Русские романсы

Очаровательные глазки

Очаровательные глазки,
Очаровали вы меня.
В вас столько жизни столько ласки,
В вас столько страсти и огня.

С каким восторгом я встречаю,
Твои прекрасные глаза.
Но что-то в них я замечаю,
Они не смотрят на меня.

Я опущусь на дно морское,
Я поднимусь под облака.
Тебе отдам я все земное,
Лишь только б ты любил меня.

Я претерпела муки ада,
И до сих пор я их терплю.
Мне ненавидеть тебя надо,
А я безумная люблю.

Мне ненавидеть тебя надо,
А я безумная люблю.

Все русские романсы

Пряники

Не так давно случилось мне возвращаться домой из одной поездки. День был воскресный, солнечный,  уже клонился к вечеру. Машин на шоссе было мало  и мой  микроавтобусик без помех мирно бежал  по  направлению к дому.  За годы странствий  я заметил, что дорога домой всегда бывает более скорой, нежели путь из дома.

    До  города оставалось  километров около семидесяти, мотор ровно и симпатично урчал, из приемника лилась негромкая музыка,  и я предавался разного рода ленивым спокойным мыслям обычного житейского характера.  Зазвонил сотовый, звонила жена, спросила, скоро ли я буду и как да что у меня, все ли в порядке?  Уже заканчивая разговор,  вдруг спохватилась,  и, сказав, что чуть не забыла главное, попросила меня заехать по пути и купить что-нибудь к чаю

. Как раз на пути километрах в полутора  впереди лежала деревенька с симпатичным названием Зоевка,   и я решил заскочить в придорожный магазинчик, чтобы выполнить просьбу жены.

     Когда я зашел в магазин, там не было ни души: ни покупателей, ни продавца… Я прошел к прилавку, громко кашлянул, из двери в подсобку показалась продавщица – молоденькая миловидная девчонка. Я попросил ее взвесить  мне немного конфет, пару видов печенья, приглядел симпатичное пирожное,  заплатил деньги,   и хотел было уходить, как увидел пряники.

 Я сразу понял, что это именно те пряники, о которых я часто вспоминаю, и которые ныне редко можно купить. Остановился и попросил взвесить мне  немного этих пряников .

Девушка-продавец, пока еще, видимо, не испорченная вирусом  торгашеского равнодушия , честно сказала мне, что пряники эти старые, сухие и лежат в магазине давным-давно. Так это же замечательно, сказал я ей,  именно такие пряники мне  и нужны,  и что раз это так, то прошу взвесить мне этого замечательного  товара  целый килограмм. Удивленно стрельнув на меня симпатичными глазками, девушка выполнила мою просьбу и я,  заполучив вожделенную покупку, убыл восвояси.

      Уже сидя за рулем,  я вспомнил  удивление  и даже некое подобие недоумения в глазах продавщицы и улыбнулся, улыбнулся немного грустно и светло.  Откуда  ей,  дитяти современного века,  было знать, что пряники эти для меня были, есть и останутся до последних дней моих наилучшим лакомством из всех лакомств…..

    Случилось это году в сорок восьмом, а может, в сорок девятом, точно не помню.  В наш магазин привезли невиданное лакомство – пряники. Никогда до этого никто из нас, пацанов, такого диковинного товара не видывал. Мы знали, что  в сельпо, как именовали  эту торговую точку, есть в продаже соль, керосин, подсолнечное масло в бочках, лавровый лист, килька и ржавая  селедка в бочках, а так же большое количество консервных банок,  которые назывались бычки в томате и килька в томатном соусе.

        В то время нашей повседневной пищей была картошка, щи, каша-полба, пшенная каша. Хлеб картофельный с отрубями,  черный и клейкий, как пластилин. Редко в каком доме был чай. А если был, то плиточный, в котором чая было меньше, чем непонятного качества сухофруктов. Сахар водился редко. Продавался он в сельпо большими кусками, которые назывались головами, и был желтого цвета. Люди жили крайне бедно.  Большинство домов были крыты соломой. Во многих домах полы были земляные.

       О конфетах-пряниках и прочих яствах мы слышали только в сказках —  и тут, вдруг,  вот они, сказочные пряники,  в нашем сельпо,  и мы их видим воочию.  Мы,  пацанва,  сбежались к магазину и набились туда, как селедки в бочку,  и как грозно не кричал и не рычал на нас строгий на вид продавец   дядя Васька Жучкин,  мы упорно лезли к прилавку и глазели на это диво дивное.

   Короче, долго сказка сказывается  — побежал я домой,  рассказал братьям и сестрам про пряники, стали мы  ныть и скулить, выпрашивать у матери, чтобы она нам купила пряников.  Вздохнула мать. Помнится. Тяжко собралась и ушла. Вернулась из магазина и принесла нам каждому по прянику, а нас было уже шестеро тогда. Ухватил я свой пряник, зажал в руке.

Долго на него глазел во все лупалки свои, потом попробовал откусить – ничего не получилось: пряник был твердым, как камень… Я его и так, и эдак, начал сосать, грызть потихоньку и вдруг почувствовал что-то необыкновенно вкусное: оно было и сладкое, и терпкое и еще какого-то вкуса-качества, названия которому тогда не было в моем языке.  Когда я понял, как нужно есть этот пряник, я стал уже не очень-то торопиться,  и растягивал удовольствие, сколько мог.

Однако, все хорошее, как я заметил и тогда, и в последующей жизни, очень быстро заканчивается. Растаял во рту и мой пряник, до последней капельки.  Я старательно  облизал все свои пальцы, на которых осталось что-то еще сладкое,  и понял, что нет на свете ничего слаще и вкуснее, чем пряники.   На душе и во рту осталось какое-то чувство радости, счастья, удовольствия и бог еще знает каких чувств.

       Впечатления от этого первого в моей жизни знакомства с  радостями внешнего мира надолго врезались мне в память, и так уж что-то сложилось, что уже и во взрослые годы я, отведав многое и многое из того, что придумало человечество в еде, до самых последних лет сохранил особое отношение к вкусу старых, ссохшихся пряников.

Что-то осталось в моей душе такое, что нельзя определить каким-то одним словом. В  этом отношении к пряникам  есть и ностальгия по детским годам, и благодарность за познание радости вкусной пищи и что-то еще в сознании,  что где-то есть огромный мир, в  котором есть место чудесам, подобным этим пряникам.

        Понятно, что девочке-продавщице совсем были неведомы мои пряничные эмоции, но я уверен,  что и в ее жизни, как и в жизни любого из нас есть что-то такое,  отношение к которому подобно моему почтению к тем  первым пряникам из нашего сельпо.

Георгий Разумов