Русская печка

Было мне тогда лет пять или шесть, когда отец переехал в новый дом. В старой избе было две комнатки: прихожая, да маленькая горенка. А этот дом – «пятистенник», как говорили мужики, крыша «по-круглому»и целых три комнаты. А окна на юг сдвоенные и комнаты светлые –пресветлые… Только дом-то новый и печка одна, комелёчек — не натопить все комнаты… Вот и приехал мой родной дед Григорий из Старой Ажинки печку русскую «бить».

Деда все любили и уважали за его добродушный характер. Был он глуховат, но всегда шутил и разговаривал с ребятней, как со взрослыми. Первым делом дед смастерил из чурок несколько больших молотков с длинными ручками. Потом они с отцом целый день возили на телеге глину на сельсоветском коне. Навозили большую кучу свежей коричневой глины. Наконец, в выходной, пришли родные тетки и дядя Гаврил и работа закипела.

Мужики положили на пол в свободный левый угол от дверей два толстых, аккуратно обтесанных бревна. На них настелили слой крепких плах. Получилась деревянная лежанка. В подполье, под эти бревна подставили дополнительные подпорки. Из таких же плах сколотили вокруг лежанки загородку – бортики. И начали таскать и туда ведрами глину. Гаврил высыпал полные ведра глины, а дед с отцом шлепали деревянными молотками по этой глине.

Работа подавалась быстро и весело. Загородка наполнилась глиной. Наконец дед велел носить гравий – делали «под», это дно печки. Должен быть под с камнями. Камни так же утрамбовывали молотками и сверху забили глиной. Дед Григорий сколотил из досок здоровенное корыто с полукруглыми торцами из досок, заранее приготовленных. Корыто опрокинули и таким образом установили на под. Наростили из плах борта вокруг печки и снова принялись трамбовать глину. Печка росла на глазах.

Дед Гриша установил аккуратно обтесанную круглую чурочку в переднем краю будущей печки продолжал забивать вокруг неё глину. «Это будет чувал,» говорил он. Наконец дед распорядился заканчивать сыпать глину на печку. Меня подняли на верх и поставили на печь. Голова почти касалась потолка, а под ногами — широкая ровная площадка, монолитно утрамбованная молотками. «Знатная лежанка» — шутили довольные взрослые. На чувал дед выложил из красного кирпича трубу. Через дыру в потолке труба поднялась на вышку.

На кирпичную трубу мужики поставили металлическую трубу и вывели её на крышу. Дед Гриша колдовал возле печи. На большую площадки спереди печки, которую он называл шесток, мужики положили длинный гладкий лист толстого железа. После этого дед принялся ножом вырезать в монолитной стене большое сводчатое отверстие. Вход в печку. Нашел замурованную чурочку и аккуратно выкрутил её из чувала вниз.

Получился готовый дымоход. Когда дед выреза створ печи, обнажилась дощатая стенка замурованного деревянного корыта. Дед легонько постучал по ней и стенка упала внутрь.. За ней виднелся высокий свод из досок. Принесли дров. Дед открыл вьюшку на чувале, натолкал внутрь печки дров и поджег. Вечерело, все работники, дружно строившие «чудо техники», как выражался отец, собрались около новой печи. Дрова в печке щелкали, огонь охватил всё глубокое нутро, шипел и закручивался, ныряя в дымоход.

Дым успевал улетать в трубу, и мужики хвалили мастера – деда Гришу за удачную работу. Дед – довольный, улыбался и шутил. « Вот теперь ребятёшкам есть где спать! Не замерзнут зимой!» Все доски, из которых было сколочено корыто, сгорели и пламя, от вновь подброшенных дров, ровно обтекало свод печи, закручивалось в обе стороны и ровно облизывало вход в чувал. Печь нагрелась, а дед Григорий вырезал маленькие печурки с боку новой русской печи. В печурки наступают, когда забираются на печку.

А в передних печурках хранились спички для розжига огня. Печку топили два дня. В доме было тепло и уютный запах, сохнувшей глины подчеркивал праздничную новизну жизни обладателей нового дома и новой замечательной печи. Жизнь изменилась в корне. Самое главное — в печи стали стряпать хлеб. Бабушка подбивала тесто в большой глиняной «колыванке» и выкладывала его на длинные черные жестяные листы с маленькими бортиками. По три булки на каждый.

За тем, длинной деревянной лопатой приподнимала листик и задвигала его глубоко в горячую печь. Угли от прогоревших дров сгребались в загнетку — угол у выхода из печи, и туда же приставлялся ухватом чугунок с похлебкой. Жестяной заслонкой с ручкой, затворялся вход в печь и через некоторое время по избе начинал расползаться запах свежеиспеченного хлеба!

Это был праздник. Бабушка доставала из печи готовый хлеб, мазала куриным крылышком , смоченным водой, булки сверху и накрывала их специальным расшитым полотенчиком. Когда хлеб немножко остывал, она брала булку, и, прижав к груди, отрезала от неё ломоть теплого хлеба, наливала стакан молока и усаживала меня за стол. Сама ела теплый хлеб и всегда приговаривала: « Слава тебе господи, хороший хлебушко получился».

Этот торжественный ритуал, этот запах и вкус пышного, с кислинкой и деревенским ароматом хлеба, сохранился на всю жизнь. Приходили из школы на обед отец с матерью. Мама открывала заслонку печи и ухватом выставляла чугунку с супом на шесток. Запах напревшего супа с мясом, с картошкой и овощами не оставлял ни кого равнодушными. Пропаренная, ароматная еда из русской печки ни с чем не сравнима. Ни какие микроволновки и скороварки не могут конкурировать с возможностями русской печи.

Пареная калина, тыква с поджаристой корочкой – это изыски для больших гурманов в современном мире. А мы это ели каждый день и даже в голову не приходило — важность и уникальность здоровой и полезной деревенской пищи. Русская печь от маленькой охапки дров быстро нагревалась и сохраняла тепло в течение всех суток. Горячий чайник всегда стоял в загнетке. На печи хранились валенки, рукавицы, мешок с подсолнечными семечками; у стенки — ухваты сковородник и лопата. У чувала – мешочки с крупами и всякой всячиной.

Старая фуфаечка была подстелена на лежанке , на которой лежали все, кому нравилось. Зимой, когда мы приходили с горки в заледеневших рукавицах и фуфайченках, — варежки походили на ледышки. Печка нас всегда ждала и выручала от холода.

Пимишки и сырая одежда, постеленная на печку, быстро высыхали и снова можно было бежать на улицу. Лежанка на печи была достаточной, чтобы взрослый человек мог вытянуть ноги и погреть спинку на теплой глинке. Так и засыпали ребятишки на печи, разморенные ласковым теплом. По вечерам, мама зажигала керосиновую лампу и читала на печи нам книжки. Но это уже другой рассказ…

Евгений Лебедев