Русские романсы

 Вчера увенчана душистыми цветами

Вчера увенчана душистыми цветами,
Смотрела долго ты в зеркальное окно.
На небо синее горевшее звездами,
В аллею тополей с дрожащими листами,
В аллею где вдали так страшно и темно.

Забыла может быть ты за собою в зале,
И яркий свет свечей и нежные слова…
Когда помчался вальс и струны рокотали, 
Я видел  вся в цветах исполнена печали,
К плечу слегка твоя склонялась голова.

Не думала ли ты, вон там в беседке дальной,
На мраморной скамье теперь он ждет меня
Под сумраком дерев ревнивый и печальный.
Он взоры утомил, смотря на вихорь бальный,
И ловит тень мою в сиянии огня. 

Все русские романсы

Камень был теплый

Было тихо. Внизу  живота, в мышцах что-то подрагивало.       Дед Максим сидел на краю кровати и боялся встать. Особого страха не было, но вставать было всё-таки страшновато и не очень хотелось.

     … Мысль «обновить» памятник родителям, дедам и тетке Марии возникла у него давно. Дерево, конечно, хорошо, да и не так хлопотно, — только «не на долго».

     Задумка как-то жила и особо не докучала, поскольку денег было мало, но в последнее время силы что-то стали покидать деда Максима.      «Кешка и Бог» — была такая книга. Он читал её детям. Не помнит о чём, помнит, что там дед один гроб себе делал. Не хотел, чтоб в плохой гроб его положили.

   «Молодой дед был! Глупый!» – думал Максим.- «Это ж надо быть таким глупым быть?.. Но человек! Имеет право!» – размышлял он, глядя на свои ноги.    Вены верёвками  оплели их. Он положил руки на колени, стал рассматривать и их.      «У папки руки были покрепче», — подумал он.

  — Вы что-то у меня совсем постарели, — сказал он, с улыбкой, оглядывая руки и ноги.       … Мишка — правнук сначала отказался, но потом повёз в город.  Повёз.

  …- Дедушка, вы что-то хотите спросить? – молодой парень подошел сам.        «Сам подошел», — отметил «про себя» дед.       — А мне бы камень. Но только чтоб одна сторона была ровная, — дед Максим не знал, как рассказать, что ему надо, этому «мальцу».

  — Ты посмотри. Я тут нарисовал – как мог, – он вытащил из кармана рисунок.        На сине-зелёной бумаге – обложке от старой школьной тетради, на обратной стороне которой была «Клятва пионера Советского Союза» и вся «таблица умножения» был нарисован «камень» на горке, а под ним речка.

     — Да, дедушка, не художник Вы.        Пойдёмте, присядете, — «малец» взялся за рукав пиджака.       Кресло было «дурацкое» и дед Максим провалился в него с мыслью, что ему самому будет трудно выбраться из него.

    — А камень-то высок ли? – «малец» разгладил ладонями обложку с тетради, а потом взял её и сел рядом.         — С меня. Можно повыше. – дед старался освободиться от «объятий» кресла, стараясь сесть на край.

       — Метр семьдесят, восемьдесят, значит. У нас, как вы нарисовали, это называют «корка», —  «малец» подвинул свой стул поближе и протянул руку деду.       Максим взял руку «мальца», подтянулся и подвинулся на край кресла.       «Теперь встану!» – подумал он.

     — А корка – это как? – он посмотрел на «мальчишку».           — Ну, сам камень всегда внутри, а то что снаружи, мы называем «коркой», — «малец» вроде никуда не спешил.

    — О… как! А тебя-то как зовут? А то говорим, а непонятно как. Меня – Максим. Проще — дед Максим.  – дед посмотрел на мальчишку.       — Запутаемся! Меня тоже зовут Максим. – мальчишка улыбнулся.

     — Хорошая примета. Хорошо, что — Максим. «Корка»  — это как к людям, к солнцу, как вроде защита камню-то, вроде как панцирь каменный, — так что ли?     — Наверное, так.  Просто — её не обрабатывают. Вот как у Вас на рисунке. – Максим протянул рисунок деда Максима.     — Оно так! – дед кивнул.

   — Сделаем, конечно. А что на обработанной стороне будет? – молодой Максим смотрел на старого Максима.      — Не знаю пока. Мне бы узнать, сколько стоить это будет?      — А камень-то какой? – Максим глядел на Максима.       — Не знаю пока. Мне бы цену узнать, – дед смотрел на «мальца».

    — Понятно. Вы-то сам откуда?        Дед назвал свою деревню.       — Далеко. А к нам как? – малый Максим перешел и сел за стол.       — Так в городе – дешевле. Вот и сподобился доехать к вам, — дед Максим смотрел своими выцветшими глазами на «молодого».

 — Понятно.  Понятно. Надо в цех, на площадку ехать, смотреть. Заказывать не надо – готовые есть. Если  захотите, я Вас отвезу. Посмотрите, решите. Себе что ли камень выбираете? – Максим грустно с улыбкой смотрел на деда.      — Да, нет. Папе с мамой, да тётке  Марии. Сестра мамина.

  Молодой Максим сидел за столом,  смотрел на деда, взял телефон.      — Кто сейчас в цехе? Мне клиенту «корки» показать надо, — он отложил телефон.      — Поедешь? Если поедешь — я сам покажу, что ты хочешь. Там выберешь. Дедушка, — «молодой» продолжал смотреть на «старого».

   — Поеду. Поеду, а как же? Поеду! Только у меня там машина с Мишкой.  Мишка – внук! Светки — внучки сын.  Беспокоиться будет.      — А мы его с собой возьмём.  А машину никто не тронет. Пойдёмте. – молодой Максим встал из-за стола.

   … На площадке было много камней. Все разные. Дед Максим ходил среди них, постукивая палочкой то по асфальту, то по основанию их. Были граниты, мрамора, было что-то ещё зеленое, красное с черными прожилками.

    Он подходил к одному,  к другому, стоял смотрел, отходил, шел к другому. Сзади шли Мишка с Максимом.      «Вот ведь – беда дело. С деревом прощё – оно само зовёт, а тут все молчат», — думал дед, переходя от одного камня к другому, кладя на них руки, поглаживая.-

«Вот и жизнь прошла, а с камнем так и не «навёл мосты». Чужой какой-то он.»      Он остановился у одного выше его ростом. Приложил руку к его  «лицу». Камень был тёплый.  Снизу он был широкий и толстый, а сверху уходил «стрелкой» вправо.

   Дед Максим прижался к нему щекой. Постоял, отошел от него и встал напротив.     Камень был красивый.      Мишка с Максимом подошли и встали сзади, замолчав.     — А вот, к примеру, — такой, сколько стоит у вас? – дед, не оборачиваясь, спросил Максима.     Максим назвал цену.

  — Мишк, может, сразу заберём  и увезём? – дед повернулся к Максиму и внуку.     — Дед. Моя машина «это» не увезёт.  – Мишка разглядывал камень.     — Так Вы должны решить, — что на камне-то писать, — Максим смотрел на деда.- А то как вы потом-то будете?..

  — Что писать? Что писать?      … Ты бы взял, милок, деньги да пометил бы его, чтоб кто другой его не забрал.       А я уж решу, что и как писать на нём. – дед смотрел на Максима.      — Дедушка. Только Вы знать должны, чтоб привезти его к Вам и выгрузить — это ещё будет стоить…- и Макси назвал сумму.

  — Будет! Оно так. Всё стоит сколько-то. Пойдёмте, Миша, – дед Максим пошел к машине.       … Все «старики» согласились помочь поставить памятник. Собрались, взяли верёвки, лопаты. Сели, ждали камень.

  «Камень» выгрузила какая-то иностранная машина с правым рулём и поставила его справа от тропинки к кладбищу и уехала.       Дед Максим и «товарищи» его пытались сдвинуть его с места, чтоб поднять повыше. Не получилось.

  — Давайте, молодняк позовём! – сказал кто-то.      — Не надо! Молодые пусть об этом не думают. Пусть живут! – дед Максим прислонился спиной к «камню». Камень был теплый.       — Господи! Что с вами жизнь сделала? – подумал он, глядя на «девчонок», которые молча, с цветами в руках, смотрели,  на то, как камень не сдвинулся с места, на «мальчишек» вокруг него.

   — Пусть здесь стоит! – сказал он и,  пошел к дому, не оглядываясь.         …- Как корни руки-то стали, — продолжал смотреть на свои руки дед Максим.- Не чета батькиным. У того руки были красивые и сильные, – опять подумал он.

    … Дед Максим медленно распрямился. Боль внизу живота вроде как утихла.         «Будем живы – не помрём!» – вспомнил он батькину присказку.       — «Пойти надо проверить «камень».

     А то потом собрался весь народ. Кричат. Мои все собрались. Орут. Что орут? Кому орут? Возьмут ещё, правда, затащат «камень» в гору. Иди потом к нему по песку!»      … Камень был на месте.       Дед Максим прислонился к нему спиной и стал смотреть на деревню, на мост, на речку.

   «А спина и не болит. Не очень-то и старался, значит, вчера», — подумал он про себя.       В ответ медленно  стала подниматься боль откуда-то снизу.

  «О! Сглазил!..», — дед сел поудобнее.-«Чудной это Максим из города.      И хорошо, что ничего не написали не тебе», — чуть повернулся, прислонился щекой к нему и положил руку на лицо камня.      Камень был теплый.

Саша Тумп