Лучшие песни Владимира Высоцкого

Текст песни Тот который не стрелял

Я вам мозги не пудрю  уже не тот завод,
В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
За что мне эта злая, нелепая стезя,
Не то чтобы не знаю  рассказывать нельзя.

Мой командир меня почти что спас,
Но кто-то на расстреле настоял,
И взвод отлично выполнил приказ,
Но был один, который не стрелял.

Судьба моя лихая давно наперекос,
Однажды языка я добыл, да не донес.
И особист Суэтин, неутомимый наш,
Еще тогда приметил и взял на карандаш.

Он выволок на свет и приволок
Подколотый, подшитый материал,
Никто поделать ничего не смог.
Нет, смог один, который не стрелял.

Рука упала в пропасть с дурацким криком Пли,
И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.
Но слышу:  жив зараза, тащите в медсанбат,
Расстреливать два раза уставы не велят.

А врач потом все цокал языком
И, удивляясь, пули удалял,
А я в бреду беседовал тайком
С тем пареньком, который не стрелял.

Я раны, как собака, лизал, а не лечил,
В госпиталях, однако, в большом почете был.
Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол,
Эй ты, недостреленный, давай-ка на укол.

Наш батальон геройствовал в Крыму,
И я туда глюкозу посылал,
Чтоб было слаще воевать ему,
Кому? Тому, который не стрелял.

Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал,
Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.
В свой полк определили, воюй сказал комбат,
А что недострелили, так я невиноват.

Я тоже рад был, но, присев у пня,
Я выл белугой и судьбину клял,
Немецкий снайпер дострелил меня
Убив того, который не стрелял.

 

Все песни Владимира Высоцкого

Как Танечка научила бабушку жить

В вымирающей улице, в единственной уцелевшей избе баба Нюра тоскливо глядела в окно. За стёклами – низкое пасмурное небо, а на противоположной стороне улицы, среди почерневших сорняков и кустарников, более полугода мрачно глядел построенный колхозом  дом из силикатного кирпича. Необжитая громадина,с тёмными окнами без занавесок, безлюдье, гнетущая тишина постоянно напоминали ей о беспросветном одиночестве, о том, что ни она, ни даже чудесная новая постройка никого не интересует. От неприятных навязчивых ощущений исстрадалась ее душа.

В один из таких дней баба Нюра услышала надсадный рёв мотора и поглядела в окно. Буксуя в раскисшем грунте немощеной дороги, к новому дому подъехал грузовик. В его кузове возвышались домашние вещи: холодильник, шкафы и прочее. Через задний борт спрыгнул молодой высокий мужчина, подбежал к кабине и помог выйти женщине с маленькой девочкой на руках.

Подкатила и колхозная легковая машина, из неё вылез завхоз, степенно взошёл на крыльцо, открыл дверь ключом. Молодые супруги взяли девочку за руки и осторожно повели  в дом.   Увидев малышку, баба Нюра представила, как та уже вскоре придёт к ней в гости и у них завяжется дружба. От предчувствия перемен к лучшему она забыла про болезни и принялась наводить порядок в  комнатушке: обмахнула веником паутину, сорвала с кровати покрывало и простыни, с окон – занавески, нагрела воды и все перестирала.

К вечеру развела мел и побелила громадную русскую печку с подтопком, потом хорошо промыла пол. На следующий день убрала мусор перед домом, купила краску и в яркий цвет выкрасила наличники окон.  Новоселы заходили к ней часто. Вместе с ними иногда появлялась и девочка. Как и предполагала старуха, Танечка вначале недоверчиво смотрела на неё, спрятавшись за мамину юбку.

 Как-то утром, когда ещё не рассвело, соседка привела девочку к бабе Нюре и попросила: — Можно дня два оставлять у вас Танечку, пока я оформлю её в детский садик? Ей уже четыре годика, она самостоятельная и послушная. У меня с собой и обед для неё, и альбом для рисования,  цветные карандаши. К вечеру, как только освобожусь, заберу.   Баба Нюра обрадовалась.

Ей всегда хотелось быть рядом с ребёнком, а тут нежданно-негаданно сбывалась её мечта. Старуха, не выдавая радости, приветливо ответила:  — Конечно, можно. У меня избушка маленькая, но тёплая и чистая. Девочке со мной будет хорошо.  Соседка ушла. Баба Нюра оглядела крошку: девочка была прелестная. Личико нежное, голубые глазёнки смотрели умненько и доверчиво. Шапочка с красными помпонами сбоку; голубое осеннее пальтишко, на груди которого вышит желтенький бегущий утёнок; на ножках – зелёные резиновые сапожки, всё в самый раз.

И тут старуха испугалась: как общаться с Танечкой, чем её занять?  — Ой, девочка! Да что  я с тобой делать буду? – воскликнула баба Нюра.  — Как что? Ты что, бабушка, жить не умеешь? Я тебя жить научу, — уверенно ответила Танечка. – Начнём с утренней гимнастики. Помоги-ка, бабушка, мне раздеться и постели на пол палас.  Танечка осталась в трусиках, а поскольку паласа не оказалось, на пол постелили ватное одеяло. Малышка встала посреди него и начала командовать:

 — Бабушка, ты со мной вместе будешь делать зарядку, а то мне одной скучно. Руки вверх, в стороны, вниз! Руки вверх, в стороны, вниз! Теперь приседания: вот так, вот так, вот так. Я люблю кувырки.  И ребёнок, смеясь от удовольствия, начал кувыркаться. Баба Нюра, охая и тоже смеясь, неуклюже повторяла за девочкой движения, но, когда надо было переворачиваться через голову, присела на диван.

— Ты почему не делаешь зарядку? – возмутилась Танечка. – Вставай! Папа говорит: «Надо уметь преодолевать усталость». Будем делать ласточку.  Танечка встала на одну ножку, другую подняла высоко назад, наклонив туловище вперёд, ручонки развела в стороны.  Старушка тоже наклонилась вперёд, но вот стоять на одной ноге ей не захотелось, и она растянулась на одеяле, притворно заплакала. Танечке стало жалко бабушку. Она обняла нежными ручонками её морщинистую шею и успокаивала:

 — Не плачь, бабушка! Папа говорит: «Не сразу Москва строилась». Старайся, старайся! Будешь и ты настоящей спортсменкой!  После зарядки Танечка достала из сумки, оставленной матерью, цветные карандаши и альбом, вырвала из него один лист, отдала хозяйке:   — Ты, бабушка, нарисуй меня, а я буду рисовать маму, папу и тебя.  И они усердно принялись рисовать.

 Когда рисование надоело , обе тепло оделись и пошли гулять на улицу. Старуха начала показывать Танечке своё хозяйство. Во дворе, на цепи в будке, жила маленькая кривоногая дворняжка Дамка. Собачка залаяла на Танечку, но старуха прикрикнула на неё, а девочка дала Дамке конфету, и собака, съев конфету, завиляла хвостом, лизнула Танечку в руку.  Баба Нюра открыла дверь в сарай, где жила коза, и обрадовалась: рядом с белой рогатой козой стояли две маленькие мокрые козочки.

Хозяйка схватила козочек и отнесла в избушку. Танечка росла в городе, никогда раньше не видела настоящих живых козочек, поэтому была в восторге от них.  — Пора кушать, — напомнила бабушка и вынула из  сумки гостьи хлеб с маслом, в стеклянных банках молоко и манную кашу.  — Я не хочу кашу, — закапризничала Танечка.  — Может, мои щи попробуешь? – предложила баба Нюра.

 — Попробую, — неуверенно согласилась девочка.  Бабушка вынула из печки горшок, достала из погреба соленья, налила в две тарелки щи, порезала тонкими ломтиками солёные огурцы, помидоры, сало, не забыла и хлеб. Танечка с удовольствием похлебала щи, скушала половину огурчика, половину помидорчика, два ломтика сала и всё с хлебом.  Почуяв запах еды, с печки слез кот. Он, лентяй, целыми днями спал и просыпался только, чтобы поесть. Танечка отдала ему манную кашу и молоко. Пообедали, убрали за собой посуду, и баба Нюра спросила:

 — А что теперь будем делать?  — После обеда нас в садике укладывали спать. Хозяйка постелила ей на диване, но девочка попросила: — Я не хочу на диване, я хочу на большой кровати, с тобой.  Баба Нюра разобрала свою широкую постель, они разделись и легли. Бабушка от усталости мгновенно уснула, а Танечка не могла уснуть; ей даже стало немножко страшно в незнакомой обстановке от полумрака  в углах маленькой комнатушки, и только когда кот забрался на постель, на одеяло, и улёгся на ноги девочке и сладко, громко замурлыкал, ей стало хорошо, и Танечка уснула.

Спали они долго и проснулись оттого, что козочки жалобно, призывно блеяли – захотели есть. Старуха сходила в сарай, подоила козу, принесла молоко. Танечка держала козочек, а бабушка поила их из бутылочки через соску.  — Ну, а теперь что полагается делать? – спросила баба Нюра.  — Теперь надо играть, — объяснила девочка.- Будем играть в сказку, которую читала мне мама.

Я с козочками буду козлятами, а ты – мамой-козой. Ты выйдешь, а я останусь в избушке. Ты постучишься в дверь, а я спрошу: «Кто там?» Ты ответишь: «Это я, мама-коза. Отопритеся, отворитеся, я вам молоко принесла». Я дверь и отопру.  Старуха согласилась, оделась тепло и вышла в сени. Танечка подбежала к  двери, взялась за крючок, а крючок в петлю не лезет.

 — Бабушка, я не могу дверь запереть! – закричала ребёнок. Старушка снаружи нажала на дверь, девочка двумя ручонками уцепилась за кованый крючок, повисла на нём, и крючок туго вошёл в грубую петлю. Танечка поймала козочек, обняла их и стала ждать, когда постучат в дверь.  Тук, тук, тук,  – раздался стук в дверь.  — Кто там? – спросила девочка.

 — Это я, мама-коза. Отопритеся, отворитеся, я молоко принесла, — ответила старуха через дверь.  — Ты правда не Серый Волк? – испуганно переспросила Танечка.  — Правда. Я мама-коза, а не Серый Волк.  — Тогда я сейчас отопру, — сказала девочка, подбежала к двери, упёрлась в крючок, а крючок – ни с места.  — Бабушка, я не могу дверь отпереть! – закричала она.

Старая слабая женщина изо всех силёнок снаружи  нажала на дверь, но всё равно у Танечки не хватало сил откинуть крючок. Баба Нюра не на шутку испугалась, а девочка – нисколечко. Она вспомнила: в сказке про трёх поросят волк хотел забраться в дом к поросятам через трубу, и закричала:  — Бабушка, ты влети в трубу и вылезь через печку, а я заслонку открою!

 — Я не умею влетать в трубу, — смеясь и плача, ответила старуха.  — Ну, тогда влети в форточку, — посоветовала девочка.  — И в форточку не умею влетать, — ответила с отчаянием баба Нюра. – Вот в окно я, пожалуй, влезу. Подойди к окошку, отопри шпингалеты.

 Танечка открыла окно, и старуха влезла в него.  Вскоре пришла Танечкина мама  и поинтересовалась: — Как вела себя моя дочка? Не замучила? — Послушная, хорошая девочка, — ответила баба Нюра. – Пусть ко мне каждый день приходит, и ничего мне за это не нужно. Я ей буду рада.  Когда Танечка пришла домой, то похвасталась: — Ой, мамочка, папочка! Баба Нюра совсем жить не умела, а я её научила.

Леонид Аронов