Аккордеон

Ещё не отгремели салюты победы, а домой стали возвращаться её победители… В деревню Рыбное из сорока, ушедших на фронт мужиков, с войны вернулось всего пятеро, и то все израненные. Вернулись они в апреле-июне 1945 года, практически друг за другом. Самый молодой среди них, тридцати пятилетний Демьян Струков, по прозвищу Бедный, прозванный ещё в школе в честь своего тёски, известного поэта и писателя, привёз с войны в подарок сыновьям и жене аккордеон — красивую перламутровую вещицу, похожую на большущую гармонь, в чемоданном футляре.

Сам Демьян на инструменте играть не умел, но умел ловко одевать себе на плечи знатную игрушку и растягивать меха. И тогда по деревне разносились отрывистые аккорды, больше похожие на звук сирены, чем на музыку. Аккорды были звонкие, что со двора разбегались куры и утки. Лишь гуси, встревоженные звуками, вытягивали шеи и шипели, а хозяйский пёс Шарик, громко лаял и метался на цепи, словно в доме находились посторонние люди.

Деревенские недоумевали, зачем Демьяну аккордеон? ведь играть он не умел, к тому же, местный гармонист Ленька Фокин к инструменту отнёсся с недоверием. — Заморская штучка, на тальянку походит, — знающе сказал он, и потрогал за клавиши,но пробовать инструмент не стал. Зачем Демьяну аккордеон? сельчане узнали, когда он выписывал в сельсовете, по почте, самоучитель, объяснив секретарю свою затею: желанием обучить сыновей игре на инструменте. Но мальчишки к подарку отца отнеслись без должного энтузиазма.

Они по очереди потрогали клавиши, подавили на басы, и больше к аккордеону не подходили. Так и не добившись интереса к музыке детей, Демьян положил инструмент в футляр и спрятал под кровать. Жил Демьян в отцовском доме с женой и тремя ребятишками, родившимися ещё до войны. Старшему из них, Сергею, было шесть лет. Женился он поздно, перед самой войной, на дочери местного пасечника из ближней заимки под названием «Лужки».

Матрена оказалась девушкой расторопной, и если бралась за дела по хозяйству, то делала это быстро и с задором. Она хорошо умела вязать и печь хлеб; от своей матери знала много старинных прибауток и частушек, поэтому на общих гулянках была всегда в центре внимания односельчан. Жили молодые в любви и согласии, постоянно думая о своём потомстве. Так у них, погодками, родилось три сына. Свекор и свекровь, с самой женитьбы сына, недолюбливали невестку, нет-нет, обсуждая её промахи, оставшись наедине.

Больше всех придирок невестке высказывала свекровь, а старик слушал жену и не перебивал, но и не заступался. Лишь в одном старики были едины. Больше всего они обожали внуков, помогая невестке нянчить с самого рождения, а когда ребята подросли, баловали их, то самодельной конфетой из сахара, то пряником с мёдом. В 1942 году получил повестку на фронт и Демьян. Не помогла ему и отсрочка, выданная сельсоветом, как механизатору и многодетному отцу.

После того, как Демьяна забрали на фронт, вся тяжесть работы легла на плечи Матрены. Ей приходилось работать и дома, и на ферме. Постепенно Матрена стала главной хозяйкой, не обременяя тяжёлой работой постаревших стариков. Всю войну они прожили дружно, помогая друг другу в нелёгкой крестьянской жизни… Первое время, после возвращения, Демьян сторонился жены и спать ложился на топчан, объясняя жене, что не оправился от ранения.

Матрена верила мужу и с нетерпением ждала его выздоровления. Шли дни, недели, прошло два месяца. Демьян продолжал спать один. Он даже не пытался приблизиться к Матрене, а на её вопрос, что случилось? отвечал про осколок в паху. О своих подозрениях в утрате мужской силы мужем, Матрена рассказала свекрови, но та, услышав об этом, сильно возмутилась:

— И не стыдно тебе про это думать, ребят полный двор, постеснялась бы, — ворчала свекровь. — Видишь, Демьян, израненный с фронта пришёл… пусть привыкнет к новой обстановке, отдохнёт, и со временем у вас всё наладится. — Да не про это я думаю, мама, — отвечала Матрена. — Боюсь, что на Демьяна неизвестная, доколе, хворь напала, что он с войны привёз. Может у него какая женщина на войне была? ну и приворожила его, а он забыть её не может.

Грех ведь это…, — крестилась и продолжала. — Смотрю, он, молча, по дому ходит, и со своим аккордеоном милуется, а со мной даже не разговаривает. Вы бы с отцом поговорили с ним, раз он со мной разговаривать не хочет, — попросила она. Свекровь с недовольным видом уходила в чулан, и долга гремела там вёдрами, переставляя их с места на место, лишь бы не вести разговоры на эту тему с невесткой. Вскоре почтальон доставил Демьяну из города запечатанное большое письмо с печатью из-под сургуча.

Оказалось, что фронтовику, по его просьбе, бесплатно, прислали самоучитель игры на гармони. Самоучитель был в мягком переплёте и отдавал свежей типографской краской, а его листы были исчерчены длинными линиями с замысловатой фигурой впереди, вроде крючка, и разными птичками и чёрточками на линейках.

— Скрипичный ключ, — прочитал Демьян в разъяснении к нотам. — Вот, Сережка, пойдёт в школу, заставлю его выучить самоучитель, — объяснил он Матрене. — Глядишь, научится играть на инструменте и прославит нашу деревню, — мечтательно произнёс он, и добавил: — Мне эту грамоту не в жистьь не осилить! — признавался он жене, и бережно убирал самоучитель на книжную полку, где хранилось несколько довоенных журналов, да альбом с фотографиями.

Матрена ничего, тогда, не ответила мужу, лишь покачала головой и ушла кормить поросят. С этого самоучителя и начались перемены в семействе Струковых. Когда Матрена оставалась одна, женщина доставала из-под кровати аккордеон, брала в руки самоучитель и долго заучивала нотную азбуку, трогая пальцами плоские клавиши, потихоньку растягивая меха и запоминая звучавшие звуки. Демьян в это время жил на пасеке, ухаживая за несколькими ульями, которые достались Матрене после смерти её родителей…

С времён войны женщина сохранила несколько семей пчёл, пересадив их рой в дупла деревьев здесь же на заимки. К счастью пчёлы прижились, и Матрена собирала мёду, разве что полакомиться. Перед самым окончанием войны, свёкор отремонтировал несколько ульев и Матрена вернула пчёл обратно. И вот теперь на заимке хозяйничал Демьян. Он подделал летнюю кухню, принёс из деревни котёнка и щенка.

Теперь получалось, что Демьян жил на заимке отшельником, изредка приходя, домой в баню или в магазин за хлебом и папиросами. Дети периодически навещали отца, чтобы полакомиться мёдом. Иногда старший Сергей оставался на несколько дней и помогал отцу ухаживать за пчёлами. Парень твёрдо решил в будущем продолжить дело пасечника, начатое ещё дедом. Постепенно Матрена свыклась со своим положением солдатки при живом муже, а когда приходила на пасеку, супруги практически не разговаривали, занятые каждый своим делом.

Матрёна собирала его грязную одежду, чтобы тут же постирать, а Демьян, молча, ел принесённую еду, с благодарностью, поглядывая на жену, или возился с пчёлами. Однажды Матрена не удержалась и спросила Демьяна про его хворь: — Долго мы ещё с тобой вот так жить будем? Я тебе кто? Жена или знакомая? Что ты удумал, сказал бы слово? Или нам лучше развестись, пока мы не состарились? Демьян поднял голову, и с недоумением посмотрел на жену и спокойно ответил вопросом:

— Всё одно мужиков здоровых в деревне нет, зачем нам разводиться? Поживём так…, пока ребята вырастут. Да и вдвоём легче эту обузу тянуть, опять же у нас хозяйство, сено надо скоро заготавливать, — и отходил от Матрены и брался за какое-нибудь дело. — Может, тебя поранило так, что ты не можешь, как мужик? Так ты скажи, не молчи, я всё пойму, — просила Матрёна, но видя, что муж продолжает играть в молчанку, соглашалась:

— Если всё так, как я думаю, будем жить ради детей. После этих слов жены, Демьян бросил топор и сквозь слёзы сказал: — Всё у меня цело, Матрена, вот только что-то внутри у меня неладно. Думаешь, мне вот так просто с этим жить? Каждый раз, как увижу тебя, делаюсь немолодым, а стариком. Ты послушай! — вдруг преобразился он, наконец, решившись рассказать жене про свою странную болезнь.

— После последней контузии на фронте, стал я замечать, что до баб у меня нет никаких позывов, даже во сне они ко мне перестали приходить. В госпитале я постеснялся спрашивать врачей про это, думал, отойду от контузии, молодой ещё, и всё пройдёт. Не прошло! Демьян ссутулился и по-стариковски махнул рукой, продолжая говорить:

— Дошёл я до Кенигсберга, а там и застала нас Победа. В каждом бою смерти искал, но, ни пуля, ни осколок меня не брали. Хотел я в Шпрее во время форсирования реки утонуть, но меня вытащили сапёры. Даже не знал, что думать? Однажды в наряде, решил я застрелиться, но в последний момент, товарищ передал мне твоё письмо.

Оно и стало мне ангелом-спасителем. И решил я, будь что будет, вернуться домой и поднять на ноги своих ребят. Так и дошёл до Победы и стал ждать демобилизации. Перед самой демобилизацией определили нас на постой в одном из домов в Пруссии, там я и нашёл в подвале спрятанный ящик с аккордеоном. Ребята говорят, вези инструмент своим ребятишкам в подарок. Может, они через этот аккордеон прославят тебя? Вот я и взял его. Матрена слушала рассказ мужа, а из глаз её катились слёзы…

— Когда возвращался домой, в поезде, познакомился с одним старым фельдшером, — продолжал Демьян, не замечая слёз у жены, — ну и рассказал ему про свою беду. Фельдшер выслушал меня, и говорит, что в первую германскую, с ним такой же случай произошёл, только его не контузило, как меня в голову, а ранило в пах.

В госпитале ему всё аккуратно пришили, но в чувство этот орган привести так и не смогли. Через несколько лет познакомился фельдшер с одной музыкантшей, скрипачкой. Стал ходить музыку её слушать, ну и через некоторое время у него всё наладилось. Только он на той скрипачке не женился, побоялся, что если женится эффект восторженности её музыкой у него исчезнет, и всё вернётся на круги свои.

Вот он и следовал за ней повсюду. Она на концерт, он за ней. Боялся он, только одного, что она его бросит. Демьян через силу улыбнулся и посмотрел на Матрену. — Что не веришь, что рассказал? – спросил он, отводя глаза в сторону. — Вот и я сначала не поверил, но попробовать всё, же решил. Решил, что когда сын Сергей подрастёт, обучить его игре на аккордеоне, и с этой целью выписал самоучитель. Может, не врал мне в поезде тогда фельдшер, а? И этот аккордеон поможет мне справиться с хворью?…

Вот теперь ты всё про меня знаешь. Что делать будем? Демьян стоял перед женой, чувствуя себя неловким и ненужным человеком. Матрена подошла к мужу и уткнулась ему в грудь и тихо прошептала: — Прости меня родной. Забудь всё, что я тебе тут наговорила. Будем жить вместе, растить детей и учить сына игре на аккордеоне. А я-то, дура, подумала невесть что! Прости меня, — и она поцеловала Демьяна в губы.

— Живи, как хочешь, я слова тебе не скажу, и ни к кому я от тебя уходить не собиралась. Просто накопилось всего за эти годы, вот я и не сдержалась…, — радостно говорила она, вытирая слёзы. После разговора на пасеке Матрена успокоилась и всю свободную минутку стала отдавать учёбе на аккордеоне. Скоро старики заметили пристрастие невестки и обо всём рассказали сыну.

К их удивлению Демьян к этой новости отнёсся спокойно, сказав, что аккордеон он привёз в подарок своей жене и детям, и что распоряжаться им она может на своё усмотрение. К зиме, закончив с пчёлами, Демьян вернулся домой и пошёл работать в совхоз в мастерские, слесарем. Так и жил, встречаясь с женой по утрам на кухне, а вечером по разным кроватям. Матрена же, между домашними делами, каждую свободную минуту отдавала обучению музыкальной грамоте игры на аккордеоне.

Перед самым Новым годом, прийдя домой пораньше, Демьян застал необычную картину: родители и дети сидели вокруг стола в большой комнате и, затаив дыхание, слушали игру хозяйки. То, что наигрывала Матрёна, Демьяну показалось знакомым — он уже слышал эту музыку по радио. Мелодичные звуки аккордеона, струились по комнате как-то по-особому. И хотя это была игра новичка он узнал эту мелодию.

Матрена играла вальс «дунайские волны». Демьян тихо стоял в двери, боясь нарушить игру своей Матрены. Звуки вальса звучали по настоящему, то набирая силу, то медленно затихая, словно прячась в речные волны. Демьян на минуту представил себя танцующим с Матреной…, и что-то внутри у него безудержно ёкнуло, и в глазах навернулись слёзы, а к горлу подступил комок. Эмоции захлестнули его…

Чтобы не выдать своего присутствия и не мешать концерту, он быстро выскочил во двор, и впервые за многие годы заплакал. Он плакал и думал, что в тот раз его не обманул старый фельдшер, рассказывая свою историю в поезде… Около крыльца крутился Шарик и повизгивал, глядя то на хозяина, то на дверь. И Демьян подумал, что игра Матрены понравилась не только ему, но и вот этому псу, а значит, в дом снова пришло счастье и любовь. В это время игра прервалась и, спустя минуту, на крыльце появилась Матрена.

— Ты чего здесь прячешься? Быстрей заходи, — позвала она мужа, — послушаешь, как я играю на твоём аккордеоне. Первый раз в жизни заиграла… Лицо Матрены светилось, а глаза блестели, да так, что эта восторженность передалась Демьяну, и он шагнул вслед за ней в низкую дверь… В ту ночь Демьян пришёл к жене и остался с ней до утра, а утром, едва не проспав на работу, проснувшись, он не нашёл Матрены рядом. Он осмотрел комнату и увидел аккордеон. Аккордеон стоял на привычном месте, рядом с кроватью, а на самоучителе во весь лист крупными буквами было выведено: «я тебя люблю».

С той поры стала налаживаться жизнь Матрены и Демьяна. Семья зажила дружно, как и раньше в довоенные годы. А через год Матрена забеременела четвёртым, и как полагается, через девять месяцев у них родился сын, которого они назвали в честь фельдшера из поезда Максимом.

Спустя двадцать лет, Максим Струков стал известным музыкантом в округе,и не только,прославив тем самым своего отца с матерью и всю деревню Рыбное. И помог ему в этом старенький аккордеон, когда-то привезённый отцом с той страшной войны в подарок братьям и матери…

Автор Анатолий Кострилевич