Леонид Беспамятных

ВОРОШИЛОВСКИЙ СТРЕЛОК

Мой дедушка Гриша родился 1 января 1900 года. Одно время жил в деревне с необычным названием Сладкое Любил к нему ездить в гости на каникулах. Деревня на берегу озера, которое тоже называлось Сладкое. Места красивые. На берегу заросли черемухи, хмеля, крапивы.

Вечерами сидим с братиком на пристани и кряканье уток слушаем. Дедушку с охоты ожидаем. Знали, без трофеев не вернется. У него берданка одноствольная двадцатого калибра. Ворошиловским стрелком не зря он себя всегда называл. Воевал и на Гражданской, и на Второй мировой войне. Там не раз приходилось ему смотреть в глаза своей смерти. Все больше в гимнастерке ходил. Орденоносец. Красивый. Статный.

Родился в семье очень бедной. Бабушка, когда о нем рассказывала, то всегда упор делала на невыносимую бедность в их семье. С детства батрачил у зажиточных крестьян в их деревне. Когда пришли в деревню колчаковцы и стали лютовать, то убежал с вилами в руках к партизанам. Оружие добыл в бою. А потом воевал у Буденного, был в конной разведке всю Гражданскую войну.

Его любимая песня, конечно, про кавалерию. Помню, однажды ехали с покоса, а он взял и запел: — Мы — красная кавалерия, и про нас, Былинники речистые ведут рассказ… Остановил песню и спросил: — Внук! Ты когда — нибудь видел, как плачет лошадь? Нет? А я мне приходилось видеть это в бою много раз… Невозможно смотреть на раненого коня… Смотрю, грустным стало его лицо. Какое — то время ехали молча, а потом он снова запел: — Буденный, наш братишка, с нами весь народ, Приказ: «Голов не вешать и глядеть вперед!» Ведь с нами Ворошилов, первый красный офицер…

Вернувшись с Гражданской войны, он послал сватов к деревенской девчушке Полине, что жила через дорогу. С ней и прожил всю оставшуюся жизнь. Она родила ему троих сыновей и дочку Раю. Маму мою. Любил его орденами и медалями играть. Не каждый мальчишка в деревне мог столькими наградами похвастаться. Нацеплю их на майку и хожу по улице туда — сюда. Гусей так пас и уток. В школу приносил несколько раз его награды — пацаны мне завидовали, что имею такого боевого дедушку.

У него на груди, где сердце — воронка, а там — осколок, что остался от разрыва фашистского снаряда. Врачи не смогли его в госпитале извлечь, побоялись, что сердце заденут. Так и жил. Был оптимистом, несмотря на все жизненные передряги. Умел радоваться жизни. Ни разу не видел его злым или чтобы ругался с кем — нибудь. — Мы, вам, внуки, — говорил он, — все здоровье отдали, живите теперь счастливо и долго.

В деревне Сладкое ему однажды доверили заведовать рыбоприемным пунктом. Местные рыбаки ловили на озере карасей и сюда сдавали. Рыба солилась в деревянных бочках, часть ее рабочие коптили. — Эта рыба, Леня, идет и за границу,- говорил он. И тут же добавлял с усмешкой: — Буржуям — к пиву. Огромных размеров караси нанизывались на острозаточенные палки. Вся эта продукция хранилась в сараях на краю деревни. Здесь всегда роями носились в воздухе огромные, зеленые мухи, как бы с ними ни боролись.

Помню, примостил он на балке, что держала полати, качели. Сяду на них — и давай он меня раскачивать! А я кричу: — Дедушка, под Сталина меня! Под Сталина! Портрет Сталина на стене висел, рядом с черной тарелкой из картона — радиоприемником. И мне хотелось, чтобы обязательно подлетал я под самый тот портрет. Дедушке нравилось со мной играть, и он очень старался. Хотя осколок давал о себе знать. Трудно было ему, конечно, но вида не подавал.

Лишь как устанет, так фронтовой кисет достанет, и идет отдохнуть на завалинку. Кисет у него шелковый, с вышивкой, махоркой набитый. Старую газету на части порвет, а потом не торопясь крутит из нее козью ножку. Думая о чем — то своем, курит, курит, пуская кольца дыма. Курильщиком был заядлым, у него ноготь большого пальца желтый от никотина — Как же на фронте, — оправдывался он, — без цигарки?

Приедет отец с мамой в деревню Сладкое, а местные пацаны мотоцикл, как мухи облепят. Тогда в деревнях мотоциклов — то было: раз, два и обчелся. Отец — добрый: телегу привяжет веревкой к мотоциклу и всех желающих на нее садит. Так по деревне нас и катает с ветерком.

Дедушка кричит: — А ну — ка, карапузы, запевай песню про красную кавалерию! Мы и пели, старались вовсю: — Веди ж, Буденный, нас смелее в бой! Пусть гром гремит… Дедушку это очень забавляло, и он радовались вместе с нами. Март 1953 года. Помню: сидим с пацанами на крыше дома, где снег чистили. Из рупора, что на столбе установлен, музыка траурная. Слышно, что люди в Москве плачут. Сталин умер. В деревне тогда многие плакали, не скрывая слез. Дедушка тоже.