В Царскосельском парке

Эрик Голлербах

Величавые безлюдные аллеи,
Неустанный шепот вековых дерев…
Мраморные боги, в зелени белея,
Слушают их тихий, шелестный напев.

Лебеди, медлительно плывущие
По озерной глади близ поникших ив,
Клумбы, туберозами цветущие,
Пенья птичьего стрекочущий мотив…

Памятники старые гранитные,
Зарастающие буроватым мхом…
Из кувшина струи льются слитные
У Молочницы в зеркальный водоем.

Ветхая надменно-мрачная Руина,
Угловатый зубчатый карниз…
За каналом, где обманчивая тина,
Горделивый исполин – Каприз.

В чуткой тишине дорог уединенных,
Где, дрожа, двоятся пятна полусвета,
Где мелькают крылья мотыльков влюбленных,
Бродит светлый дух бессмертного поэта.

Царскосельские стихи

Ошибка молодости

Андрей подъезжал к родной станции, от которой до родительского дома было шестьдесят километров. За окном вагона бушевала метель. Прошло два года. Отсюда уходил на службу. Правда, тогда была осень, тихая, теплая. На шумном перроне с провожающими играла гармошка, да не одна, кто-то горланил под гитару. Вышел на перрон. Здание вокзала не просматривалось. Порывы ветра бросали в лицо колкие снежинки.

С трудом добрался к вокзалу. В помещении никого не было. У печки топтались пару человек. К Андрею подошел пожилой мужчина, в видавшем виды полушубке, подшитых валенках, с доброй улыбкой на лице. — Откуда служивый путь держишь и куда? -Да вот в отпуск приехал в родную Вишнёвку, а тут такая кутерьма, белого света не видно. Может к утру утихнет.

— Ой, нет сынок, по всем приметам зарядила метель на три дня. Ежели и утихнет, то только к следующему вечеру. Я здесь истопником работаю, вокзал на ночь обычно закрываем, когда пассажиров нет. Да и холодно здесь, ты в своих сапожках замёрзнешь. Так что защитник будешь ночевать у меня дома. У печки было тепло. Земляки угостили чайком с салом, даже предложили стопочку, с уважением отнеслись к солдату. Да и опаленные годы войны были свежи в памяти народа. Познакомились.

-Ну, что Андрей пойдем ко мне в гости, там и решим, как быть завтра, утро вечера мудренее. Хозяйка встретила гостя с восторгом. В доме было тепло и уютно. Как только Андрей разделся, появился хозяйский кот, начал тереться у ног. Сытно поужинали, после разговоров Андрей уснул как убитый. Утро было не утешительным, буран бушевал с прежней силой, завывало в трубе.

-Я тут сынок приготовил тебе лыжи на валенках, под свою шинель на рыбьем меху оденешь свитер, сходим в магазин, надо купить в дорогу бутылочку водочки. Время безжалостно отсчитывало часы дорогого солдатского отпуска. С дядей Степаном зашли в магазин, чтобы раньше положенного времени купить спиртное. -Выручи землячка, мне некогда ждать. Отпуск на месте не стоит. -Да мы тебе здесь невесту найдем, — пошутила хозяйка магазина.

-Невеста не заменит родителей. Дорога просматривалась не более чем на двадцать шагов. Рядом проходила воздушная линия связи, являясь ориентиром. Под порывами ветра провода звенели на все лады. Расстояние от столба к столбу не просматривалось. Снег задувало за воротник. Андрей вытащил из вещмешка платок, подарок для матери. Повязал поверх шапки, прикрыв шею и лицо.

Оставил открытыми только глаза. По номерам на столбах определял пройденный путь. Боковой ветер дул с такой силой, что не раз под его порывами валился с ног. Во время перекура отхлебнул Перцовой настойки, зажевал снегом. В валенках было тепло и уютно. След заносило сразу. Прибавил шаг. Решил пройти сто столбов за один час. С большим усилием прошел расстояние за один час двадцать минут. Нательная рубаха прилипла к спине.

-Господи! Помоги мне дойти домой. Неумело перекрестился. Хотелось засветло дойти до поселка, который был на пути к дому. Добрался до «Долины смерти». Так окрестил народ это место. Здесь зимой даже в тихую погоду мела позёмка. Летом насвистывал ветер. Надрывно гудели провода. Ветер дул с удвоенной силой. Метель бушевала так, что стояла сплошная снежная стена, хоть гвоздь вбивай и шубу вешай. Народ верно окрестил это место.

Много здесь пострадало путников. «Долина смерти» подарила людям с избытком страданий, горя и слёз. Андрей собрался с силами, стараясь как можно скорее одолеть хилое место. Возле одного столба заметил что-то черное. Подошел ближе, увидел человека, сидящего к нему спиной. Напугался. Собрался с мыслями, окликнул. Подошел ближе, прислонившись к столбу, сидела девушка. Нагнулся, тронул за плечо. Её глаза приоткрылись. Пыталась что-то сказать, но Андрей услышал слабое ма-а-а, она даже не пошевелилась.

Начал её поднимать, её ноги закоченели, что не могла встать. Распахнул полы шинели, прикрывая её от ветра. Достал начатую бутылку перцовой. -Пей, — предложил незнакомке. Натер настойкой её лица. С большим трудом поставил её на ноги. Потихоньку в обнимку довел до дороги. -Зовут то тебя как? — поинтересовался у незнакомки.

-Нас-тя. -Отпей пару глотков, тебе надо согреться. Она выпила, закашлялась, затем из глаз полились слёзы. Андрей вытирал их своим платком, радовался, значит все нормально. -Молодец Настя! Выживем, нас теперь двое, а стихия одна, — кричал Андрей. Время перевалило к вечеру, скоро будет темнеть, надо спешить. Вдруг, в стороне за столбами увидел скирду соломы. Ему даже не верилось в увиденное, это было их спасение, теперь они спасены.

-Господи! Помоги нам, не дай погибнуть. Подошли с подветренной стороны. Здесь сильно кружил снег. Андрей стал утаптывать снег, разбрасывал по сторонам, чтобы добраться до скирды. Выдергивал слежавшуюся солому из копны, чтобы сделать углубление, что- то вроде пещеры. Наткнулся на ветку дерева, вытащил перочинный нож и начал строгать крючок, чтобы легче дёргать солому.

Работа стала продвигаться куда быстрее. Через час уже просматривалось приличное углубление в скирде, залез в нишу скирды и стал расталкивать по сторонам. -Настя забирайся сюда. Давай вытаскивай солому, закладывай вход. Андрей достал из вещмешка вторую бутылку, пироги, которыми угостила хозяйка. Выпили горькой и стали жевать пироги. Настя заплакала: -Спасибо тебе Андрей, видимо тебя Бог послал, чтобы спасти меня. -Успокойся Настя, теперь мы спасены. Андрей распахнул полы шинели, наклонил голову Насти себе на грудь. Обнял её и укрыл материным платком.

Сон навалился внезапно. Оба уснули мертвецким сном, не помня себя. Андрей проснулся первым, Настя ещё спала ну него на груди. Он не сразу понял, где находится. Стояла такая темнота, как в подвале, где-то шуршала мышка. Толкнул солому, но она не сдвигалась, их укрытие замело снегом. Вдвоём с Настей растолкали снег. В провале виднелось поле и стояла мертвецкая тишина. Ярко светило солнце. Лыжи стояли в сугробе, наполовину заметены снегом.

Андрей выбрался из укрытия. Всё вокруг сверкало на солнце, искрилось таким ослепительным блеском, словно кто бриллианты рассыпал, — даже глазам было больно. Поля, заваленные снегом, расстилались белой равниной. Настя с трудом выбралась из ниши, отекли ноги. Огляделась. Буквально в ста метрах была совхозная ферма, где работал её отец.

Вдвоем пришли на ферму. Отец усадил их в сани и повез домой, причитая по дороге. -Господи, жива, а мы с матерью грешным делом думали о плохом. На улице деревни было шумно и людно. В морозном воздухе крики звенели как музыка. Голубыми столбами поднимался из труб дым. Снег хрустел под ногами, полозья саней визжали по укатанной дороге. Мать встретила дочь с горькими слезами, причитаниями, словно она возвратилась с того света.

-Мама не плачь, радоваться надо, вот мой ангел спаситель, его надо благодарить, что вытащил меня с того света. -Раздевайся сынок, проходи в горницу, будем радоваться жизни. -Я поеду на работу. Техника пошла во все направления, чистить дорогу. На следующий день, после пышного застолья, вместе с Настей и её родителями, поехали в гости к родителям Андрея. Там не официально засватали Настю и Андрея.

Быстро закончился отпуск, теперь Настя на станции провожала Андрея в Москву. Оставался ещё год дослужить. Письма шли одно за другим, на которые Андрей отвечал без задержки. За пол года до демобилизации переписка замедлилась, а потом и совсем прекратилась. Не дождалась Настя своего спасителя, вышла замуж. После подруга сообщила Андрею, что, мол он не вышел ростом, был ниже Насти. Андрей свои чувства пронес по жизни, сожалея о размолвке. Не нам судить. Андрей стал талантливым поэтом, даже посвятил этому событию стихотворение. Его нет, но память о нем как видите жива…

Григорий Кузнецов