на традиционной встрече выпускников. Но всё уже не то. Нет родителей, нет даже дома, где жили. Да и люди в деревне все чужие – приезжие. На встречи приезжают одноклассники, друзья … Люди из разных выпусков, бывшие ученики. Радуемся друг другу, но и грустим – ведь стареем. А жаль! Душой молодые, вспоминаем школу, юность, детство.

Озорничаем, как когда-то, шалим … Никто не журит нас за это, вот и балуемся. Обидно только, что жизнь короткая, и приезжают уже не все.  Мы помолчали. У Ольги три брата младших ушли из жизни за этот год. Три здоровенных парня. Замечательных труженика, как когда-то и их родители, работавшие от души, без оглядки, на совесть, вот и сгорели на работе как свечки. Земля приняла их в свои объятья, навеки разлучив с близкими. Поэтому  Ольга и улыбалась невесело. Чего уж там…

 Вот ведь как бывает ещё в жизни. А если бы жили в деревне? Да чем занимались бы? Старики и те разъехались, живут в городах у своих детей. Вот только последний причал… на сельском кладбище. Завещают детям похоронить их в деревне. Может, и правильно … На своей земле … Вернее, в своей земле …

Татьяна Паюсова