Тексты песен про детство

Куда уходит детство наверно в те края где юность так беспечна прекрасна и легка.

Текст песни Голуби

Детство босоногое мое помнит,
Как пекло от раскаленных крыш в полдень.
И весенний ветер надувал парус,
Пахнущей морями простыни.

У меня под майкой голубок белый,
Я с утра сменял его на свой велик.
Ох, и будет дома нагоняй,
Только нет меня счастливей в эти дни.

Там, там высоко над землею кружит стая,
Если смотреть наверх  кружится голова.
И мне так легко, словно это я летаю,
И рядом только неба синева.

Первая несмелая любовь Оля,
До рассвета вечер выпускной в школе.
Голуби, которых я поднял в небо,
Губы чуть соленые от слез.

И казалось, будто в вышине синей,
Птицы написали мне ее имя.
Чтобы эту память о любви первой,
Я с собой как ладанку пронес.

Там, там высоко над землею кружит стая,
Если смотреть наверх  кружится голова.
И мне так легко, словно это я летаю,
И рядом только неба синева.

Вот уже роняет желтый лист осень,
Укрывает бережно земли проседь.
Старые привычки бережешь свято,
Мелочи приковывают взгляд.

Но когда тоскою защемит сердце,
Я спешу на встречу со своим детством.
Поднимая в небо голубей белых,
Словно много лет тому назад.

Там, там высоко над землею кружит стая,
Если смотреть наверх  кружится голова.
И мне так легко, словно это я летаю,
И рядом только неба синева.

Видеоклипы студии «LINK» собравшие миллионы просмотров

Разговор по душам

Всегда интересно читать воспоминания людей о прошлом. Живые, тёплые, полные искренности, они выделяются на фоне официозных газетных страниц. Современной молодёжи они кажутся наивными. Но так было.    Недавно встретила давнюю сухотинскую знакомую.    — Часто вспоминаю тебя и Зину,- призналась она,- как телевизор у вас смотрели! Какое время хорошее было!

   Отвечаю на слова благодарности, говорю «спасибо» за добрую память. Она многого стоит и от неё всегда светлеет на душе. Она как свежий  ветерок для тлеющего костра. И тоже уношусь в воспоминания…    Зина – моя младшая сестра. А телевизор…   Это отдельная история. Он появился у нас в шестьдесят шестом. Вернее, сначала появилась квартира в большом бывшем барском доме, где ранее располагался сельский клуб.  Просторная, светлая, с высоченным потолком – некогда зрительный зал. Стены выбелили мелом, у кроватей повесили яркие ситцевые полоски – «коврики».

Печку и обеденный стол отделили такой же матерчатой занавеской, получилась кухня. В центре горницы стоял круглый стол, покрытый синей бархатной скатертью с кистями.    С полом было сложнее. Он, деревянный и некрашеный, был утоптан посещающими  очаг культуры до черноты. Но горячая вода, хозяйственное мыло, нож, щётки, кирпичи,  старый грубый веник и мои руки довели его цвет до натурального, древесного. Чтобы устелить его домоткаными половиками тоже пришлось потрудиться.

Распарывали старые изношенные вещи, разрезали на тонкие полоски и скручивали в разноцветные клубки. Из них мамина знакомая из соседнего села на специальном станке ткала чудо — дорожки. Мы с сестрёнкой радовались обновке, столь полезному перевоплощению ненужных вещей, любили сидеть на них, всматриваясь в разноцветные полоски и угадывать:

 — А это мамина юбка! А вот платье моё! А вот халат!    И вот в нашей квартире появился телевизор. Он был взят мамой в кредит.    — Военный! – ёмко охарактеризовал приобретение  принесший его дядька, — Долго послужит!     Почему он был назван военным, не знаю. Или из-за добротности и крепости, какими отличались в то время все товары, или  впрямь создавался он для военных нужд, или это была высшая степень похвалы в дядькином лексиконе. Но мы с тех пор тоже с гордостью говорили, что он военный.

Отношение к служивым в ту пору тоже было не под стать нынешнему, потому это прибавляло нашему телевизору больше почтения.    Он стоял на столе, новый, в деревянном лакированном корпусе, «Старт-2», с небывалым по тому времени размером  экрана – диагональю аж 35 сантиметров и двумя каналами. Выпускалась эта марка Московским радиотехническим заводом с 1958 года, весил он 20 килограммов и стоил около 250 рублей. Телевизоры тогда были редкостью. В нашем доме, где дружно проживали более десяти семей, он был первым.

И наш зал опять стал зрительным. Сидели на табуретах, стульях, на полу. Приходили все. Зачастую смотрели всё подряд, всё было в диковинку – концерты, фильмы, новости, спортивные программы. Очень любили фигурное катание.    — Неужели это всё правда! – удивлялись бабули, которые много повидали на своём веку,- Не может такого быть! Радио – это понятно, по проводам голос идёт, как в телефоне.  А тут как же? Как они все умещаются там, в этом ящике?

 Поначалу  заглядывали за него, что-то подслеповато высматривали. Это было смешно и мы смеялись от души. Соседка баба Оля, не любившая спортивных программ, часто возмущалась:    — У Булановых, как ни приди, кино и кино, а у вас хоттей и хоттей.    «Хоттеем» она называла хоккей. И вообще лексикон бабуль отдельная тема. Совхоз они неизменно именовали «сохвоз», молодёжь  «филюганами», а покупку нашу «челевизор». За ними, как за детьми, надо было записывать, но кто тогда об этом думал, что уйдёт вместе с ними целая эпоха простоты, добра, нестяжательства, удивительного оптимизма и трудолюбия.

Они много пережили – ужасный голод, холод, войны, потери близких, но рассказывали об этом не жалуясь, не сетуя на горькие, исковерканные судьбы, а как сказку, где всегда есть добро и зло. Они радовались, что нет войны, есть хлеб, соль, мыло, спички, картошка, а в колонке – вода.    По вечерам, когда по «телеку» показывали фильмы, село пустело. Двери не закрывались, приходили запросто и садились на стулья, кровати, на пол. И смотрели, как заворожённые, в голубой экран. В нашем зале размещалось человек пятнадцать.

 -Опять как в клубе! — шутили многие.    Такие телевизионные посиделки были не только у нас, но почти во всех домах, где были телевизоры. Они как бы вошли в моду. Даже мы, гуляя, могли зайти «на телевизор» к любым знакомым и подругам и знали, что нас встретят и найдут место. Исключение составляли квартиры совхозных специалистов, к ним ходить стеснялись.

Что ни говори, а суть человека в общении, мы этого тогда не понимали. Мы просто жили, как наши бабушки и мамы. Это потом мы закроемся в своих квартирах, где  в каждой комнате по телевизору и не станем от этого ни счастливей,  ни радостней.    Наряду с телевизором была в нашей тогдашней жизни ещё огромная радость – кино. В нашем сельском Доме культуры, просторном, с красивыми колоннами, большим зрительным залом кипела жизнь. Местный хор известен был за пределами района, процветала художественная самодеятельность, было два (!) живых оркестра.

Артистами и хористами были не только мы, школьники, но многие жители села, умеющие хорошо петь, танцевать, читать стихи. И, конечно, в нашем ДК почти каждый день было кино! Это тоже было для нас чудом – на белом экране под лучами прожектора оживали люди и голоса, унося в неведомое, недосягаемое.    До этого мы видели только картинки фильмоскопа. Именовался он «Огонёк».

К нему покупались плёнки со сказками и стихами. Собирались, вывешивали белую простыню, занавешивали окна, заправляли плёнку. Кто-то крутил ручку, меняя красочные, цветные кадры, кто-то читал под ними текст повествования. В простеньком «кинозале» было тихо и торжественно, сообразно событию, которое бывает не каждый день.    А теперь настоящее кино! Сказки, мультфильмы, комедии…

Мы надевали самое лучшее, что было в скромных гардеробах и шли гурьбой в ДК. Стенд, где вывешивались афиши, был святым местом. Сколько радости, если видели на нём названия любимых фильмов! Мы взрослели и стали платить за сеанс уже не пять, а двадцать копеек. На вешалках висели отглаженные юбки в складку, светлые блузки, красивые ситцевые платья, которые шились в сельской швейной мастерской (была и такая!). Мы делали себе причёски, заплетали косы, распускали по плечам волосы, начали носить модные «лодочки» на шпильке – мы хотели быть красивыми, как героини фильмов.

  С радостью ждали свежих номеров красочного журнала «Советский экран», читали его от корки до корки, делились мнениями о фильмах, артистах, чувствовали себя сопричастными к интересному киномиру. К слову сказать, у тогдашних почтальонов сумки были гораздо увесистее. Периодику получали  почти все семьи. Наша, например, кроме «Советского экрана, выписывала ещё журналы «Здоровье», «Крестьянка» и «Работница».

И вообще мы были активными посетителями школьной и сельской библиотек,  очень любили читать, узнавать что-то новое, книги зачитывались до дыр, передавались друг другу.    Была у нас ещё одна киношная страсть – мы собирали фотографии артистов. В Сухотинке они не продавались, а вот в книжных киосках Котовска и  Тамбова их было много. Покупали, коллекционировали, обменивались.

С открыток смотрели на нас красивые молодые лица наших кумиров – Анастасии Вертинской, Жанны Болотовой, Эльзы Леждей, Татьяны Конюховой, Люсьены Овчинниковой, Вии Артмане, Светланы Светличной, Нинель  Мышковой, Ларисы Кадочниковой, Ариадны Шенгелая, Ирины Печерниковой, Руфины Нифонтовой, Надежды Румянцевой, Людмилы Савельевой, Ады Роговцевой, Изольды Извицкой, Людмилы Шагаловой, Людмилы Макаровой, Раисы Недашковской и многих других.

Современной молодёжи эти имена уже не знакомы, а мы их боготворили.     Вывешенная афиша была радостным событием. Зрительный зал почти всегда был полон. Хотелось быть ближе к экрану, а потому выходили из дома с запасом времени, чтобы купить билет на более удобное место. Во время сеанса в зале была тишина, нарушалась она смехом, если показывали комедию или слёзными всхлипываниями бабуль, когда шло индийское «переживательное» кино. Были обыденными разговоры о фильмах, вопросы, какой фильм привезли, какой ожидается, о чём он будет.

 Но были дни, когда мы нестройной толпой шли на просмотр наиболее любимых картин в клуб соседнего  села Царёвка. А куда денешься, когда читали на афише: «Свадьба в Малиновке. Без права показа в Сухотинке.» Нам не хотелось идти через лес в чужой и не такой презентабельный, как у нас, клуб. Но как пропустить «Свадьбу в Малиновке»?! Это было выше наших сил.

 Смешно? Это было рождение рекламы, которая сейчас заполонила не только экраны, но и всю нашу жизнь. Всё просто: наша киномеханик тётя Шура была женщиной скромной и привозила то, что дадут. А вот в Царёвке киномеханик Юра был молодой, очень предприимчивый, свой человек в районном кинопрокате и пользовался этим умело. Его маркетинговые ходы удавались, в маленьком царёвском клубе были аншлаг и хорошая выручка. Он опередил время, используя любовь к кино, спрос на него.

Фильмоскоп «Огонёк», телевизор «Старт -2», зрительные залы сельских клубов …  Как это далеко и как дорого! Дорого потому, что безвозвратно. Сейчас другое кино, другие передачи, которые далеки от праздника.  Их режиссёр – перевёрнутая с ног на голову явь, наша действительность. Но фильмы те живы и иногда прорываются на телеэкран, радуя и согревая. Они доступны и в Интернете. Молодёжи они, наверное, кажутся простыми и наивными, но есть бессмысленно проведённый досуг за просмотром «Дом – 2», а есть и остаётся кино, делающее Человека.

Такое, например, как «Уроки французского» режиссёра Евгения Ташкова по Валентину Распутину и много других. А видели ли вы фильм американского режиссёра Фрэнка Дарабонта «Зелёная миля»? Таких мало на наших экранах.  Они для внутреннего, здорового потребления нации, которая всеми силами борется за крепость семейных уз и нравственность.

Нам же за золотой запас нашей многострадальной  Родины, которая никогда хорошо не жила, сливается, как в канализацию, вся нечисть, чтобы растлить наших детей и внуков. Обидно, что и наши доморощенные киношники от них не отстают. Не поняли пока? Нет, просто рубль выше совести. Такое время.  И не только в кино.     Но всё зависит от выбора. Всё, даже теплота воспоминаний. Всё, что нас грело, хоть и отодвинуто на второй план, но живо и на экране, и в нашей памяти.

Любовь Скоробогатько