Насекомое

Зинку Печёнкину комар укусил. Или мошка. Пойди сейчас, докопайся – кто. Дело-то не в этом. В смысле, не кто конкретно укусил, насекомое какое-то. И укусило оно аккурат под левый глаз. Ну, ладно бы там в руку, ногу или ещё какую конечность. Так ведь нет, — в лицо, под левый глаз. Вот в чём вся проблема бытия. Да. Если бы мужика укусило, никто бы и внимания не обратил – ну, распухло пол-лица, ну, фингал фиолетовый…

Делов-то. Все бы так и подумали, мол, саданул кто при разливе или там ещё как-нибудь. И всё. Забыли. А тут – женщина. Слабый пол и всё такое. Нет, бывает, конечно, и с женщинами. Вон, Мишка Чебутыгин. Как загуляет, так Нинка, супружница его, неделю с фонарями. У Шарабановых тоже, бывает. Иногда. Хоть редко, но метко.

А тут – Печёнкины. Сроду за ними такого не водилось, чтоб Зинка с фонарями ходила. Валерка не то, что с женой, с мужиками-то не дрался. Что ты! Мухи не обидит, тёще грубого слова не скажет! И вдруг на; тебе – выходит Зинка с утра на работу, а на лице такая вот синяя неприятность. Бабы, понятное дело, сделали вид, что не заметили.

Только шушукаются то там, то там. Зинке, понятное дело, неловко. И сказать не знает как. А чего говорить? И кому? Мужики тоже заметили. Сразу к Валерке, дескать, молодец, так и надо. Чтоб баба знала своё место. А Валерка тоже как не в своём корыте. Он же Зинку пальцем не трогал, он-то знал, что её мошка или комар укусил. Да только мужики не верят. Ржут себе на уме да Валерку хвалят.

После обеда все уже были уверены, что Валерка жену с чужим мужиком застал. Что, мол, поймал жену и излупцевал, как сидорову ко;зу. Всю отпинал. Уж как Зинка просила её по лицу не бить, так он и под глаз фонарь ей влепил. А всё тихеньким прикидывался. И Зинка тоже хороша – всю дорогу «Валерочка мой, муж дорогой», прям святая, и вот – на; тебе! Оно и понятно, в тихом омуте черти водятся. Уже к вечеру Валерке наговорили, что Зинка такая-растакая, что убить её мало, всю деревню перебрала. Что давно пора её выгнать, не позориться с такой жить.

После работы, в магазине, в очереди за хлебом, половина баб смотрела на Зинку с восхищением и завистью, другая половина – с ненавистью и подозрением. Зинка от стыда и позора не знала, куда деваться, схватила две буханки серого и бегом домой, даже сдачу не взяла. Бабы сразу вывод сделали: раз стыдно, значит, есть, за что, шалава, одним словом!

Вечером уже – то одна соседка забежит, соли надо, то другая – лук кончился. Ничего особо не говорят, только намекают. Ну, намекай, не намекай, понятно, что ничего хорошего. Беда… После табуна уж свекровь заглянула – где Валерка? А Валерка ещё и с работы не приходил. То, сё, давай, мол, рассказывай, что случилось, пока Валерки нет.

А что рассказывать-то? Ну, комар укусил, ну, глаз опух. А больше-то чего? Больше и нечего. Покачала свекровка головой, ушла. Через полчаса вернулась со сватьей, Зинкиной матерью. Та вовсе сама не своя – позор на всю деревню, скандал… Свекровка тут на неё и накинулась, чего, мол, клохчешь, как курица старая? Тебе ли Зинаиду не знать? Разве она гулящая какая?

И Валерка, мол, сроду кулаками не махал, чего попусту болтать-то?! Зинка чайник поставила, на стол накрыла. Сели три женщины, чай пьют. Сватьи промеж собой решают, как быть, что людям говорить. Зинкина мать причитать стала. А свекровка велела Зинке принести полыни и соли с мёдом. Чего-то там колдовала, колдовала, потом синяк Зинкин намазала и белую тряпочку приложила. Велела до утра держать.

Вскоре Валерка заявился. Трезвый, но чернее ночи. Осунулся – переживает. О разводе заговорил. Мать его за стол усадила. Тёща волком глядит, не верит, что Валерка не бил. А Валеркина мать строго-настрого велела не слушать трепачей. Потому что она Зинаиду с детства знает, не хуже матери. И что Валерка-де не дурак, всякую ерунду думать. И всё такое. И ещё велела на следующее утро делать вид, что никакого синяка и в помине не было, что никаких сплетен они не слышали и ничего подобного не знают. А после взяла она сватью за руку и увела домой.

Утром Зинка первым делом к зеркалу побежала. Глядь – а синяка-то как не бывало! Сплетни, понятное дело, не сразу утихли. Да только Печёнкины на них и бровью не вели. Разве что другой раз у виска покрутят, дескать, чего, умнее-то ничего не придумали? И всё. А вообще-то повезло Зинке со свекровкой. И вот что ни говори, а удивительная штука. Какое-то насекомое, ну просто – тьфу какое-то, без очков и не разглядишь, а таких делов может наделать! Чудеса…

Олег Антонов