К Пушкину

Вильгельм Кюхельбекер

Счастлив, о Пушкин, кому высокую душу Природа,
Щедрая Матерь, дала, верного друга — мечту,
Пламенный ум и не сердце холодной толпы! Он всесилен
В мире своем; он творец! Что ему низких рабов,

Мелких, ничтожных судей, один на другого похожих,-
Что ему их приговор? Счастлив, о милый певец,

Даже бессильною завистью Злобы — высокий любимец,
Избранник мощных Судеб! огненной мыслию он
В светлое небо летит, всевидящим взором читает
И на челе и в очах тихую тайну души!

Сам Кронид для него разгадал загадку Созданья,-
Жизнь вселенной ему Феб-Аполлон рассказал.
Пушкин! питомцу богов хариты рекли: «Наслаждайся!»-
Светлою, чистой струей дни его в мире текут.

Так, от дыханья толпы все небесное вянет, но Гений
Девствен могущей душой, в чистом мечтаньи — дитя!
Сердцем высше земли, быть в радостях ей не причастным
Он себе самому клятву священную дал!

 

Лучшие стихи посвященные Пушкину

Щука людоедка

Как тока спадала по весне вода в Ужихе, так отправлялися  мы с девками по омутам шурогаек шурудить. Пока река в разливе – разбредалась щучья молодь в погоне за мальками -чебачишками по заполненным половодьем лывам, а, как вода спадала , оказывались щучки заперты в тех бочажинках. Понаделаем мы петель из конского волосу и айда  рыбалить. Стоит  щурёнок в ямке, в прозрачной, как склень, воде, на солнышке греется. Заводишь ему петельку за жабры -дёрг  и вот-живое золото на малахитовой траве. Бьётся, извиваясь-не согласный он, што  в котелок его-для наваристой ухи!

  И кто бы знал, што из такого щурёнка недоростка может вымахать водяна  монстра! Пошли мы как-то  после Паски с девками на омута шурогаек имать, и увязалси за нами карапуз-братишка Одарки Кулёминой – Тёма. Мы по над  берегом меж красноталом и ивняком щурят высматривам -и он при нас. Вдруг крик, визг, вода в омуту , што кипяток к котелке бурлит, ходуном ходит.

Глядь, а мольчонки-то золотоголовика -и след простыл. -Уташшыла, уташшыла мальца! -блажит Одарка — и рвется нырнуть за братцем в омут. -Кто уташшыл? -Да кикимора эта с жабрами! Хавальник зубастый раззявила-и хвать!– вырыватся девка.  А мы её оттаскивам, потому как про тот омут всяки истории рассказывали-то козлёнок пропал, то бычок с ботолом. Гибло место. Вроде как президенция Водяного. В том омуту бревно на бревно — руины старой водяной мельницы, колесо обросшее тиной, а поверх  ощеренные зубья обломанных веток кедрачей да елок попадавших туды торчат.

Пасть драконья да и тока!  Сидит Дарья на берегу- рыдат. Побёгла я в Мельниково за подмогой -мужиков кликать. Примчалися мужики -кто на моциклете, кто на лошади. Кто пешим ходом. Принялись баграми шарить, сети кидать. Да какое там! Багры будто кто из рук вырыват, сети-в клочья. Один смельчак нырнул. Долго его не было. Вынырнул с ржавым ружжом утопшего в омуту охотника. А у самого  отметина вострючих зубов на боку кровенит.Изорвали рубаху на бинты замотали -и в район зашивать.

-Там  какая-то тварь в омуту. И пещера вбок уходит!-тока и успел ныряльщик вымолвить. Тёмное дело с тем Тёмой вышло. Ружжо -то ржаво, охотниково  участковый Дмитрий Кузьмич Дрынов  в район отправил. Там его к делу об исчезновении охотника приобчили. Участковый по берегу ползал , улиток давил, улики собирал, подобрал Тёмины сандалии.

Мужики таномит с карьеру каменна приташшыли. Рвануло. Всплыло несколько белобрюхих  лягух да жёлтеньких карасиков с окушками-полосатиками. И всё. А участковый объяснил – гибло, мол, дело -таномит  изводить: Ужиха по Васюганским болотАм вьётся с их озерков питается. Те болотА-торфянно лоскутно одеяло, а под ним море великое. А в том море -наше горе  …И правда -не в первой -то раз тако, как с Тёмой, приключилося. Ходили бабы по клюкву  и подошла одна девка к оконцу водну студеницы испить -а оттудоть  — пасть ощеренная и -тяп её за руку. Насилу отбилася.

Туристы с собачонкой вислоухой запёрлись в глухомань таёжну за романтикой. Пока спали в палатке возля костерка, песен под гитару понапевши, спаниэлька побежала водицы из криницы полакать. Сунулася – и исчезла в зубастом хавальнике. Турист  навродь как, проснувши, дажеть успел зафотографировать,  как  бьётся собачёнка в пасти рыбины великанши. И та фотка стала хитом интернету. Правда попозжа появились разоблочения:фиг , мол, или фэйг, но вобчем на фотожопе чи шопе сварганено.

А участковый Димитрий Кузмич тем временем  своё гнул: под  тайгой на островах, куды мужики шишковать хаживали, подземно море. И из-за взрывов на карьере и буровых работ нефтянников-окаянников  древние перегородки в том море пали – попёр родон с подземных трэшшын – и начали плодиться щуки -великанши. «Мутация!» — вскидывал блюститель рапорядку перст, подобно гаишному жезлу: стоп , мол, граждАне, дале проезду нет!

 А тутока друга молвь по селу пошла опосля того, как отпел Тиму батюшка Алексий, похоронили в закрытом гробу сандалики мельчонкины и поставили на могилку фотку  кучерявенького ангелочка. Явилася училка в школу на родительско собрание с сумочкой из крокодиловой кожи. А зоотехник выпендрилси- и в вёдро, и в слякоть шшэголял в сапожках из крокодиловой кожи. На том они и засветилися с поездкой в Таиланд.  А то  вроде как зоотехник Клим Хлудов и училка зоологии Марта Бесфамильная тожеть ездимши в  Таиланд привезли оттудова тайком пяток махоньких крокодильчиков.

И вроде как зоттехник собирался с теми крокодильчиками ксперементировать. Уж и бассейн построил на скотном дворе и намеревалси тамока разводит рептилиев, штобы потом торговать изделиями из кожи лигаторов и корокодиловым мясом. Но што-то у них не пошёл тот бизнес. Говорили што нагрянула проверка- и наложила теринарный запрет. Ну а штобы концы в воду – сердобольна училка зоологии, всё про кологию нам на паперти вворачивавша да про эволюционну теорию Дарвина, видать, выпустила крокодильчиков в Ужиху.

Тут про глобально потепленние про телеку уши прожужжали. Началося подтопление огородчиков и надворных построек — и всё тако. Приежжал геолух с облатного центру ,запиралси с председателем нашей «аошки» в кабинете с бутылкой «Бренди», обсуждали -как выперший радон да термальны воды спользовать. Но народ, хоть и не пил того Бренди, а взбрендил: не надоть нам тутока никаких санаториев, штоб нам в лакеях санаторных ходить!

Но знатный скотник Боря Гена по кличке Бориген ужеть притартал с отвалов чугунну ванну -и подведя термальну воду перворядь дикулит себе подлечил, а потомока  стал и приезжим койки сдавать и брать с них мзду с процедуров. И находидись ведь дураки и дуры, коим помогало.    Зиму -то мы прокантовалися без происшествиев. Ну разе што соседка моя Соня-не дремала бизнес делала — наимала из проруби на том закаряженном омуту, где мальчонка сгинул и стояла когда-то меленка, окуней по пуду да налимов оковалков. Обрядится, как на Северный полюс. Пимы с калошами. Тулуп. Треух. Саночки.

И ну таскать лапотков-полосатиков со склизкими губастыми чудищами из лунки. Полстайки наморозила. В сенцах огромен сундук. Поросёнка, курей, дворнягу теми окунями и налимчиками впрожор кормила. На мормышку и опарыша уж ленилася имать. Просто  вилку к верёвке привяжет, дёрнет-подернет, а они и хавают. Вилка -поперёк горла. Подсечка. И рыбина на льду-без осечки. Такой  жор! Аль острогой их бьет по две штуки за раз. И помалкивала, штоб мужики не прознали про такой Клондайк.

Да и не ходил никто на тот омут рыбу имать, молва по селу шла, што в том  омуту окушки да налимчики мальчонку доедают. Сидит соседушка Соня у окна , окунув пальцы в окунёво нутро да причмокиват от удовольствия. А по хате -уха налимья запахами плават. А мне блазница -она Тимошку ест. Ну и на вокзал в район жареных окушков  да налимяшек возила. Продавала оголодавшим на «Пепси-коле» проезжим. Та «кола» им уж колом в горло шла. 

А по весне тако началося! На ивоцветень. Наивна я была, пошла веточек на вербно воскресенье наломать, а Ужиха уж разливаться почала. Не так штоб к крылечку подступать, а уже из берегов то вылазит на мЕли  квашней на дрожжах да хмеле. И вдруг вода взбурлила и кто-то цап меня за юбку, штоб вроде как, в воду уташшыть. Обернулася  – а там крокодилья морда! Рванулася – оторвала юбки клок и – в огородчик к себе. Так вон чо понародил тот родон!   Но говорить никому не стала. Сочтут за чокнутую! Батюшке на исповеди , правда, проболталася. — Демоны! Всё демоны водяные! Мельник -то, чья могила по ночам шевелится, с нечистой силой шашни водил. С шаманкой мансийской путалси.

Жернова для прибыли смазывал жиром  невинных мальцов в омуту сгинувших. Полторасто лет уж -как в воду канули, а он никак упокоиться не может…Молись! И я молилася. Но тут бабки на паперти да по заваленкам греясь, вот оп чём засудачили. У одной гигантска рыбина гуся спёрла. У другой курицу с петухом. У третьей – утят с утицей заглотила.

И вроде как у той щуки крокодильи лапы , хоть и рыбий хвост. И морда в цвет училкиной сумочки и зоттехниковых таиландских сапожек. Зелёная. И способна эта тварь забираться и в стайки, и в курятники, и в дома с малыми ребятёшками.  Прослышав про то-мужики -на реку с баграми , сетями да ружьями. Плавают по Ужихе, бредень заводят, табанят воду, острогами тычут где забурлит, но где там! Разлилася Ужиха-и где искать тот вход в пещеру  откуда приплыват ящер и куда он прячетси!   

Сидели батюшка с участковым Кузьмичом  на бережку апосля Паски. А с имя зоотехник Клим с  училкой зоологии Мартой в девичестве Бесфамильной, а посля вояжа в Таиланд повенчанной с Хлудовым. Уж скоко лет с тех пор, как пропал мальчонка минуло! А все чего-то ждамши. Вот-вот што та опять приключитси! Но всенощная  прошла без происшествиев. Солнышко сияло золотым яичком на небе. Скворец на клиросе скворечни акафист распевал. И  другорядь затеялася дискуссия об волюционной теории Дарвина, мансийских легендах, духах, бесах и возможном бизнесе на родоне и термальных водах.

— Новость -то кака! – прервала соседка моя, спекулянтка рыбная,разговор на том месте, где  училка уверяла капитана Дрынова, што никаких рептилий они с мужем из Таиланду не привозили, а што это были ящерки и тритоны из живого школьного уголку. И , мол, ребятёшки их сами наловили в омуту да по береговым камешникам. Тех божиих тварей детишки и звали «крокодильчиками». А рассказы о том , как они с мужем были на крокодиловой ферме и видели, как  скармливают лигаторам кур подцепив их на верёвку к «удочке», как выскакивают чудовища из воды и , подпрыгнув, рвут тушки,-тутока не причём.

-Што за новость? -нахмурил брови Дрынов. -Тёма объявиси! Я  в районе на перроне вялеными окушками да карасиками торговала. Останавливатся поезд « Владивосток-Москва», выходит на перрон -он! -Так как же ты ево узнала? -Не я ево. Он меня! «Помнишь теть Соня ты мя на рыбалку мальцом брала, червяков на крючок насаживать учла. Так это я -Тёма!»  «Как?»-«А вот так!» -«Так значитца тя щука-крокодил не съела?»

-«Нет. Это маманя меня в детдом сдала, потому што тятька нас бросил, а ей двоих не прокормить было. А штоб по деревне не злоязычили велела сестрёнке Одарке пустить слух, што я в омуту утоп. А про шшуку -людоедку уж насочиняли бабы деревенски…А я с детдому поступил в ниверситет на медицину и еду таперича  в МельникОво организовывать лечение  родоновыми ваннами.Наверху утверждён проехт санатория для иностранцев. Потому иностранны нвестиции-не по зубам юстиции…»

— Вон как обернулося дело!А как  истово молилася Тимонина маманя за упокой сыночка! – стряхивая с рясы крошки расшелушенного яйца, поднялся батюшка с нагретого камешочка на бережочке.- Хотя откудова  мне знать, можеть , она за здравие нашёптывала! Хористки -то больно громко на клиросе пели…

Юрий Горбачёв