Осенью сорок первого Вите шел пятый год, когда во время бомбежки их эшелона он потерялся и отбился от семьи. Везли в эшелоне немцев из Поволжья. Огонь с треском лизал вагоны, бухали взрывы. Воздух был наполнен гудением самолетов, которые пикировали и расстреливали женщин и детей, бегущих от горящих вагонов.

Подобрала его тогда в поле молодая женщина из этого же эшелона, немка. Семьи у нее не было. Прибился Витя к ней, так как своих родных в том поле не нашел после бомбежки.

Двенадцать лет жил с ней в рабочем поселке Марьяновка, куда их власти направили. Учился в школе. Потом поступил в профтехучилище в Омске. Добирался обычно на электричке. И вот как — то приметил в вагоне он одну женщину. Причем до этого он уже встречал ее в электричке несколько раз. Лицо этой женщины его чем — то сильно притягивало. А подойти стеснялся, лишь издалека к ней приглядывался. Даже во сне она ему приснилась несколько раз.

«Может это ошибка?» — задавал он себе вопрос. В эту поездку он не вытерпел, все же осмелился подойти. Совсем близко остановился — напротив, в глаза ей смотрит и смотрит. Женщина тоже в него взглядом впилась… Витя собрался с духом и выпалил: — Извините, тетенька! Вы не моя мама? И сделал шажок к ней.

У женщины аж глаза округлились, прошептала: — Витенька?.. Рукой за сердце схватилась. — Вот и встретились, сынок! Обхватила его. Целовать стала беспорядочно. Заплакали оба. Люди сбежались посмотреть… Многие в вагоне плакали, не стыдясь своих слез. Так повстречались мать и сын, спустя много лет. И оказалось у Вити две мамы.

Все эти двенадцать лет его родная мама с двумя старшими братьями и сестрой жила на станции Москаленки – это в пятидесяти километрах от Марьяновки. Они Витю упорно искали, но безуспешно, пока он сам не нашелся… Кстати, жить Витя остался все-таки с приемной матерью. Хотя постоянно ездил с ней в гости в Москаленки.

Всю жизнь Виктор Яковлевич проработал в строительстве. Моя жена всегда восхищалась: — Какое у свата открытое и доброе лицо!