Гатчинские или Орловские ворота в Царском Селе Пушкине
Южная окраина Екатерининского парка, при выезде из него на дорогу в Гатчину высятся монументальные мраморные ворота. Это триумфальные Гатчинские или Орловские ворота. Первоначально они не относились к памятникам воинской славы, но по праву считались памятнтком «Гражданской доблести».
Ворота сооружены в 1778-1782 годах по проектам архитекторов А.Ринальди и Дж.Кваренги в ознаменование успешной борьбы с эпидемией чумы в Москве в 1771 году. Ворота поставлены по распоряжения Екатерины 2 в честь Григория Орлова, подавившего народное волнение в Москве, вспыхнувшее во время чумы.
На фризе ворот, на фасаде, обращенном к Гатчине, помещена надпись: «Орловым от беды избавлена Москва». На внутренней парковой стороне такими же буквами изображено: «Когда в 1771 году на Москве был мор людей и народное неустройство, генерал-фельдцейхмейстер граф Григорий Орлов по его просьбе получил повеление, туда поехал, установил порядок и послушание, сирым и неимущим доставил пропитание и исцеление и свирепство язвы пресек добрыми своими учреждениями».
В честь Орлова была выбита медаль. для торжественной встречи Орлова бала построена деревянная, триумфальная арка в виде ворот. Нынешние ворота представляют собой монументальную арку высотой около 15 метров, сложенную из мраморов разнообразных цветов — белого, серого, синего, розового и красного. Орловские ворота напоминают триумфальные сооружения Древнего Рима. Они поражают выразительной простотой архитектурных форм и ласкающей глаз гармонией цвета. Решетка с бронзовыми украшениями выкована на Сестрорецком заводе.
В 1789 году здесь встречали князя Потемкина — Таврического, прибывшего в Петербург с вестью о победах русской армии над турецкими войсками в Молдавии и о взятии неприступной крепости Очаков. Ворота украсили живописными эмблемами, изображениями военных сухопутных и морских доспехов. С той поры Орловские ворота обрели еще одно значение — памятника воинской славы.
АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЯ ПУШКИН
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждая,
Что в мой жестокой век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.