Лучшие стихи Царскосельских лицеистов

Элегия

 Дельвиг  Антон

Когда, душа, просилась ты
Погибнуть иль любить,
Когда желанья и мечты
К тебе теснились жить,

Когда еще я не пил слез
Из чаши бытия,-
Зачем тогда, в венке из роз,
К теням не отбыл я!

Зачем вы начертались так
На памяти моей,
Единый молодости знак,
Вы, песни прошлых дней!

Я горько долы и леса
И милый взгляд забыл,-
Зачем же ваши голоса
Мне слух мой сохранил!

Не возвратите счастья мне,
Хоть дышит в вас оно!
С ним в промелькнувшей старине
Простился я давно.

Не нарушайте ж, я молю,
Вы сна души моей
И слова страшного «люблю»
Не повторяйте ей!

Лучшие стихи царскосельских лицеистов

Взмах колуна вместе с нанизавшейся на него чуркой. Шмяк о землю – и на траве зажелтели полешки. Всегда уважительно смотрю на мужчин, колющих дрова. Эта работа не для слабаков. А если дрова колет женщина? А если этой даме идет девяносто первый год? – Так я дрова начала колоть, когда еще в школу не пошла, – задорно улыбается жительница села Сумки, что в Половинском районе, Пелагея Егоровна Белокрылова. А её дочь, Любовь Михайловна Иванова, со смехом вспоминает, как пять лет назад заехали к ним знакомые. Как раз и телегу сухостоя привезли

. Среди гостей был мужчина. Посмотрев, как Пелагея Егоровна лихо машет топором, решил помочь – неудобно же. А спустя короткое время зашел в дом – пот бежит, упарился. Бабушка же продолжала мерно «тук да тук». Маленькая, сухонькая – силыто откуда? Вперед меня, племянницы Алевтины Михайловны Лукашиной и дочери Любови Михайловны бежит в огуречник на «фотосессию».

Именно бежит, а не идет. Впрочем, овощной огород – не ее епархия, а дочкина. Сама же отвечает за несколько соток картошки. Лишь недавно у Пелагеи Егоровны чуть ли не силой отобрали лопату, которой она перекапывала плантацию, готовя ее к посадке. Теперь эту работу выполняет по весне знакомый на мотоблоке. А бабушка, глядя на это, поджимает губы – не то! И в течение лета с двойным усердием окучивает картофельные кусты. – Вчера мы с ней в лес ходили, – говорит племянница, а бабуля показывает «вещдок» – банку с засоленными грибами, а еще чашечку костянки, которая уже начала поспевать в окрестных лесах.

Любовь Михайловна хлопочет, накрывая стол, и переводит мои вопросы имениннице. К 90 годам у Пелагеи Егоровны одна беда – стала плохо слышать. А так может по пальцам пересчитать свои визиты в больницу: «Доктор мне наказал меньше сладкого есть, сахар нашел, вот после этого так конфет захотела, так захотела, что теперь мед ем без оглядки. А еще мне глаз выправили – операцию сделали».

Таблетки же не принимает – никакие доводы дочери не действуют. Уговоры и таблетки не действуют, а бабуля то деятельная. – Так жизнь то нелегкая была, – говорит именинница, принимавшая в нынешнем мае поздравления по случаю 90 летия. – Робить пришлось много и тяжело. Считай, я ж всю советскую власть своими глазами видела и попрощалась с ней. Революцию, конечно, не помню, только первые шаги тогда делала. А вот как в колхозы загоняли – помню. И как деда в 37м забрали – тоже.

Как над его женой да детьми измывались, на работу не брали, – мол, вражьи дети. Бабушка, чтобы выжить, все делала. Шкуры лошадиные выделывать умела, гужи из них мастерила, сандалии шила, передки на сапогах меняла, ткала, вязала. Мы с детства при ней – мама тоже работала, так что многому научилась от бабушки. А сама я и с лошадью обращаться умею, и овечек колоть научилась, птичницей работала, в магазине. Пелагея Егоровна появилась на свет в исчезнувшем давно поселке Русском, что был под Булдаком, пятым ребенком в семье. А может, и четвертым – они с сестрой Варварой двойняшки. Кстати, сестра тоже жива.

Правда, в лес не ходит и дрова не колет: она горожанка, живет в Кургане с внучкой. – Как мама рассказывала, нас записали в сельсовете то не сразу. Мы родились в апреле, а зарегистрировали наше рождение только в мае. Ждали: может, одна помрет. Потом уж отец пошел и записал нас Полькой да Варькой. И лиха хватили, и радости. Я пять классов закончила, бедовая была. Поспорили с подругами на куриную косточку – кто получит с присказкой «бери да помни», тот школу бросает.

Я и проспорила. И бросила школу то. Всю жизнь Пелагея Егоровна была не только бойкой, но и справедливой. Потому ее в колхозе в ревизионную комиссию выбирали, знали: если что не так – не смолчит. Вырастила сына и дочь, не один десяток лет прожила с мужем фронтовиком, так что имеет статус вдовы ветерана. И внуки уже выросли, и правнуки почти взрослые, а в мае, как раз к своему юбилею, Пелагея Егоровна получила дорогой подарок – праправнучку Анастасию.

Не всякому человеку удается увидеть и подержать на руках представителя пятого поколения своего рода. Дочь юбилярши, потчуя нас чаем, рассказала еще не про один трудовой подвиг именинницы. Например, как несколько лет назад, когда ей сделали операцию на глазах и строго наказали ничего тяжелого не поднимать, она целлофановым мешочком натаскала от соседей земли на утепление потолка бани. Да столько, что хватило на толстый слой и еще осталось.

И про то, что встает рано и начинает хлопотать во дворе, куры на ее попечении, опять же огород, в лес ходит (а чего, он всего то в нескольких километрах от села). Словом, вся в движении. На прощание, пригубив водочки за именинным столом, Пелагея Егоровна спела нам несколько песен и частушек своей молодости – о войне, колхозах и любви. Кстати, чурку для фотосессии мы еле нашли. Нет во дворе чурочек.

– Какое там! Она ж не угомонится, пока их все не перетюкает, – махнула рукой Любовь Михайловна. А именинница в это время, придирчиво осмотрев топор, отложила его в сторону – не тот. Принесла свой любимый, и прозвучало то самое «хрясь!».

Галина Абрамова