Юркина ссылка в деревню

Юрка с детства терпеть не мог деревню. Возили его несколько раз родители к бабушке и деду, но чувства к сельской жизни у него так и не проснулись. Юрке уже пятнадцать, а про каникулы в деревне он и думать не хочет. Дома, в городе, полный двор друзей, кино, велосипед, кружок авиамоделирования. А что в деревне? Скука одна.

— Ты нос не вороти, — серьезно сказал отец, — не маленький уже, съездишь, поможешь по хозяйству. — И что, я воду должен на себе таскать? — И потаскаешь, не переломишься. — Сынок, всего две недели, пока мы с папой в санаторий съездим. — Езжайте, я вам, что, не даю разве? Я и один дома могу пожить, картошку умею жарить, а еще яиц могу сварить или омлет сделать.

– Юрка надул губы и обидчиво сказал: — Отправляете меня как в ссылку, как будто провинился в чем-то… — Не выдумывай, едешь в деревню, потому что так надо, такие обстоятельства. И точка на том, — приказным тоном сказал отец. Вообще родители у Юрки добрые, отец хоть и может строгача задать, но отходчивый, а мать и вовсе голос почти не повышает.

Но этим летом родители, как сговорились, решив отправить сына в деревню. И Юрка совершенно ничего не мог поделать, никакие аргументы про посещение кружка и чтение заданной на лето литературы не действовали. Оставалось только смириться и, как считал Юрка, «проторчать» эти две недели в деревенской глуши за двести километров от города.

Он еще раз с грустью взглянул на проигрыватель и пластинки, на гитару, которую подарили родители на день рождения — все это с собой не возьмешь, отец запретил набирать кучу вещей. В субботу утром отвезли Юрку на автобус, и пока ждали посадки, мать извелась: — Сынок, ты нигде не выходи, чтобы от автобуса не отстать.

— Ага, и в туалет пусть не ходит, а «наделает» прямо в салоне, — пошутил Юркин отец. А потом добавил: — Если надо, выходи, только спрашивай, сколько минут стоянка. Ну а там дедушка тебя встретит.

Через три часа были на месте. Как только дверь открылась, невысокий пожилой мужчина в кепке и сереньком мятом пиджачке заторопился к автобусу. Последний раз Юрка видел деда с бабой зимой, когда они приезжали в гости: спокойные, улыбчивые, разговорчивые. — Ну, здравствуй, Юрок, — дед схватил в охапку внука и стал тормошить. Прошли всего пол-улицы, — и вот дом с голубыми ставнями, с резным палисадником, в котором уже красуется бабушкин цветник.

И там же, чуть поодаль стояла черемуха. Бабушка, как была в фартуке, так и бросилась встречать долгожданного внука. Она хлопотала у стола, как будто принимала не внука, а самого председателя совхоза, или даже секретаря райкома. Юрка смотрел на выставленную еду и не понимал, как это все можно съесть. И вообще, еда совсем не похожа на городскую.

Юрка-то привык к пакетам с молоком, к стеклянным бутылкам со сливками, к колбасе, которую родители умудрялись доставать по блату. А тут сливки в крынке, щи с домашней курицей, каша пшенная, огурцы нарезаны крупно, а не как мама дома салат делает. В большой тарелке возвышалась гора булочек, крендельков и пирожков. — Ешь, Юрочка, — приговаривала и светилась от счастья бабуля, — проголодался с дороги.

И вот сливки домашние, от нашей коровки, попей, внучек. Юрка попробовал сливки и отставил: это совсем не то, что продавали в магазине — сливки были слишком густые и жирные. Юрка встал из-за стола и решил выйти в ограду, оглядеться. Ростом он был уже наравне с дедом, — худощавый, но довольно крепкий паренек. Светло-русые волосы по настоянию отца подстриг накануне в парикмахерской, коротко подравняв виски и оставив сзади немного длины – в 80-х была такая мода. Юрка вышел из дома, подошел к качели, которую дед Иван сделал для него еще десять лет назад, и не разобрал до сих пор.

Он даже успел качнуться несколько раз, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Соскочил и резко повернулся: метрах в десяти от него, на соседнем заборе, держась руками и поджав ноги, сидела девчонка — по возрасту как Юрка. Ее ноги были настолько загорелыми, что казалось, девчонка натянула в такую жару чулки цвета молочного шоколада. Белое платьишко с красными цветами и карманчиками по бокам – простого покроя – сидело на ней так, как будто сшили на заказ.

И непонятно было, как эта воздушная девчонка, худенькая, держится на этом заборе, даже не покачиваясь. Юрке показалось, что дунет ветерок, и она свалится в один миг. Но незнакомка вовсе не собиралась падать, она насмешливо смотрела на Юрку. Ее длинные темно-русые волосы были собраны в хвостик на затылке, а выгоревшая от солнца челка прикрывала брови и «вздрагивала» от легкого ветерка.

И даже на таком расстоянии Юрка заметил цвет ее необыкновенно голубых глаз. Наверное, надо было поздороваться и просто заговорить, но Юрка вдруг весь как будто колючками покрылся: насмешливый взгляд незнакомой девчонки почему-то раздражал его. Он пижонисто выставил ногу вперед и вместо приветствия крикнул: -Чего уставилась? — А разве нельзя? – усмехнулась она. – Или за просмотр деньги надо платить?

— Иди на кого-нибудь другого смотри, а тут тебе не кино, — также грубо сказал парнишка. Девчонка рассмеялась. В это время над забором показалась белобрысая голова еще одной девочки: вцепившись руками в забор, чтобы лучше разглядеть, что там происходит, она тянула шею, устремив взгляд на Юрку. — Вер, смотри, — обратилась к ней сидящая на заборе насмешница, — вон городской приехал коровам хвосты крутить. Юрка, услышав обидные слова, позеленел от злости и погрозил ей кулаком; захотелось избавиться от смешливой девчонки, и он стал искать камень, чтобы запустить в нее, но тут стукнула дверь в сенях, Юрка повернулся и увидел деда.

А когда снова взглянул на забор, девчонок уже не было. — А ну, Юрок, подь сюда, глянь, чего я тебе сохранил. Дед провел Юрку в деревянный сарайчик, сбитый из досок. Там, в сарайчике, на полках лежали инструменты, гвозди, гайки, болты, молоток, висела пила, лежал рубанок и куча всякого добра для столярного дела. На стене висел старенький велосипед, на котором еще Юркин отец катался, а потом несколько лет назад и Юрка успел научиться.

— Глянь! Хороша техника? – дед с гордостью снял велик, любуясь им. — Старый совсем, как на нем ездить, — пожал плечами Юрка. — Ну и что, он же на ходу, ты только попробуй – тебе понравится. Я его даже покрасил, все гайки подтянул, все проверил. Юрка неохотно взялся за руль и выкатил велик. Делать было нечего, и он решил прокатиться на этом драндулете (так думал Юрка) до речки. Берег у реки был высокий. Юрка оставил велосипед и, обойдя пышные кусты крапивы, стал спускаться по каменистому берегу.

Возле деревянной лодки увидел мальчишку, который бродил у берега, наклонившись и что-то высматривая. Штаны у него были закатаны, а клетчатая рубаха с короткими рукавами узлом завязана выше пупа, оголив загорелый живот. — Эй, ты, — шепотом сказал мальчишка, — тише спускайся, а то всю рыбу распугаешь.

Юрка подошел ближе, также закатал штанины брюк и побрел по воде, морщась от боли, когда натыкался ногами на камни. Через пять минут он уже мирно беседовал с новым товарищем. «Не то, что эти дуры-девчонки, — вспомнил он сегодняшнюю встречу, — с пацаном всегда можно договориться». Володька — так звали юного рыбака — был на год младше Юрки.

Но это неважно, самое главное, Володька был из местных и знал здесь каждый закоулок, все самые интересные и даже тайные места, как например, переход на островок, отрезанный от деревни протокой. С Володькой было гораздо веселее, чем одному, и эта встреча отвлекла Юрку от тоски по городу — по крайней мере, будет с кем обследовать окрестности.

Парнишки так увлеклись разговором, что не заметили, как метрах в тридцати, в лодку уселась соседская насмешливая девчонка. Она села на самую корму и опустила ноги в прохладную воду, болтая ими, — и от этого брызги разлетались в разные стороны. — Опять эта девчонка! – психанул Юрка. — Кто? Нинка что ли? Юрка кивнул:

— Она, и вон та, другая, — указал он на приближающуюся к лодке белобрысую любопытную девчонку, которая была тогда за забором. — Эй, вы, овечки, — закричал Володька, наплевав на свой же запрет не шуметь, — ваше дело траву щипать, а не за нами подглядывать. Юрка поежился; он хоть и был зол на ту самую Нинку, но обидное слово «овечки» резануло слух. Вот уж на овечку эта насмешливая Нинка совсем не похожа.

— Больно надо, — следить за тобой, мы купаться пришли, — и Нинка соскочила с кормы и, скинув светлое платьишко и закрутив волосы на затылке, смело вошла в воду, погружаясь все глубже. Вот уже коснулась руками воды, потом словно раздвигая воду ладонями, плавно наклонилась вперед и поплыла, отдаляясь все дальше от берега.

Юрка стоял как завороженный; в городе он ходил в бассейн, хорошо плавал. Но тут ему вдруг стало страшно. Не за себя, а за эту настырную девчонку, которая будто дразнила его, отдаляясь все дальше. — А вдруг она утонет? – спросил он Володьку. — Кто? Нинка что ли? Да ни за что, она как рыба плавает. А вот Верка – трусливая, только возле берега плещется. Да ну их, этих овечек, поедем лучше, я тебе проход на островок покажу. Юрка нехотя поплелся, поглядывая в сторону плескавшейся в реке Нинки. И только когда она развернулась в сторону берега, ему стало спокойнее.

Первый день в деревне получился у Юрки пестрым от впечатлений. Сначала насмешливая девчонка на заборе, потом Володька – новый товарищ, с которым познакомился на речке, потом снова эта девчонка, имя которой он узнал от Володьки. Нина ее звали. -Умаялся за день, — сочувствовала бабушка, — дорога не близкая, надо было отдохнуть тебе днем, а ты даже не прилег. — Да ты что, мать, — рассмеялся дед Иван, — он же молодой, шустрый, какая усталость, какой отдых… Юрок у нас не пятилетнее дитя, а уж парень скоро, да какой ладный… отбоя от девок не будет. Юрка смутился от слов деда и покраснел.

Но когда лег на диван, едва успев положить голову на подушку, как тут же провалился в сон. Спалось в деревне, где воздух наполнен травами, ароматом цветов под окнами и речкой, от которой к ночи чувствуется свежая, слегка прохладная речная влага, необыкновенно хорошо. Он даже не слышал, как с рассветом кричали петухи, как встала бабушка, занявшись завтраком, а дед с удочками ушел на речку. Когда Юрка проснулся, на столе уже был завтрак с жаренной рыбой, которую поутру успел наловить дед. — Ба, а почему у вас всегда так много еды?

— Да разве же это много? Рыбка, каша, огурчики молоденькие, — это же так, на один зубок. А мы из яиц омлет делаем, а еще утром бутерброд с колбасой люблю и с сыром. — Ой, внучек, — расстроилась бабушка, — а колбасу нам и не привозят, надо в район ехать. — Да что ты, бабуля, — хрустя огурцом, — стал успокаивать Юрка, — я просто сказал, у тебя и так все вкусно, только молоко я не хочу, я его вообще не люблю, только омлет с ним делаю.

— Ладно, ладно, не буду молочко тебе предлагать, кушай остальное, что есть. После завтрака он снова направился в дедов сарайчик, откуда доносилось: вжик-вжик. Дед точил тяпку. — А-аа, Юрок, заходи, тяпку вон точу, картошку надо окучивать, хочешь, попробуй со мной. Они прошли между грядок к зеленой плантации картошки.

— Гляди, тяпку надо держать так, чтобы и не высоко было и чтобы не наклоняться низко, а то спина и руки быстро устанут. Юрка посмотрел, как дед легко расправляется с сорняками, подгребая земли под куст. Он тоже хотел также быстро и ловко начать окучивать, но тяпка почему-то пару раз прилетела ему по ноге, потом случайно срубил полкуста. Движения у Юрки были размашистые и неуклюжие.

— Погодь, Юрок, — не замахивайся так, ты же не с топором, — учил дед, — вот, вот, так-то лучше. У Юрки и в самом деле стало получаться, но делал он это медленно, а отставать от деда не хотелось. — Отдохни, Юра, — просил дед, — пот уже на лбу выступил, не загоняй себя. Я и сам управлюсь. Но Юрка упорно продолжал окучивать, поглядывая на забор соседнего огорода.

Вообще-то ему хотелось заглянуть за забор, — ведь это была усадьба соседей, где жила Нинка. Юрка трудился в поте лица, тяпая и наклоняясь, чтобы вырвать траву с куста. В соседнем огороде по-прежнему было тихо. Вдруг стукнула калитка, он оглянулся: за забором появилась женщина в белом платочке. «Наверное, Нинкина мама, — подумал Юра – значит скоро и Нинка на помощь выйдет.

Но девчонка не появлялась. Уже прошло больше часа, как Юрка тяпал с дедом картошку, а соседская девчонка так и не вышла. «Вчера на заборе сидела, пялилась на меня, а сегодня и носа не показывает» — снова подумал о ней. Странно, деревенский труд почему-то не напрягал Юрку, он вместе с дедом натаскал воды в баню и домой, потом пилил дрова — и все это делал, стараясь не отставать от деда.

И только под вечер покатил на велике к речке — хотелось искупаться. Спустившись к воде по каменистому берегу, подошел к той самой лодке, в которой вчера сидела Нина и у которой она потом искупалась. Слегка поежившись от прохладной воды, забрел подальше от берега и поплыл. Вдруг услышал, как сзади раздался плеск, он обернулся и увидел, легкие взмахи Нинкиных рук — она плыла вслед за ним.

«Объявилась», — подумал Юрка и сам не понял, огорчился он ее появлению или обрадовался. — Разворачивайся, — крикнула девчонка, — не надо дальше, там быстряк. — Подумаешь, быстряк — я умею плавать, — храбрился мальчишка. — Дурачок, вернись, там, правда, течение большое. Юрка и без предупреждения видел, что плыть дальше не стоит, поэтому развернулся и поплыл теперь навстречу Нинке — на берег они вышли вместе.

— Ты из-за меня что ли в воду полезла? – спросил Юрка. Нина пожала плечами, как будто хотела показать свое равнодушие, только ничего не получилось, — Юрка видел, что испугалась она за него, и от этого через все тело прошло какое-то незнакомое, непонятное до этого ощущение. Нина не стала ждать, когда обсохнет, натянула платье на мокрый купальник. — Тебя как зовут? – спросила она, выжимая мокрые волосы.

— Юра, я вчера приехал. — А меня Нина, — как-то тепло и без всяких насмешек сказала она, — ты мне вчера таким заносчивым показался, а сегодня, смотрю, картошку окучиваешь. — Так ты, значит, была в огороде, а я тебя не видел. Нина замолчала, прикусив губу, поняв, что сболтнула лишнее: в огород она выходила совсем ненадолго, только затем, чтобы увидеть, как городской сосед картошку тяпает

. — Ну, ладно, я пошла, — Нина направилась к тропинке. — Давай еще покупаемся. — Не могу, сейчас коровы придут, мне маме надо помогать, — сказала Нина и вдруг остановилась и посмотрела на Юрку тем же смешливым взглядом, которым одарила вчера: — Ты, поди, не знаешь, откуда молоко и сметана берутся? — Ладно, не подначивай, — буркнул недовольно Юрка, — был я в деревне и не один раз, знаю, что и откуда берется.

— Не обижайся, — Нинка протянула ему руку, — давай подниматься. Приходи сюда завтра прямо с утра, я тебя на островок свожу. — Меня Володька обещал сводить. — А со мной боишься? – Нина посмотрела своими голубыми глазами, и ему показалось, что голубизна ее глаз очень похожа на синеву реки. — С чего взяла, вовсе не боюсь, можем все вместе пойти. — Вот и здорово! Я Верку позову, пусть с нами сходит.

Островок, о котором говорили Володька и Нина, был метрах пятидесяти от берега и отделялся протокой, течение в которой было большое. Но глубина от силы по пояс, так что перейти можно, только знать надо, в каком месте переходить начать. Володька поначалу надулся, от того что Юрка девчонок притащил, но потом смирился — в конце концов, так веселее. Идти было тяжело не только из-за течения, но и камней, за которые можно зацепиться или подвернуть ногу. Юрка шел уверенно за Ниной, впереди шла Вера, а самым первым пробирался к берегу Володька.

Верка то и дело взвизгивала, трусливо сжимала кулаки, и Володька остановился, протянул ей руку, скорчив недовольную гримасу из-за того, что с девчонкой надо возиться. Вцепившись в Володьку, успокоилась. На берег они вышли первыми. Оставалось метра три, как вдруг Нина оступилась, и течением ее отшвырнуло почти на метр. Юрка тут же кинулся за ней и, схватив за руку, потянул в свою сторону — встретился с ней взглядом и впервые с той минуты их встречи увидел замешательство в глазах и страх.

Держа Нину за руку, так и не отпустил ее до самого берега. Усталые, они стояли на берегу, обхватив руками плечи, стараясь согреться. Солнце спряталось и, несмотря на летний день, подуло прохладным ветерком. Губы у Нины подрагивали. — Давай побегаем, — предложил Юрка, — быстрей согреемся. Нина вдруг отскочила от него и крикнула: — Догоняй! Он побежал за ней, вложив все силы, чтобы догнать эту смешливую, непредсказуемую девчонку, которая только что неподдельно испугалась там, в воде, а теперь смеется над ним: — А вот и не догонишь, вот и не догонишь!

Юрка уже совершенно не переживал, что родители отправили его в деревню, с каждым днем втягивался в эту размеренную летнюю жизнь. Каждое утро, выходя во двор, первым делом смотрел на соседский забор — не мелькнут ли светлое платье Нины, без ее появления ему уже было скучно. — А сегодня в клубе индийское кино показывают, — крикнула Нина, — пойдешь? — Кино – это здорово, но индийское не люблю.

Нинка вытаращила свои голубые глаза, удивленно вздернув брови — она искренне не понимала, как можно не любить индийские фильмы. В кино Юрка все равно пошел. Из-за Нины. Кое-как высидел два с половиной часа, часто поглядывая боковым зрением на Нинку, поглощенную просмотром фильма. На танцы осталась большая часть зрителей. Нина почему-то отдалилась с Веркой вглубь зала, болтая с другими девчонками. Взрослые пары танцевали вальс, а молодежь томилась в ожидании, когда же включат «АББА» или «Бонни-М».

Юрка вообще не танцевал: ни медленные, ни быстрые танцы. И с девчонками никогда не танцевал. Хотя на школьные дискотеки ходил охотно, смотрел, как старшеклассники, под присмотром учителей, танцуют на пионерском расстоянии. Вообще, до сегодняшнего вечера ему не хотелось танцевать ни с одной девчонкой. А сейчас он смотрел на Нину и вспоминал, как они переправлялись на островок, как она испугалась, как потом, на берегу убегала от него, а ему хотелось обязательно догнать ее – зачем, и сам не понимал.

Зазвучало танго, первые пары вышли в круг. Юрка разволновался, сердце колотилось, но он превозмог себя и пошел в сторону Нины. Если бы еще неделю назад ему сказали, что он пойдет приглашать на танец деревенскую девчонку, ни за что бы не поверил. — Можно тебя пригласить, — сказал Юрка, стараясь держаться по-взрослому.

— Можно, — тихо ответила Нина. Танцевать Юрка совершенно не умел, он просто топтался на месте, стараясь не смотреть в глаза Нине. И она тоже не смотрела на него. Как только отпустил Нину, его сразу кто-то тронул за плечо: — Пойдем, выйдем, — раздался за спиной голос. Перед ним стоял коренастый паренек, и своим колючим взглядом впился в Юрку. — Юра, не ходи с ним, — предупредила Нина, — это Серега, ему лишь бы подраться. — С чего ради драться, мы только поговорим, — сказал паренек, не отпуская взглядом Юру.

Как только вышли из клуба, Серега, который был явно на год или даже на два старше Юрки, толкнул его в грудь. – Чего тут у нас городские ошиваются, соплюх местных на танцы водят? — А тебе какое дело? – Юрка напрягся, сжав кулаки. — А нечего тут крутиться и выпендриваться, — Серега еще раз толкнул Юру и тот едва удержался на ногах. Но не успел опомниться, как Серега с размаху ударил Юрку в лицо. Они вцепились друг в друга, ногами вздыбливая пыль у клубного крыльца.

Юра уже успел надавать тумаков Сереге, радуясь победе. Вокруг них бегала Нинка и умоляла остановиться. Юра и сам уже готов был отпустить Серегу, но Серегины дружки пришли на подмогу, налетев на Юрку со всех сторон: получилась «куча мала», — белая футболка у Юрки вмиг стала серо-черной. Нина побежала звать взрослых, чтобы разняли, в это время, как вихрь, налетел на эту кучу дерущихся, пыхтящих пацанов, Володька — из этой толпы он был младше всех.

Он остервенело лупил всех подряд, увертываясь от ударов, пока не оттеснил от них Юрку. Рубаха у Володька была разорвана, волосы всклокочены, взгляд, как у бешеного — уступать он никому не намерен, пацаны это знали, и с Володькой старались не связываться. — Ну, чё, трое на одного что ли? – кричал Володька. — Уйди, мы тебя не трогаем, мы с чужаком разобраться хотели. — Это мой товарищ, — сказал Володька, — так что со мной дело иметь будете. — Да ну их, Серега, — гнусаво протянул его дружок, — на кой они тебе сдались.

Пацаны нехотя пошли снова в клуб. Нина подошла к Юрке и расплакалась: — У тебя синяк, надо холод приложить. — Да-ааа, — сказал Юрка, — в таком виде возвращаться домой – бабулю до инфаркта довести, хотя бы умыться сначала. Юрка с Ниной пошли на речку. Он долго пытался отмыть руки и плечи, после того, как его поваляли по земле. Уже стемнело и синяка почти не видно. Нина стояла рядом и пыталась хоть немного отчистить футболку.

– Это бесполезно, только стирать, — сказал Юрка. — Зачем ты в драку полез? — спросила Нина. — Он сам начал, — ответил Юрка и вдруг почувствовал дыхание Нины: она стояла так близко к нему, что даже ощущалось тепло ее тела. Он коснулся рукой ее волос, сам не понимая, зачем это делает. Нина вдруг замолчала и почти перестала дышать. Ему хотелось поцеловать ее. Впервые в жизни поцеловать девчонку. Одноклассницы засматривались на него, писали записки, но это было совсем не то, совсем по-другому.

Сейчас какое-то приятно-тревожное чувство овладело им до такой степени, что ему было наплевать на драку в клубе, на синяк, на вымазанную футболку — самое главное, что для него сейчас — эта девчонка, которая появилась в его юной жизни так внезапно, что даже не было времени на раздумья. Было только одно всепоглощающее чувство: он хотел ее видеть каждый день. Словно опомнившись, Нина отступила шаг назад, но Юра вновь приблизился, прикоснулся к ее плечам и, притянув к себе, уткнулся губами в ее щеку, пытаясь приблизиться к губам девушки.

От реки тянуло прохладой, в ночном небе, как светлячки, поблескивали звезды, Нина снова отступила на шаг. Они оба хотели сказать друг другу, что до этого никто из них никогда не целовался, но чувства так захлестнули, что никто не решался сказать хотя бы слово. Они шли по берегу, возвращаясь домой, держась за руки и замедляя шаг, потому что хотелось еще побыть под этим летним звездным небом вдвоем.

Бабушка, увидев Юру с синяком под глазом, запричитала: — Это что за хулиганы на тебя напали? — Ба, да все нормально, просто немного поговорили. — Ладно, мать перестань, живой ведь, пацаны всегда дерутся, — сказал дед. А потом наедине тихо спросил Юрку: — Кто тебя так? — С Серегой подрался. — Ну и кто кого? Только он тебя отлупил? — Я тоже ему поддал. И дружкам его, Володька помог. — Ну, тогда молодцом, — удовлетворенно сказал дед Иван.

Родители, как считал Юрка, позвонили неожиданно. Старенький телефон бежевого цвета задребезжал, трубку сняла бабушка. — Юрочка, папа с мамой вернулись, иди к телефону. — Ну, что сынок, закончилась твоя «ссылка», пора возвращаться домой. Ждем тебя послезавтра, все вместе на водохранилище поедем, так что успевай. Юрка хотел сказать, что вовсе не ссылка тут, и что на водохранилище, куда он так любил ездить с родителями, его почему-то совсем не тянет. Он и сам был удивлен, что так быстро пролетело время. Ему и хотелось домой, и с Ниной расстаться он не был готов, да и деда с бабушкой жалко было….

Последние два вечера Юра с Ниной проводили на речке, купаясь, дурачась, брызгая друг на друга. Потом сидели на берегу и смотрели, как слабые волны от легкого ветерка набегали на берег. Нина распустила темно-русые волосы, чтобы быстрее высохли; на ее загорелом теле оставались капельки воды, скатываясь по гладкой коже прозрачными слезинками.

— А ты приедешь еще? – задумчиво спросила Нина. — Да, скорей всего на следующее лето, а может и раньше. Хочешь, я на зимние каникулы приеду? — Хочу, — твердо сказала Нина, — речка замерзнет, на коньках будем кататься, и снега у нас здесь много. — Ну, значит, зимой и приеду.

Но на коньках Юре так и не удалось покататься вместе с Ниной. Дед Иван, который казался настоящим живчиком, вдруг скоропостижно умер, и Юра с родителями приехал на похороны всего на два дня. С Ниной он тогда не виделся — не до того было. Он мечтал приехать к бабушке летом, но весной бабулю забрала к себе в город старшая дочь. Дом вскоре продали, и ездить было уже не к кому. Так много лет с того времени прошло и так много воды в той речке с тех пор утекло, что теперь Юрка давно не Юрка, а Юрий Александрович, и дети у него уже взрослые и внуки в школу бегают.

Изрядно пополневший и немного полысевший, он с сожалением иногда думал о том, что ни его детям, ни его внукам не к кому съездить в деревню. Правда, ни дети, ни внуки об этом не задумываются, им и в городе хорошо. А вот Юрий Александрович с возрастом сентиментальный стал: нет-нет, да и нахлынут воспоминания о деревенских каникулах. Раньше не задумывался, жизнь бурлила: выпускной, армия, институт, работа, еще одна работа, квартира, потом сыну квартира… он не заметил, как жизнь пронеслась экспрессом.

Он женился в двадцать два года. До этого был влюблен, но девушка предпочла другого. Потом в него влюблялись, а он считал, что ничего серьезного. И, в конце концов, женился на однокурснице и прожил семейной жизнью больше тридцати лет. И также как раньше с родителями, продолжает ездить отдыхать на водохранилище: сначала с детьми, потом с внуками. Но иногда, глядя на воду, вспоминаются дед и бабушка, речка в деревне, летний вечер, звездное небо и голубоглазая девчонка рядом с ним, с которой он впервые в жизни тогда поцеловался.

Однажды в банке он увидел женщину: темноволосую, стройную, голубоглазую, — ему показалось, что она сильно похожа на Нину. Он даже хотел подойти ближе, но высокий мужчина подошел к ней и они стали что-то обсуждать. Юрий Александрович смотрел в их сторону, пока пара не удалилась. «Нет, не она это», — подумал он. А потом вечером, услышал от внука про одноклассницу, которую зовут Нина. — Надо же какими редкими именами называть стали, — удивился он.

— Может в честь кого-нибудь, может в честь бабушки, — предположила жена. — Может быть, — задумчиво сказал Юрий Александрович. Он вышел на балкон подышать, курить давно бросил, но привычка подышать перед сном осталась. Внизу, на скамейке сидела парочка: он обхватил ее руками, прижав к себе и пытаясь согреть. Юрий Александрович улыбнулся, глядя на молодую пару и вспомнив, как много лет назад, когда они добрались до островка, Нина тоже дрожала от холода.

Ему были приятны эти воспоминания, и одновременно щемящая грусть пронзала его тело, всего несколько дней в деревне — и на всю жизнь в памяти. И также бережно хранились в его памяти дед и бабуля, ее завтраки, их общая забота о внуке. И даже тот воздух с ароматом бабушкиного цветника – все это осталось в прошлом. Юрий Александрович посмотрел в темное небо, на котором не было видно звезд, посмотрел в комнату, где жена гладила белье, родная жена, с которой прожил столько лет.

Нет, он не пожалел, что женился на ней. И ничего в своей жизни он не хотел бы менять. Но он был благодарен прошлому, что остались у него воспоминания о деревенской девчонке, — теперь уже такой далекой, такой недосягаемой, потому как нельзя войти в одну и ту же воду дважды и нельзя вернуть прошлое, тот час, тот миг… Остается только беречь настоящее.

Татьяна Викторова