Лучшие стихи про детство

 Я вспомнил молодость свою

Опять я вспомнил молодость свою,

Какое было время золотое.

Стихи я ей от всей души пою,

Хоть мы тогда не ведали покоя.

Хотелось очень многого достичь,

Хотелось сделать мир ещё прекрасней.

Хотелось наслаждаться и любить,

Просто хотелось много-много счастья.

Теперь совсем другие времена,

Но я в жилетку плакаться не стану.

Пускай страна моя слегка больна,

Но я уверен светлый час настанет.

Жаль не могу внести достойный вклад,

В расцвет всегда любимой мной России.

Но хочется, как много лет назад,

Видеть её могучей и красивой.

Хотелось чтоб о ней моя душа,

Не ныла как осколочная рана.

Просто страну не надо разрушать,

И сердце нам не рвать с телеэкрана.

Надеюсь, что я всё же доживу,

До тех времён,когда страна воспрянет.

Увижу праздник жизни наяву,

Когда народ страны счастливым станет.

Видеоклипы студии «LINK» собравшие миллионы просмотов

ПРО ДЯДЮ МИШУ….

На территории наших дач несколько лет назад появился дядя Миша и стал «всехним» сторожем…. Дачники здесь бывают наездами и постоянно не живут. Надо кому-то и охранять этот домик. Как такового посёлка дачного здесь нет, дома разбросаны, иногда, на расстоянии до десяти километров друг от друга, земли здесь немерено и пока всё не застроили.

Вот и наш приятель Валера, владелец дачи, нашёл себе персонального сторожа. Каким-то образом, приблудился в посёлке, что неподалёку от дачи, старый дед, который и согласился переселиться в небольшой домик около дачи и приглядывать за хозяйством в отсутствии хозяина.

Дядя Миша пришёлся ко двору, человек он был спокойный, не пьяница, хотя и не отказывался принять на грудь стаканчик, другой самогоновки местной выделки, к тому же старательный и с золотыми руками. Много ему не надо было, привозили продукты, денежку какую-никакую подбрасывали, да телефон подарили для связи, старый снегоход отдал Валера ему.

Самому уже не надо, а деду в радость. Тот и ездил на нём на рыбалку, в посёлок за продуктами и так, посмотреть, что в окрестностях делается. Жил дядя Миша не один, а со своим любимым псом, старый Колчак был неведомых кровей, но помогал и на охоте на мелкую птицу, и дом сторожил, и был незаменимым собеседником в долгие зимние вечера, когда дядя Миша оставался с ним вдвоём в своём маленьком домике на берегу Туломы

Вчера поздно вечером пошла прогуляться под замечательным снегопадом, спускаюсь к заливу (это у нас, можете поверить, Марусин залив. Название бог знает с каких времён, и посёлок дачный называется Маруся…говорят, что правильно называется «Марусяйниль», но…так по-нашему… привычнее).

Снег так падает, кружит, мягкими хлопьями летит, как что прорвало наверху…. Смотрю, навстречу мне чешет Колчак… а дядя Миша где? Пошла за собакиным, видно плохо из-за снегопада, но мотора не слышно, потом встретила бредущего дядю Мишу.

Идёт потихонечку, с трудом дышит, ну, всё таки почти 82 года, не хухры-мухры. Оказывается, у него сдох «Буран». Ну, это и не удивительно, детище советского автопрома на ладан дышал ещё лет 10 назад, дядя Миша его без конца ремонтирует и…всё бесполезно.

Он с нашими ребятами на рыбалке был, с самого раннего утра, ещё по темноте уезжали. Рыбаки наши ломанулись быстро домой, дабы подавить «бабий бунт» в зародыше, потому что ждали их, этих самых рыбаков с добычей с самого утра, а дед наш остался. Вот и поехал потихонечку, у него за Бураном привязана маленькая волокуша, там Колчак обычно едет, у него тоже не те годы, чтобы бежать рядом со снегоходом.

У Валеры скоро день рождения и он собирается покупать себе новую игрушку, новейший Линкс, надо с ним переговорить, пусть бы он свой старый отдал дяде Мише, нечего ему место в гараже занимать. Надо будет завтра обязательно сказать. Потихоньку добрались мы до дяди Мишиного домика, а снегоход…да бог с ним, назавтра ребята смотаются и притащат его на буксире.

Растопили печку, я бросила тулупчик около неё, сели мы в обнимку с Колчаком, а дядя Миша приходил в себя за столом… в компании со своими наливочками. Я было попросилась к ним…в компанию…да мне было сказано: неча продукт переводить, толку от тебя мало… Вот так. Вот и сидели мы с Колчаком прямо на полу у печки, грелись, он выкусывал лёд из своих лап, устал, бедняга, а потом и задремал.

Псиной мокрой несёт от него — да что поделаешь… Я сидела и гладила собакина, он вроде задрёмывал, тоже ведь старичок, но стоило мне перестать его гладить, как открывал глаза и поддавал снизу своей башкой мою руку: гладь, мол, чего ты остановилась.

А дядя Миша вдруг начал откровенничать. Мы с ним и раньше частенько болтали, но как-то недолго, накоротке. Он прикидывается замшелым деревенским дедком, говорит по-простому, с матерками, правда, юморист он первостатейный, этого у него не отнять. А тут разговорился… речь правильная, и рассказывает так, что заслушаешься.

Оказывается, он родился здесь, на севере — его родителей раскулачили и откуда-то из Крыма отправили на строительство Нивских ГЭС в Кандалакше, где они благополучно и сгинули. Там много народу полегло…били в чудовищном граните тоннель 6 километров. по которому и идёт вода к ГЭС, а били вручную….чтобы враг не узнал…

И пошёл Мишка беспризорничать, не захотел оставаться в детском доме, где старшие ребята били младших, заставляли воровать, да и голодно там было. Мишка много читал и самая первая книга, которая ему попала в руки и которая перевернула всю его жизнь, была «Дети капитана Гранта». Вот оттого и бредил он морями, парусниками и дальними странами.

Снились ему долгими холодными ночами, когда дрожал он под тоненьким сиротским одеялком, снились ему тропические острова и красавица яхта. Оттого и мечта у него была: попасть в те края, где южные моря, паруса и капитаны дальнего плавания. Тепло там. И сытно, яблоки растут прямо на деревьях, и неведомый фрукт апельсин, красивого оранжевого цвета.

Миша один раз видел такой, у директора детского дома, апельсин лежал на столе и источал неведомый, экзотический аромат, от которого кружилась голова. Корочку от этого апельсина потом ему приятель дал понюхать, пришлось за это компот отдать. Говорит , что почти год он на юга добирался, на поездах и автобусах, попутных машинах и так, зайцем, как придётся. Но шёл строго на юг…в дальние тёплые страны. Лет 8 ему тогда было, но сумел таки выжить и добрался до Севастополя. Там быстро сам «сдался» в детский дом и поступил потом в Нахимовское училище.

Мишка шёл к своей цели неуклонно, никуда не сворачивая, поэтому и учился хорошо, специально занимался гимнастикой, иностранные языки изучал и, разумеется, занимался в детской школе юнг, учился ходить под парусом. И вот в этой школе юнг, он познакомился с Митей и Машей, ставшими для него друзьями на всю жизнь, как они тогда считали.

Брат и сестра были близнецами, почти ровесниками Миши и жили у своей тётки, которая им была не особо рада, воспитывая трёх свои оглоедов. Родителей у них тогда уже не было. Мама когда-то работала в порту и родила ребятишек по великой любви от одного горячего и красивого испанского моряка, заходившего как-то в Севастополь на своём корабле.

Мама ребят не дожила и до 35 лет, как попала в психиатрическую лечебницу, оставив своих близнецов одних на всём белом свете. Тогда точных диагнозов не ставили, да и о болезни такой толком не слыхивали в нашей стране, но, судя по всему, был у неё ранний Альцгеймер. Дети не хотели идти в детский дом, оставшись с нелюбимой тёткой, но зато на свободе.

Митя и Маша тоже мечтали и о море и о дальних странах, куда они отправятся, конечно же, на паруснике. Поэтому они и устроились в школу юнг, где и подружились с Мишей. Маша считала себя старшей в семье, командовала и братом и общим другом Мишей, мальчишки её слушались и старались оберегать и защищать. Маша иногда навещала в больнице мать, но никогда не брала с собой брата и ужасно переживала то, что она видела в больнице.

Можно представить обстановку психиатрической лечебницы пятидесятых годов. Ребята все втроём бредили морем и дальними странами. Они старательно занимались в школе юнг, пропадали целыми днями в порту и на яхтах, хватаясь за любую работу, знали наизусть названия всех парусов и видов яхт, лоции и координаты портов и даже могли работать с навигационными приборами, ориентировались по звёздам и мечтали воочию увидеть Южный крест.

Поэтому всех троих без всяких сомнений вскоре взяли в настоящий яхт-клуб, несмотря на столь юный возраст. Они начинали ходить в акватории на шверботах, а потом освоили и более взрослый класс яхт. Впереди открывались неведомые горизонты и маячило исполнение заветной мечты. Мальчики тогда уже старательно учились в Нахимовском училище, а Маша в медицинском, в Нахимовку её не взяли, несмотря ни на какие просьбы и мольбы всех троих.

К тому же у девочки была идея-фикс: отыскать отца в Испании. Она приходила в порт, знакомилась с местными портовиками, расспрашивала их о приходящих кораблях и всё ждала сухогруз « Санта-Исабель», на котором ходил боцманом их мифический отец. Став постарше, Маша начала вместе с мальчишками самостоятельно изучать испанский язык и писать множество писем в Испанию, на все адреса и конторы, о которых она узнавала в порту у местных моряков.

Она писала и отправляла письма со всеми испанскими кораблями, которые оказывались каким-то образом в порту. Время шло, ребята взрослели, становились опытными яхтсменами и строили совместные планы по завоеванию мира. Мишка, с самого первого дня влюбился в Машу всем своим изголодавшимся по теплу и любви сердечком. Называл Машу Марусей и пообещал ей, что они поженятся, как только он сам закончит Нахимовское училище.

Маша смеялась и ласково трепала Мишку по отросшим вихрам. Не знаю, какими путями и как и что, но Маша нашла отца! В общем, отец из Испании к ним приехал, быстро сделал документы и ребята уехали к нему на родину. А Мишка остался один. Они попрощались с Марусей, клятвенно пообещав друг другу, что будут думать и вспоминать, особенно вечерами, глядя на берегу моря на заходящее солнце и посылая вдаль приветы и нежные слова.

Расставаясь вроде бы, ненадолго, опять обещали писать, ждать друг друга и.. продолжать любить. И Маруся обещала обязательно приехать, правильнее было бы сказать: прийти под парусом прямо из самой Испании в Севастополь. Время тогда было странное. Письма Мишка писал каждый день, отправлял и с почтой и со знакомыми моряками, но ни разу не получил ответа. Вечерами сидел на берегу моря и смотрел как заходит солнце, представляя, что и Маруся там, в своей Испании, тоже смотри на заходящее у горизонта солнце…на берегу океана.

Потом пошёл служить, здесь же, на Чёрном море, но что-то не сложилось со здоровьем и его комиссовали. Потом он преподавал навигацию всё в том же Нахимовском (только сейчас я поняла, почему дядя Миша всегда показывал мне созвездия и рассказывал разные истории, когда мы с ним сиживали вечерами на крылечке вдвоём). Как-то не сложилось у него с личной жизнью, потому что он, очевидно был однолюбом, и не мог забыть свою Марусю, с которой они пообещали быть «навсегда вместе»…. как часто, не только в детстве, мы говорим эти два странных слова…»навсегда» и «никогда»…

А потом, лет через 20, он получил письмо, в котором друг детства Митя рассказал, что Маши, которая в Испании стала Марисой, больше нет. Она вышла замуж, у неё был любящий и хороший муж, двое детей, обеспеченная жизнь…она была владелицей частной яхтенной школы…Пришло время и ей тоже поставили диагноз «Альцгеймер», которого она боялась всю жизнь.

Мариса написала письмо мужу, специально ещё открыточку Мишке, взяла свою маленькую яхточку и ушла в море…яхту потом нашли. Дядя Миша, очевидно, после этого хорошо запил, и, в конце концов его уволили из училища. Вот и понесло его по стране, пока он не прибился сюда и не остался в маленьком домике дачного посёлка с именем его Маши., Маруси, Марисы…

Тут он вроде «всехнего» сторожа…живёт и зимой и летом, рыбачит, понемногу охотится (браконьерит, разумеется), мужики ему подкидывают деньжат, да ещё так…всякого-разного по мере надобности… Посмотрела я на житьё-бытьё дяди Миши: порядок везде (флотский!), чистота, но жутко накурено, он не выпускает изо рта страшные какие-то дешёвые сигареты, хоть и кашляет без конца. Много книг у него, оказывается, на немецком, английском и испанском….он постоянно читает испанскую литературу: говорит, что боится забыть язык…ему это снится во сне…

Показал мне ту самую открыточку…сложенная в четыре раза, на сгибах совершенно протёртая, словно четыре отдельных кусочка тонкого картона с еле видными буквами…в паспорте лежит… Говорит, что у него одна мечта осталась: накопить денег и уехать в Испанию, выйти на берег океана и поплыть на закат…плыть, пока есть силы…. как его Мариса…. Д

ядя Миша уснул за столом… я убрала от него сигарету подальше, погладила встрепенувшегося Колчака, он мне хвостом помахал чуть….и пошла к себе…А снег всё так и валил и сыпал и шёл, засыпая всё вокруг мягкой белой пеленой…. Он мне говорил, что попросил бы прощения у своей Марисы…да вот не успел…

Я это вот к чему….Позвонил сегодня мой приятель, и сказал, что умер дядя Миша. Оказывается, что на той неделе у него умер его старый пёс, Колчак. Дядя Миша горевал, запил немного, всё плакал….Мужики наши скинулись и купили для него горящую путёвку в Испанию, в Коста-Браво.

В конце концов, язык знает, здесь бомжевал, так и в своей любимой Испании не пропадёт. Паспорт ему сделали ещё весной, собираясь преподнести сюрприз. А вчера с вечера Пират, живущий сейчас у соседа в роскошных условиях (Валера говорит, что морда округлилась и вообще на медведя стал походить), стал выть и проситься на улицу, убегал в сторону избушки дяди Миши, звал своего нового хозяина и опять выл.

Тот пошёл и нашёл уже мёртвого дядю Мишу…тот лежал на своём топчанчике, в тельнике и письмо в кулаке…то, старое…В избушке чисто, на столе нет водки, только книжки его на испанском… Вот так….Не успели….ничего не успели…Ни дядя Миша поехать в свою Испанию, ни ребята — помочь ему…Ах, Мариса…Мариса…

Автор: Ольга Печерская