Поздним вечером стоял на остановке. Город по-вечернему пуст, лишь изредка одинокие прохожие торопливо пробегали мимо, да кошки.
Жутковато, одним словом. И вдруг – трах – бах! Кто-то обхватил за шею, да так крепко, что молниеносно сработал инстинкт: шаг вправо, затем бросок через голову.
В молодости приемы отрабатывал в спортзале института. Мужчина шлепнулся на газон. Наклонился, смотрю, лицо знакомое…
— Здрасьте вам! Никак, сам Василий Петрович? — опешил я. — Вот так встреча! Оказывается, пошутить со мной решил не кто-нибудь, а Василий Петрович, бывший председатель райисполкома города.
Василий Петрович стал шарить вокруг себя руками в поисках очков, затем поднялся, подал руку.
— Ай да, Леонид! Будто мешок с мякиной бросил… Ну, отчебучил! И подумать не мог, что ты шуток не понимаешь…- Извините, Василий Петрович, — стал оправдываться я.
— Сами понимаете — город, темнота. — Эх, ты… — укоризненно сказал он, потирая ушибленный локоть.
— Ладно. Помоги отряхнуться пенсионеру. — Не вопрос, это я мигом! — спустя несколько минут стали обмениваться новостями.
А поговорить было о чем. Свою трудовую биографию он начинал в нашем селе, что расположено на севере Омской области, преподавал в школе после окончания пединститута. Затем уехал в Омск, где занимал высокие посты районного масштаба. Василий Петрович уселся на скамейку и закурил.
— Твои предки, Викторович, помнится, с Урала? — Да. Приехали в Сибирь в тридцать втором.- Наверное, зажиточными были? — Куда там… — я махнул рукой.
– От голода сбежали. Короче, о прошлой жизни вспоминали неохотно. Дедушка рассказывал, что первый год была сплошная маета: жили в колхозном телятнике, с одной стороны от прохода стояли кровати, с правой в стойлах мычали телята…- Помню, что твой отец работал на тракторе, потом киномехаником… — Да. Шесть деревней за ним было закреплено. Кинопередвижку возил на лошадке. Василий Петрович помолчал, потом спросил:
— А еще помню, ты в газете печатался. Журналистом, поди, стал? — Да, собирался, но однажды познакомился с молодым сотрудником районки.
Тот сокрушался, что не везет с темами, не хватает, мол, жизненного опыта. — И что ты? Не стал поступать, что ли? — он посмотрел на меня в упор. — Угадали. Заявил родителям, что пойду в технический ВУЗ, мол, хочу познать жизнь во всех ее проявлениях, а уж потом, как получится…
— И познал? — он едко усмехнулся: — Признаюсь по совести, было трудно переквалифицироваться из гуманитария в технаря… Василий Петрович хмыкнул:
— Сдается мне, что с мечтой юности не расстался? Печатаешься? — А то как же! Не сидел сложа руки, несколько книг издал, вот недавно новая вышла. «У Иртыша» называется. — Надо полагать, о земляках?
— А как же… Большинство героев – реальные, деревенской «закваски». Он пристально посмотрел на меня и спросил: — Как там село-то? — А ничего хорошего, — махнул я рукой. — Акционерное хозяйство давно обанкротилось, маслозавод, МТМ разобрали… Люди, в основном, живут лишь огородом…
— А где работают? — В том-то и дело, что негде работать. Поля сорняками зарастают, не пашутся.
Вон на некоторых полях вместо пшеницы березки уже вымахали толщиной с руку… Правда, появился предприниматель, мужики на него теперь работают — валят березы и жгут на древесный уголь… Скоро все вырубят, деревни будут как на целине стоять в голой степи, получается…
— Да — а, трудные времена, — поежился он. — Это, стало быть, последствия перестройки, что ли? — Выходит, так. — А какое красивое было село! Всегда удивляли люди. Помню, в Рождество такие лютые морозы, а людям хоть бы хны, частушку запомнил:
— Приезжайте к нам в деревню, С чемоданом кожаным, А уедете обратно, С носом обмороженным…
— А ведь я родился, Василий Петрович, тоже в Рождество, в сорок седьмом… — Да ну? Ну, даешь… – он недоверчиво посмотрел на меня.
И спросил: — Может это временные трудности,Леонид, а? Только это сказал, глядь, автобус появился, медленно, с шипением распахнулись двери.
Василий Петрович нахлобучил кепку и хлопнул меня по плечу:
— Мда… Ничего, будем надеяться, что все образуется со временем. Такими селами и держится Россия. Ведь мы же — сибиряки!
— Я согласен. По-другому и быть не может. У автобуса он обернулся и крикнул:
— Кого из старых учителей увидишь, сказывай привет от меня! На том и расстались. Приехав домой, не мог заснуть, разговор на остановке долго не уходил из головы…