Стиляга

 Пожалуй, уместно будет вначале пояснить, что стилягами называли в наше время молодых людей, которые хоть чем-то отличались от основной массы или коллектива.  Скажем, носили узкие брюки, рубашку в клеточку-ковбойку, башмаки-шузы на микропорке, пиджак широкий в плечах, галстук-шнурок, часы с металлическим браслетом, длинные до плеч волосы, курили сигареты «Пирин» вместо папирос, предпочитали импортный мотороллер,  а не мотоцикл. И, если читали, то не «Молодую Гвардию»  и «Как закалялась сталь»,  а Гарсиа Лорку, Маркеса и Бальтасара.  

  А обычный парень, не стиляга, выглядел,  в большинстве своем, примерно так:  байковый лыжный костюм, причем в любое время года, куртка и штаны с пугавицами на манжетах, кирзовые сапоги весной  и осенью и валенки зимой,  парусиновые тапочки без носок — летом.  На танцы  можно было одеть  просто   майку вместо рубашки, желательно чистую.  

   Не надо богатой фантазии, что бы догадаться, что  описал я сам себя. Можно лишь добавить еще синий толстый комбинезон, если ты строитель, или тракторист.      Но я не тракторист и даже не строитель, а  киномеханик, и выглядел немного иначе: летом – сатиновые шкерцы на резинке, кепка — восьмиклинка козырьком назад, на ногах  сандалии из кожезаменителя. Через плечо – полевая сумка с кинобилетами и прочими  мужскими причиндалами вроде зубной щетки в футляре, безопасной бритвы, складного ножика, фонарика и пачки папирос.  

   Вообще-то,  на селе не принято сильно выщелкиваться.  Так одевались почти все. И девчонки тоже. Но вот для одной из них, пожалуй, надо  сделать  исключение.  

   Она появилась в нашем поселке в конце мая и сразу удивила всех. Во-первых, своим необычным нарядом: на ней было яркое крепдешиновое платье,  прическа совершенно белая, пышная. Ноги в босоножках из трех ремешков. Во- вторых: брови, ресницы и губы – явно искусственного цвета. В третьих: разговор абсолютно городской, вроде того, что извините, простите,  будьте добры, пожалуйста, ну и много еще чего не нашенского. Короче, абсолютно городская штучка.

    Я, будучи неробкого десятка, без особых комплексов и, не  отличаясь особым тактом, при первом же удобном  случае не преминул представиться: так, мол, и так – здешний киномеханик, так сказать, единственный представитель профсоюза работников культуры. Ну, и много еще чего в том же духе.  Она тоже оказалась не в сору найдёна, и не шухры-мухры, а  приехала к нам для пополнения медперсонала. Так,  что после такого знакомства,  имел  возможность исключительного приёма, в случае чего.  

 Для первого знакомства, естественно, надо бы показать наш новый посёлок. Она, конечно же,  охотно согласилась, даже улыбнулась, я это усёк сразу. Ну, что ж, пошли, посмотреть  есть на что. Идём мимо конторы, мимо магазина, столовой,  в сторону нового дома Культуры. Я очень надеялся, что нас увидят кассирша, продавщица, повариха и мои клубные соратники. Шли не торопясь, оживлённо беседуя. Конечно, я не преминул обратить её внимание на  живописную афишу собственного  производства и пригласил в кино.  

— Между прочим, после сеанса – танцы. Под радиолу, — сам смотрю на неё.   — Спасибо. Непременно.  Буду иметь в виду, — ответила, не удивилась даже. А я надеялся. Что она имела в виду, тогда я не понял. Но после сеанса поставил на диск радиолы пластинку, самую забойную. Кажется «Рио-Риту». И сразу – к ней. У наших глаза выпали: кто такая, и кто она мне?  Ты посмотри что выделывают!  А  какое на ней  платье!  А на ноги глянь: даже ногти накрашены! Ну и ну!  

 Я, конечно, ловил всё это краем уха, хотя, признаюсь,  было не до них.  Я  упивался зажигательным фокстротом и девушкой, которую,  можно сказать, держал в руках и почти обнимал. Конечно,  пластинка  звучит всего три минуты. НО! Какие это минуты!   Как мало этого времени для обстоятельного  разговора, но я всё же кое-что  успел:  — У нас здесь такое правило: последний танец – белый. Приглашают дамы.  И партнёр  обязан проводить даму. Так, что имей  в виду.                       

    Теперь, однако, она призадумалась: что же я имел виду?  А танцы, между тем,   продолжались, и она имела неизменный успех у наших ловеласов. Я только успевал менять пластинки.  А тут подходит ко мне Тоська, повариха из третьей бригады.  — Можно, говорит, пригласить тебя на белый танец, а то я боюсь идти на нашу улицу одна. — Не задумываясь,  отвечаю:  — Опоздала, милочка. Я уже забит,- сказал так, на всякий пожарный, поскольку всё же рассчитывал провожать новенькую. Хотя, на этот счет  имел  большой риск, поскольку вот уже третий танец подряд её приглашал мой кум  Вовка Губин. Но, как не покажется странным, мои надежды  оправдались: на белый танец она пригласила меня.    Боже, как мы вальсировали! И вправо, и влево! Всё же в танце многое зависит от партнера. Раньше  я в вальсах особого мастерства не проявлял. И вдруг  — А ты неплохо танцуешь, — оценила она,  и я был на седьмом небе!     

      Провожаясь, познакомились поближе, и теперь я обращался к ней по имени: Валентина.  — А тебе,- сказала она,- идет больше имя Саша. Давай, я буду называть тебя просто Саня? — И смотрит в мои немигающие глазки: — Идет?  Я был на всё согласен. Саня так Саня. Петей меня уже называли. Мишей – тоже.  Так, что ничего нового. Подошли к моему дому. Оказалось, она и жить-то будет рядом. Только в другом подъезде.

— А у кого? — спрашиваю. – У Александры Ивановны.  Знаешь её? — Какой вопрос, конечно знаю. И твоя комната вон за тем окном.   — Да. А что, бывал там? – Конечно. Я же в этом доме во всех квартирах радиоточки устанавливал. Более того, мы с тобой и жить-то будем через стенку. – Как это? – А так. И спать будем  почти рядом, — вижу в темноте её глаза, они полны недоуменья. – Видишь ли, между нашими кроватями расстояние всего в один шлакоблок. И  койки – твоя и моя – стоят у этой самой стенки. Такая планировка. По-другому не поставишь.

— Интересно, — проговорила Валентина, и мы немного помолчали.  — Ну, что, может, ко мне? На чашку чая. Другого не предложу. -Ух, ты! Какой шустрый!  Ты, что, со всеми так? — Как? – Делаю вид, что не понимаю.    — А вот так: сразу —  и к себе. -Да нет. С чего ты взяла? — Да так получается. Не успели познакомиться и уже в гости зовёшь. -Так я же на правах принимающей  стороны, как пишут в газетах. А ты пока еще просто гостья.

И никого  не знаешь. -А кум? Мы с ним познакомились. — Ну, да. Я и забыл. Целых три танца. Было время, что и говорить. — А, между прочим, почему  КУМ? Вы что женаты?  — Да нет.  Просто у нас здесь так принято: если друзья, то кумовья, а остальные – все старики.   Валентина призадумалась. Помолчали. — А если девушка, то – старуха? – тут уж мы оба расхохотались. Да так громко, что из окна второго этажа моей секции выглянула Верка  и спросила с ехидцей:

 — С кем это ты там заливаешься? — Спи давай, какое твоё дело! -Кто это? – спросила Валентина. — Да соседка моя. Верка, — та, видимо обиделась, закрыла окно. — Так на чем мы остановились? – это я спросил.  — А вот на чем, — она помолчала. – Ты как-то упомянул, что представляешь здесь министерство культуры. А сколько ты зарабатываешь?  Извини за нескромный вопрос.Я просто хочу понять, чем тут дышит эта самая культура. -Ну, скажем, около тысячи. -И калым, наверное, случается? -Не без этого.

— Пьёшь, наверное?  – Да нет. С чего ты взяла? — А с того, что почему-то этот самый представитель  культуры ходит в таком затрапезном виде. — В каком виде? – не понял я. — Да вот в таком,- она подергала меня за рукав видавшего виды лыжника.  -Так ведь здесь все так. Перед кем выщёлкиваться-то? Фурцева что ли к нам едет?

 — Да причем здесь Фурцева. Ты сам-то себя должен уважать. Ты же несёшь в массы идеи партии, культуру страны, в конце концов. Так и будь на уровне. Чтоб на тебя людям было любо посмотреть.   « Ничего себе заявочки! Целая политбеседа!»  Я даже вспотел. А она продолжала:  — Представь себе, что  Катерина  Алексеевна и в самом деле приедет сюда посмотреть, что вы тут  наподнимали. Посмотрит кругом, поудивляется и спросит в итоге:  а покажите-ка мне моего представителя. Этот, что ли? А я, грешным делом, подумала, что это механизатор какой-то или пастух. Прости, я утрирую, конечно. 

 Не обижайся. Но ты мне почему-то нравишься,  и я хочу, чтобы  ты выглядел соответственно. Достойно. Понимаешь?  И пока  не увижу тебя другим – на танец меня не приглашай. Уж лучше я буду танцевать с твоим кумом. Он — токарь. Ему  простительно. И пожалуйста, привыкай говорить правильно. Ни как все, — помолчала,  глядя на меня. – Ты хоть понял про что я?  — Да понял. Че уж не понять. Мы же…  -Ну, вот и обиделся. Я тебе всё это по простоте душевной. Как первому знакомому. Как представителю.

— Помолчала немного,- Ладно, давай прощаться.  И уже с крыльца: — Да, ты что-то в самом начале хотел  сказать? Я не мог вспомнить, всё еще был в каком-то ступоре после её слов. Потом вспомнил: -Ляжешь спать — постучи в стенку.  -Это еще зачем? – удивилась, кажется.  -А на всякий случай. Потом узнаешь,-  но она лишь махнула рукой и хлопнула входной дверью.    Вот так и расстались.  Но все же постучала.  

 Вновь встретились мы не скоро.     Я уехал с фильмом по бригадам, а их шесть, да еще отделения. Так  что вернулся на Центральную только через неделю. И тут меня ждала новость: приехал Кур – Колька Нечаев. Он студент сельхозинститута. Как-то в компании играли в вопросики,  и ведущая спросила его:  если она – жена, то он кто? Муж, — отвечает, — А если она курица, то он кто? Кур, — отвечает.  Посмеялись, конечно, а имя-то прилипло. Вот так, с тех пор и стали его звать. Да он и не обижался.    

  Встреча была очень трогательной и продолжительной.  Он, конечно, не преминул поинтересоваться:  — Тут, я слышал краем уха, новенькая появилась. Кто такая. Может, просветишь?      Ну, я как мог, вкратце,  обрисовал ситуацию. Он выслушал внимательно и немного подумав, заключил:  — А что, она, пожалуй, права.  Надо тебе, действительно, выбираться из  общего круга. – Я не стал возражать.  И мы кое-что наметили провернуть.   А вскоре приехали и его два брата – Вовка и Витёк.  Сообща  мы приступили к намеченному. Привлекли и его сестру Люсю; она неплохо шила, и наши модницы довольно часто пользовались её услугами. Да и сама она была не последней в наших палестинах.  

   На всё про всё ушла целая неделя.       Закончили с посевной, и вот уж приближался новый праздник – День Молодёжи. Мы к нему подготовились основательно. На живописном берегу  речки  Зеленихи  разбили целый лагерь  отдыха с  трибуной,  эстрадой,  буфетом и площадкой для танцев. Установили аппаратуру с мощным звуком. Знай наших! Ждали и гостей из соседних деревень. Всё это опробовали в деле. Остались довольны  и стали ждать утра.     

      И вот праздник наступил. Парторг «толкнул речь», как выразился Кур, поздравил с окончанием сева, назвал  имена отличившихся. Директор вручил премии и подарки победителям соцсоревнования. Наши артисты дали небольшой концертик. На этом официальная часть закончилась и началась неофициальная.      Я крутил пластинки на электрофоне через усилитель,  и всё остальное крутилось вокруг меня. Вроде бы, чего еще надо. Всё как планировалось. Но чего-то всё же не хватало. А чего?   Ну, конечно ЕЁ. 

А что поделаешь – медицина. Может, кто срочно заболел, может, кто-то  собрался родить, — как там без неё!   И вот, когда уже вся публика, как говорится, была в кондиции – появилась ОНА. Точнее,  я бы сказал, нарисовалась.  Выглядела просто сногсшибательно!  Я толкнул Кура в бок. Он оглянулся,  куда я показал  взглядом, глазки его округлились и рот приоткрылся. Вот это да-а!   Она сразу же подошла к нашему музыкальному столу,  и я  их познакомил.  Она сделала ему прелестный книксен, но смотрела не на него.

  И, поверьте, без  хвастовства скажу, — было на что посмотреть.  Представьте себе: побрит, пострижен, в новых зелёных брюках-дудочках с широченными манжетами, ковбойка из клетчатой шотландки,  чешские корочки на каше, носки в полосочку. Только галстука – шнурка не хватало. Конечно, все это обошлось мне не дёшево, но, как говорят, не в деньгах счастье,а цель оправдывает средства.  

   Кур быстренько сообразил по рюмашке, мы дружно выпили  и она, представьте себе, не отказалась. Закусили,  чем бог послал и наш рабкооп. Я поставил на диск свою любимую  «Рио-Риту» и пригласил её на танец.  И мы пошли!   -Вот теперь — другое дело. Тебя просто не узнать. Стиляга! Самый настоящий,- это она удивилась.  А как наши-то удивлялись, увидев меня в обновах первый раз.  — Что ж, давай покажем класс!  

 И показали! А что, мы хуже городских? Отнюдь.  И трава под ногами танцоров вскоре превратилась в серую труху. Глядя на нас, многие парочки просто сходили с круга.  Потом она танцевала с Куром и остальными его братьями. Кума почему-то на празднике не было. Но я этого  даже и не заметил. Обычно, ни одно мероприятие не обходилось без него.  

    Короче, отдохнули, погуляли на все сто. А что? Имеем право!  Я целую плёнку заснял. Придётся повозиться с  проявкой и печатью. Ну, да это приятное занятие. Можно и пофантазировать над некоторыми персонажами. Есть  кой-какой опыт.    

   И вот,  проводили праздник, начались трудовые будни. Кто в поле, кто на стройке, кто на страже нашего здоровья. Я мотался с фильмами по всем отделениям и полевым станам, умудрялся даже  заезжать в соседние деревни.  Дома появлялся редко, можно сказать, забегом, чтобы посетить баню, переодеться, сменить на почте фильм. С Валентиной виделся редко.

А если и случалось – старался пройтись с ней по нашей главной улице, чтобы все видели нас, чтобы у наших сплетниц  была свежая пища для разговоров, что  на самом деле « наш кинщик не пропустит ни одной новой юбки».   Вот и на этот раз встретились почти случайно. У столовой. Она куда-то собралась — сумка стояла на крыльце.   – Хо-о! Далеко ли собралась наша медицина? – спрашиваю не без подковырки.

А она:    — Да вот, в пятую бригаду. По графику.  — Ничего себе. Ближний свет! А на чем? — Бригадир обещал подобрать, а что-то не видно. – Смотрю на неё почти с сожалением:  — Их машина давно уже ушла. Сам видел. Но могу выручить. На моём козлике. Моментом слетаем.   

      Она как-то хитро смотрит на меня и на моего « боевого коня» – мотоцикл К-125. Я жду радостного согласия, а она:  — Вот когда ты подкатишь  на новеньком мотороллере, я, может, и соглашусь. Даже с удовольствием.  – И хитро так улыбается.  Я даже растерялся.   «- Ну и штучка!»  Только и успел подумать. Ладно. Была бы честь предложена, как говорили гусары в старину. Крутанул своего боевого и был таков.    

    Однако, было над чем поразмыслить, пока летел в  Зелёный Клин. Как-то раньше даже на ум не приходило,  как я выгляжу, на чем  катаюсь.  А теперь…  

      Календарный месяц  закончил, как всегда, с приличным перевыполнением плана. Сдал отчет, получил денежки. И не малые.  Даже  не ожидал. А что,  можно денька на два рвануть в город.            Валентина как-то узнала о моём намерении. Где-то  я проговорился.  Видимо, на почте. Вечером зашла ко мне в аппаратную, мило так поздоровалась, поинтересовалась, чем я собираюсь осчастливить  своих зрителей  и, как бы невзначай, спросила:

 — Ты, я слышала, в город собираешься. Можно тебя попросить,  передать родителям записочку. Мама обещала  посылку выслать. Как ты смотришь на это? Не трудно будет? А то долго ждать. Вот тут сверху адрес.  — Да без проблем. – Беру  конверт.- Вот и славненько. Спасибо. С меня причитается.  -Чего-о? – не понял я.  А она повернулась и, молча,  вышла…     

   Приехав в город, я быстренько прошвырнулся по магазинам.  Посмотрел, что по чем, прикупил кой-чего и ринулся на барахолку. Искать долго не пришлось. Первый же хмырь, узнав, что мне нужно, спросил: — А  бабки ё?  — Я кивнул. Он  быстро  скрылся в толпе, а через пять минут уже привёл парня. Тот сказал:- Штука. Идёт?  Я опять кивнул.  – Иди за мной.

– И пошел. Я – за ним. Пришли к какому-то сарайчику. Он открыл висячий замок, выкатил ярко-зеленый «CZ». – Документы тут, — показал ногой на боковой  карман мотика. Включил зажигание, повернул ключ и мотик завёлся.  – Ну, как, берешь? Новенький.   Муха не сидела. На спидометре три км. Еще с завода…     И вот на мотороллере, при полном параде,  я прикатил к её родителям  на улицу Грекова.   « Живут же люди!» — подумал я, глядя на уютный дом в саду.    Её мама  и папа  встретили меня радушно.

Сразу же сели на крыльцо и стали читать  записку, которая оказалась целым посланием. А я сидел на мотороллере и ждал ответа.  Родители, между тем, пригласили меня в дом. Мама ушла хлопотать на кухню, а папа, не без гордости,  стал показывать мне свою библиотеку, альбомы с музеями всех эрмитажей мира. Такие фолианты на полках! Потом повел меня в сад. Боже, каких тут посадок я насмотрелся, хотя ни разу еще ни водном саду не был.

А он все водил меня по аллейкам и рассказывал, рассказывал, пока мама Клава не позвала нас к столу.  Между тем, солнце перевалило за полдень,  и надо было поторапливаться. Но мама не отпустила, пока не угостила  пирогами с крыжовником и вкуснейшим чаем с чебрецом.  А сама всё нет-нет да спросит о чем-нибудь,  как – будто невзначай:

  — Санечка, ты всё про дела, а как там сами-то устроились. Ведь, говорят, степь голая.   — Интересно, — удивился  я, — как вы узнали моё имя, — в свою очередь спросил я.   — Так ведь Валюша нам в каждом письме…  А что – секрет?  Я тебя не про это спросила.    — Отвечаю. Живём мы нормально. Уже и палаток давно нет. Вот мы с Валентиной живём в двухэтажном доме.  Да у нас и кровати-то вот так друг от друга,-  и показал руками расстояние.

— И всё у нас есть. Вот только по дому она скучает и по сестрёнке. Всё ждёт её в гости.  Смотрю, родители навострили ушки. Особенно мама.   – Это как вот так? – мама Клава повторила мой жест насчет расстояния межу кроватями.  И папа смотрит вопросительно. Я понял промах и пояснил: — Это толщина стены. Один шлакоблок. И подъезды разные. – Родители перевели дух.

  — Шутник ты, однако, Санечка. Так и удар может хватить.    Мы же про вас ни сном, ни духом. Что вы там можете утворить…    -Да что вы!   Всё путём. А вы сами взяли  бы да и нагрянули. Вот это было бы событие! —  Я уже наладился отправляться. Развернул мотик.    -Что ты, Санечка, куда уж нам. Видишь, какое хозяйство. Да и папка  работает. Нет, что ты. А Люсю, пожалуй, соберём. Вот сессию  сдаст,      можно и съездить. Сама-то не собирается домой?

   -Вот это – едва ли. У неё  столько работы,  только поворачивайся.                  — Что, столько больных?                 – Да нет. Слава богу, все здоровы, но дел  хватает  всем.       

         Папа поинтересовался, пока мама собирала дочери посылку:   — Однако, вас там неплохо снабжают, судя по тебе. – Я вопросительно посмотрел на Ивана Кондратьевича,- Смотрю на твоего « коня». Дорогой, небось. Только где там на таком  ездить?  

 -Это в городе на нем некуда ехать, а у нас такие просторы – краю не видать. Без такого «коня»  там далеко не ускачешь.   -Вот даже как, а я-то думал…  А тут и мама Клава подоспела. Приличных габаритов рюкзак  одела мне на плечи. Я  уселся в седло поудобнее, и,     простившись     с  родителями,     включил сразу вторую передачу.   На повороте  оглянулся. Родители  всё еще стояли у калитки, провожая меня …     

   Дорога до нашего целинного совхоза  «Пролетарский» довольно длинная, почти сто шестьдесят км. Как только миновал прощальный магазин,  можно кое-что обдумать…  

  Солнце еще высоко, теплый встречный ветер треплет мою шевелюру. Мотор гудит на высоких оборотах. Скорость – шестьдесят.  Но это вовсе не значит, что я через три часа буду дома. И все наши совхозные мотогонщики  на своих       дрымокатах      подохнут от зависти, глядя на моего «CZ». А бабка Губиха обязательно сделает вывод: — « теперь твой кум, сынок,  всех наших девчонок обкатает». Но ошибётся бабка:   лишь мы с Валюшей будем кататься по бригадам.   

    По её графику. А     все    остальные –     подождут…        Мысли крутятся вокруг Валентининых родителей.      Вот откуда у неё всё: характер, воспитание, вкус,  любовь  к жизни. Интересно будет сравнить, когда приедет Люся. Похожи ли они, в чем разница. И есть ли она.     Ладно, время покажет…            

        А оно неумолимо, время-то. Частенько задумываюсь, что дала мне встреча с Валюшей? Трудно сказать даже через  много лет. Вот пишу,     вспоминаю,    звоню еще живым нашим,  теперь уже не молодым,  друзьям:    

   Вовке Нечаеву,    Юрке Шкробко, Витьке Кондаурову, Ивану Красёхе, Лёне Исакову, Гене Кандею,  Мише Маллаеву, Кларе Ширяевой, Галке Захаровой, Ленке Спирягиной,   Эмме Домановой.  А ЕЁ имя до сих пор  произношу с особой теплотой. Даже мысленно. 

     Чем-то всё же она меня зацепила.  Сколько времени прошло с тех незабываемых дней. А всё вспоминается, как-будто было вчера. Особенно, когда еду на дачу мимо Бассейновой.          Что  ж, может,  это и мой последний поклон  ей.  И тому времени.     

           И всем, кто еще помнит нас.

Николай Хребтов