♪♫Поздравить ученика или учителя 1 сентября с Днем Знаний равносильно тому, чтобы поздравить лошадь с началом весенне-полевых работ★★★

В родной семье приёмышем

Автор Светлана Гесс

Погода хмурилась подстать Григорию, накрапывал мелкий моросящий дождь. Григорий же хмурился, что накануне рейса поругались они с Ниной, с женой. Да и поругались из-за какой-то мелочи. «Да ну её» — отмахнулся от своих мыслей Григорий и сосредоточил своё внимание на дороге. Сначала он подумал, что ему показалось, но по мере приближения он убедился, что по обочине, действительно, идёт мужчина. За спиной небольшой рюкзачок, в руках трость. «Возьму для компании, всё веселей» — решил Григорий и начал притормаживать.

Полжизни Григорий мотался по трассам, всякое в рейсе случалось: то кто-то в кювет улетит, то просто с поломкой встанет, а то и попутчики попадутся, Григорий старался всем помочь, не проехать мимо. Жизнь-то она всяко может повернуться, глядишь и ему чья-то помощь понадобиться. Пока гружёная фура сбавила скорость, получилось, что Григорий возможного попутчика обогнал. Из интереса стал рассматривать приближающегося в боковое зеркало: мужчина оказался стариком с размашистой седой бородой, шёл он не то что бы неторопливо, а скорее тяжело. «Поздновато для грибов или ягод, середина октября» — отметил Григорий.

— Отец, куда? – Окрикнул Григорий поравнявшегося с фурой старика. — Да мне б, сынок, в Лебедево. – Откликнулся старик. — Знаю, знаю, садись, почти до места доброшу. – Пригласил Григорий. — Спасибо, сынок. – Поблагодарил старик, неуклюже забираясь в кабину.

— Как звать-то тебя? — Григорий. До Лебедево километров сорок ещё. Ты что, отец, пешком собирался идти? — Гриша значит. А меня Степан Васильевич. А выхода у меня другого нет. — Случилось чего? – Закуривая, покосился на старика Григорий и тут же уловил, с каким, почти детским восторгом Степан Васильевич посмотрел на сигарету.

– Угощайся. – Григорий махнул головой в сторону пачки, лежащей на панели. Степан Васильевич торопливо достал сигарету, порылся в кармане рюкзака, отыскав там помятый коробок спичек, прикурил, закашлялся, а потом довольно протянул:

— Эх, хорошо. Сколько ж не дымил. — Случилось чего? – Повторил вопрос Григорий. — Узнал я, что такое в родной семье приёмышем быть. Старики, они ж никому не нужны. – Начал свою историю Степан Васильевич. Родом Степан Васильевич был из той самой деревни Лебедево. Всю жизнь прожил там с женой Алевтиной. Дочь, как подросла, в город подалась, устроилась, потом и свою дочку родила. Приезжали редко, ну что им городским в деревне интереса, так по осени, из урожая что взять.

Только случилось так, что на старости лет пережили родители дочь, зять во второй раз женился, а вот Алевтина и так здоровьем слаба была, такое горе окончательно подкосило. Восемь лет назад Степан Васильевич жену схоронил. Совсем один остался, внучка и раз в год не навещала. А вот последний год зачастила, даже телефон подарила, чтоб звонить почаще, а ближе к весне и вовсе предложила Степану Васильевичу к ней в город перебраться. Степан Васильевич долго раздумывал, всё ж таки привычка уже.

А внучка всё своё: что тебе в деревне, здоровье уже не то, в городе в квартире и вода и отопление, все удобства, и мы рядом и правнуки, чем одному-то куковать. Согласился, в общем, Степан Васильевич. И первое время, действительно, неплохо всё шло. Скучно, правда, было. Внучка с мужем на работе всё время, старший правнук в школе, а из школы вернётся, уткнётся в компьютер и сидит. Младший в садике, вечером только с дедом поиграет немного, а потом рукой махнёт: «Не правильно ты дед играешь, не буду с тобой» и всё

. А недели через три позвонила Степану Васильевичу соседка Анна Петровна, посетовала, что Степан Васильевич дом продал, а с ней даже не сказал, столько лет в соседях были, дружно жили. Степан Васильевич удивился, как же так, дом продали? А потом вспомнил, водила его внучка куда-то, подписывал бумаги какие-то. Внучка тогда пояснила, что так в городе заведено, раз он у них теперь живёт, в реестр вписать надо. Он и не понял ничего.

Вечером, как внучка с мужем домой вернулись, Степан Васильевич с расспросами к ним. А внучка в ответ: а тебе дом-то зачем? У нас живёшь. Плохо тебе что ли? А мы на эти деньги машину купим, а глядишь и на размен квартиры останется, побольше возьмём. Эта-то совсем мала теперь для всех. Тебе вот отдельную комнату выделили, а дети в одной ютятся и тд.

Дальше хуже, началось, ты, мол, у нас живёшь, кормим, поим, вот и пенсию за тебя получать будем. Дошло до того, что и паспорт отняли и ключи от квартиры, чтоб никуда из дома не выходил. Как сами ужинать сядут, так всем пюре с котлетами, Степану Васильевичу одно пюре. «В твоём возрасте мясо вредно уже» — твердит своё внучка. Так и утром – мужу бутерброды с колбасой, деду кашу овсяную на молоке, без масла: «Жирное вредно» и тд.

А муж ничего, колбасу уминает и молчит. Про курево и говорить нечего. Потом и правнуки совсем разговаривать перестали, младший так и заявил: «Мама говорит, ты плохой, не буду с тобой водиться». Потом и вовсе начали тыкать всей семьёй ему, что есть у него своя комната, там и сидит пусть. А в комнате и телевизора нет. Совсем Степан Васильевич зачах, осунулся, похудел, последние силы таять начали. Сидит весь день в окно смотрит.

— Ладно, хоть телефон под матрасом припрятал, одна отдушина была с Анной Петровной поговорить. Уж она сильно обо мне пеклась. Звала всё. Так, говорит у своих жить, дак лучше по миру. Приезжай, твердит, не пропадём вместе. А у меня и денег на проезд нет. Ни копейки не давали из моей же пенсии. К осени совсем невмоготу стало, вот-вот чую, помру. Анна Петровна в слёзы, давай, мол, приеду, сама тебя заберу.

И паспорт восстановим, и здоровье поправишь тут на свежем воздухе, да козьем молоке. А я и адреса не знаю. Анна Петровна тоже давно жила одна, муж умер много лет назад, а единственный сын утонул, когда ещё пацаном бегал. Соседи жили дружно, помогали друг другу. То вечера коротали вместе, то пирогов Анна Петровна принесёт Степану Васильевичу, а он ей грядки перекопать подсобит, не оставляли друг друга.

Он и перед отъездом с Анной Петровной советовался, она тогда поддержала, тоже решила, что с внучкой, с семьёй лучше соседу будет. — Ты тут как одна? – Спросил тогда виновато Степан Васильевич. — А мне куда деваться? – Рассмеялась Анна Петровна. – Да, глядишь, и не заживусь. – Весёлая она была, не унывала. А она вон как, внучкина забота обернулась. Так и отважился Степан Васильевич на дальнюю дорогу.

С утра, как ушли все, вещички в рюкзачок собрал, а их и было-то всего ничего, дверь квартиры прикрыл, и в путь. У людей поспрашивал, как до дороги выйти, выбрался. — Это ж ты, отец, километров пятнадцать прошёл только от города. – Присвистнул Григорий. – Там за сиденьем котомка у меня, жена тормозки в дорогу собрала, достань, поешь, Степан Василич. – Подсуетился Григорий, всё ещё поражаясь услышанному.

— Благодарствую. Да вот уж мой поворот, спасибо, подвёз. Сам и не знаю, как бы добрался. Давай прощаться. – Вздохнул Степан Васильевич и потёр колени. «Ломит, видать. – Подумал Григорий. – Ну дед, это ж над же…» — Не боись, отец, к дому подвезу. – Успокоил Григорий. Пока ехали по деревне, Григорий краем глаза наблюдал, как Степан Васильевич на глазах оживился, повеселел. — Вот и дом. Этот мой был. – Показал Степан Васильевич.

– Ну хоть добрые соседи, надеюсь. А этот вот Анны Петровны. – Голос старика потеплел. – Ты, Гриш, давай, на чай заходи. Я и Аннушке то не скал, что на побег решился. Удивится. — Нет, отец, спасибо. Поеду я, и так крюк сделал. Бывай, доброго вам обоим здоровья. — И тебе не хворать. Я Аннушку попрошу, она за тебя помолится, я-то сам не умею. — Пообещал Степан Васильевич, так же неуклюже выбираясь из кабины. Григорий заметил, что в это время на крыльцо вышла пожилая женщина, увидев Степана Васильевича, всплеснула руками и поспешила навстречу.

Григорий тронулся. «Ишь оно как…» — думал Григорий, а потом достал телефон и позвонил жене. — Нин, ну как ты там? Как ребята? – Спросил Григорий. — Да всё хорошо, а ты что звонишь, случилось чего? Вчера ж только уехал? – Удивилась Нина, уже и забывшая о недавней ссоре. — Ничего не случилось. Соскучился просто. – Ответил Григорий, улыбаясь своим мыслям.