Когда её не станет

Такой ранней весны за всю свою долгую жизнь Полина не припомнит, сколько не вспоминай. Чтобы вот так, то ли середина апреля, то ли июль. Метеорологи отказывались, как обычно, брать на себя ответственность за чудачества природы и прогнозы давали осторожные: температура возможно превысит норму, с большой вероятностью теплый атмосферный фронт накроет северные территории, жаркие воздушые массы проникнут…

Нет чтобы прямо сказать, извините, как всегда неожиданно, даже подумать не могли, что так рано. А весна вопреки метеорологам  и народным  приметам  пришла, да ещё какая.  По тем же приметам, если дятел стучит в январе или четвертого марта на Филю Вешнего проваливается солома на снегу, жди ранней весны. А тут и дятла было не слышно, и солома не проваливалась, а необузданная, не связанная обязательствами перед наблюдениями, весна понеслась буянить по северным деревням, как гулянка в старые времена с гармонью, частушками и хулиганскими драками. Волнительно, тревожно и слышно издалека-гулянка идёт.

За неделю согнала снег, пригнала сухой южный ветер, окропила всю природу святой водицей, и лес, и травы, и все, что затаилось на зиму, обрело новую живительную силу. Добралась весна и до подворья Полины Ивановны, единственного жителя деревни с чудным названием Старая Новь.  Что значит Новь и уже Старая?  Тут что-нибудь одно. А нет, прижилось название и чудным уже не казалось. Дорога до Старой  Нови петляет среди полей, накручивает спирали, словно стремиться запутать кого-то,  пока не упрётся в последнюю деревню на своем пути.

Всё, дальше дороги  нет. Вот только не залают собаки, не выбегут любопытные мальчишки, не дрогнут занавески на окнах. Кричи, не кричи,  не ответит деревня, даже эхом не отзовётся, только в старом настежь распахнутом сарае вздохнёт  протяжно:   -Нет меня, умерла.   -Как же так, вон там в низине, в самом неудобье,  у болота ещё есть  живой дом. Значит ты не умерла. Ещё числишься на картах и в списках.

В ответ:   -Да уж только что жива…   Так что на картах ещё числится, а по факту нет её Старой Нови, как и ещё 34 тысяч деревень, которые   погибли   за последние двадцать лет по всей России.  В такую весну уже давно пора бы  пахать и сеять, да скотину на поля выгонять.  Но замерли колхозные поля, заросли в ожидании  хозяина ивняком да бурьяном.  Еще в том году Полина Ивановна написала письмо нынешнему владельцу земли.

Так мол и так, деревня вся опустела, а поля, которые вы купили  пять тысяч за гектар, заросли бурьяном. Найдите время, хотя бы вспашите полосы вокруг деревни и по кромке леса. А то недолго и до беды. Трава годами слеживатся, по весне высыхает, а новая  когда еще пробьется. А пять тысяч, как пайщик, я от вас получила. Положила на книжку на похороны. Спасибо. В крайнем случае, если земля вам не нужна, продайте тому, кто вспашет и засеет, хоть чем, лишь бы не зарастала.

С уважением Полина Завражина. Вот только кто этот человек,  на какой адрес отправить ему письмо, она не знала, поэтому и ходила узнавать  в сельсовет, как она по старинке называла администрацию.  — Землю вашего колхоза  купил предприниматель Григорьев, не бедный, между прочим, человек, проживает в Москве.

 — А вам зачем его адрес?  -Я ему письмо написала, хочу узнать, что он с нашей землёй собирается делать.  -Понимаете, Полина Ивановна, есть законы бизнеса, хозяин может распоряжаться владением по своему усмотрению, например, заложить землю в банк, взять под неё кредит, продать, да что угодно, раз это его собственность. Так  во всем мире делают..  

 -Я, конечно, понимаю, что он владелец, но раз человек купил у нас землю, взял кредит в залог земли, значит в неё должен и вложить..  И во всем мире навряд ли  покупают землю, чтобы бурьяном зарастить.   -Оставьте письмо у секретаря, она подпишет адрес, если вам так нужно завязать переписку. Только ответ может и не придти. Деловые люди очень заняты. Письмо Полина оставила. Но ответа так и не получила. Потом закрутилась по хозяйству в своём неудобье, на выселках,  не до писем. Дом Полине Ивановне от деда достался.

С виду неказизстый, а сделан надёжно, на совесть, вот только стоит поотдаль от деревни, дальше только лес да болотина. Не нашлось для деда Полины, Петра Завражина,  другого места, из раскулаченных он.  Его прежний пятистенок посреди деревни красовался. Революционная беднота именно его и присмотрела для своих агитаций и собраний. Намыкался тогда Петр с семьёй: и в землянке зимовали, и в тесной зимовке, пока не выделили этот, никому не нужный участок. Не зря Завражиных в деревне уважали.

Не за характер, за труд. А за что можно еще уважать человека, особенно в деревне, где все на виду. Сколько он труда вложил в это болото, пока не  сделал пригодным для земледелия, сколько здоровья оставил здесь, на своем поле, пока отводил воду по вырытым вручную дренажным канавам.  Так и стали называть  бывшую болотину-  Завражино поле. Самое укосное в деревне. Думал сыну оставить, не вышло. Отобрали у него поле в коллективную собственность.

С тех пор что-то надломилось в нем, стал часто хворать, и новой весны уже не дождался. Теперь Полине Ивановне самой столько лет, сколько когда-то было деду. Назвать ли это вещим сном, только перед самой бедой снится Полине сон. А в этом сне  дед протягивает  ей грамоту, где золотыми тиснёнными буквами надпись- один гектар. Только Полина хочет взять грамоту, как она вспыхивает  ослепительным светом. Тут она и проснулась, гудит ее поле, стена огня движется по ветру, перекатывается клубнями, трещит, скручивается в шары. Вмиг заброшенная деревня оказалась среди пала в огненном кольце.

Может и хорошо, что нет там жителей, Бог отвел от такого несчастья. Кто теперь скажет, отчего загорелось. Может природа мстила людям, а может по злобе кто взял грех на душу, да и бросил окурок, а там, как порох.   Уцелел только дом  Завражиных на выселках, в неудобье, в стороне от построек. Огонь вплотную подошел, а вот преодолеть дедову канавку для отвода воды  не смог. Пострадали только кусты сирени за палисадником.

Приехали  к «шапочному разбору»  пожарники, только что там тушить, одни остовы из головёшек. С тем и уехали. А на следующий день Полина Ивановна сняла на почте «гробовые деньги» и направилась решительно к трактористу.

  — Я нанимать пришла тебя, Алексей, столько лет вместе в колхозе отработали, думаю не откажешь. Вспаши мне поле перед домом. Я овсом засажу, потом скошу, глядишь и не зарастет бурьяном. Я и деньги тебе заплачу.   

-Да я и сам об этом думал. Вспахать я могу, только земля эта не наша теперь Поля. У неё хозяин есть.    -Не объявится хозяин, ему земля только на бумаге нужна. Ну так что?   -Договорились. Завтра с утра и начну.  

— Полина Ивановна почти дошла до калитки, как Алексей окликнул её:   — Слышь, Полина, денег я не возьму,  небось свои похоронные сняла. Пока мы с тобой живы, да ноги носят, будем твое поле в порядке содержать. Вот только что с землёй станет, когда не останется деревень, когда не будет нас….  

Нина Коновалова