Отлив

Иван Бунин

В кипящей пене валуны,
Волна  блистая  заходила,
Её уж тянет, тянет сила
Всходящей за морем луны.

Во тьме кокосовых лесов
Горят стволы, дробятся тени,
Луна глядит  и, в блеске, в пене,
Спешит волна на тайный зов.

И будет час: луна в зенит,
Войдёт и станет надо мною.
Леса затопит белизною,
И мёртвый обнажит гранит.

И мир застынет  на весу,
И выйду я один  и буду
Глядеть на каменного Будду,
Сидящего в пустом лесу.

 

Самые красивые стихи

Глава курятника!

Случилось это давно. Деревень по всей Руси-матушке было видимо-невидимо. В каждом дворе хозяйство немалое и птица разная, и коровка дойная, у кого и бычок бодатый, да поросят не одна головушка. Вот однажды в деревне, назовем ее Матвеевка, случай такой произошел. Мимо деревушки этой дорога в город тянется, прямо мимо домов, что на окраине стоят.

В одно прекрасное раннее утро на крылечке одного из этих домов появилась корзинка плетеная, основательно тряпицей замотанная. Настало пять утра и из корзинки стало доноситься требовательное «кукареку»! Хозяин дома сквозь сон уловил, что петух, будь он неладен, прямо на крыльце кричит. Пришлось Фоме Никитичу натянуть портки да лапти и пойти во двор, посмотреть что да как. Крадучись, он старался не разбудить семейство, по пути соображая откуда мог взяться петух у него в огороде?

Курятником семья Фомы Никитича располагала, но петухов отродясь не держали, слишком хлопотное с ними дело. Удивлению Никитича не было предела, когда на крыльце он обнаружил ту самую корзинку. Снова донеслось надрывное «кукареку!»

— Батюшки! Что за диво такое? — он аккуратно взял корзинку и понес к сараю с коровой. Присев на завалинку стал разматывать тряпицы и чуток приоткрыл. В корзине восседал возмущенный петух, который не заставил себя долго ждать и клюнул мужика за палец. — Ах ты, окаянный, вздумал меня клевать!? Видать потому тебя на базаре и не продал хозяин! Никитич схватил свою ношу и поволок в курятник. Приоткрыв дверь он вытряхнул всклокоченного петуха на пол:

— Вот вам, голубушки, подарок пернатый, Петя петушок, цветастый хохолок! Поучите-ка выскочку уму-разуму! —  хозяин закрыл дверь на вертушку и отправился в дом. Пора будить жену Марусю, да корову доить. В центре курятника стоял гвалт, перья летели во все стороны. Две курицы выясняли отношения, кто из них краше, да яиц несёт больше.  По углам самые спокойные из курочек неодобрительно кудахтали и старались отойти подальше.    Петя вытянул затекшие лапки и озираясь спросил:

— Кто здесь главный!? Наступила тишина. Обитательницы курятника замерли и повернули головы к незваному гостю. — Кооо-ко, ну допустим — я! А что такое? — взволнованно запричитала старая курочка Машка. — А что, мужиков на территории нет!? — удивленно спросил гордый Петя. — Нет, хозяева таковых не держат! — вздернув клювик ответила старая Маша.

— Принимай тогда гостя на постой, уважаемая! — Петя деловито выпрямился и отдал распоряжение всем присутствующим курам выстроиться в ряд для знакомства. Куры взбудоражено перешептывались, но указание цветастого гостя выполнили. Петя прошел вдоль ровной шеренги обитательниц курятника и кивал в знак приветствия каждой курочке, попутно считая их по головам.

— Вот и познакомились! Если буду путаться в именах, не судите строго, вас пятьдесят две, а я один, всех разом не упомнить! — куры согласно закивали головами. — Вот и прекрасно! О чем спор вели эти милые создания? — Петя с интересом рассматривал тех забияк, что недавно так увлеченно выдирали друг другу перья. Набрав побольше воздуха в грудь вперед выступила зачинщица спора и отрапортовала: — О том, кто из нас милее и плодовитей, — она кокетливо взмахнула ресницами.

— Надо же, а разве об этом нужно спорить? Вы бы лучше порядок здесь навели! — Петя пришелся по насестам, заглянул в каждый уголок, — Куда взор не кинь, всё вверх дном. Яиц маловато, вода в поилке перевернута, отчего на полу лужи! Зерна нет, хозяйка? — старая Машка озадаченно уставилась на петушка. — Нне-ет, — заикаясь ответила курица. — Что ж вы такие прожорливые сударыни, а?

  — Петя сыпал вопросами Машке, а та не находила что ему ответить. Взлетев на самый высокий насест, Петя гордо вытянул шею и снисходительно позволил курам встать в кружок. — Не правильный вы, барышни, уклад жизни устроили! Сразу чувствуется — нет под сводами этой крыши порядка и твердой хозяйской руки! — петушок деловито прохаживался взад-вперед, — вот вы, уважаемая, — он крылом махнул в сторону старой Машки, — что вы сделали для установления мира и повышения производительности яиц? Машка от такого напора раскрыла клюв:

— Ничего, — снова заикаясь ответила она. —  Так я и думал! В женском коллективе никогда не будет сладу! Нужна твердая рука и серьезная координация! Скажите спасибо, что в вашу пернатую обитель попал такой опытный петух, как я! — Петя, сощурившись внимательно вглядывался в собравшихся кур, — или есть возражения по этому поводу? Курочки закудахтали и согласно закивали головами. — То-то же! Начиная с этого дня, наш курятник живет по новому распорядку и нестись вы, девоньки, будете тоже по плану,  вопросы будут? Главная курица Машка робко подняла крыло:

— Это как, по плану нести яйца? — спросила она нетвердым голосом. — Как, как — не меньше двух яиц в день с каждой, кто план не выполняет, тот лишается сначала десерта, а потом и прогулок. Вот вам и стимуляция производительности — кто не хочет остаться голодной, тот снесет яичко, кто согласна на диету — всегда пожалуйста, определим в карцер!

— Какой еще карцер? — спросила самая красивая курочка, затеявшая по утру нелепый спор. — А карцер у нас будет вон в том темном, холодном и сыром углу, — Петя махнул крылом в сторону дальнего угла курятника, — любая провинность будет наказана строго — карцером! — завершил свою речь петух. Никитич в домашних хлопотах почти позабыл о новобранце Пете и как обычно, в семь утра отправился открывать курятник, выпустить курочек на солнышко травки, да червячков поклевать.

Не было предела его изумлению, когда повернув вертушку он открыл дверь и увидел, как все пятьдесят две курицы, выстроившись в ряд ровным строем промаршировали из курятника, а следом горделивой походкой шел петух, тот самый, что утром был отправлен сюда курам на расправу! С тех пор так и повелось на хозяйстве Никитича, что куры, под предводительством главного в курятнике Пети, вели в сарае себя безукоризненно, дабы не вызывать гнева петуха и неслись исправно, не меньше двух яиц в день…

Олечка Дегтярева