Иван, мой погодок, рассказал однажды мне случай:

«Проткнул однажды я, паря, ногу ржавым гвоздем, попал в больницу. Соседом по палате оказался заместитель директора одного из театров, очень интересный человек, эмоциональный, много всего в жизни повидавший.

Семьи у него не было, поэтому его щедро подкармливали всей палатой. Он все обещал, что угостит нас вскорости необыкновенным сыром. И вот однажды кто — то крикнул в дверь палаты:

— У вас из театра кто лежит? — Лежит, — отвечаем. — Его у вахтерши спрашивают! Оказывается, пришел его попроведать актер драмтеатра. Небольшой сверток от актера сосед положил в холодильник, вижу, радость переполняла его.

— Попрошу, товарищи, далеко не убегать, — предупредил он нас. — Я пойду, а то, неровен час, вахтерша нагрубит моему гостю. И удалился. А мы все лежали в палате и слушали ворчание санитарки Маши, которая вошла в палату со шваброй, гремя ведром. Стала тут же с порога ругаться, что опять нет у нас никакого порядка.

Она такую манеру имела: после окончания уборки выбрасывала из холодильника в свое ведро все то, что считала несвежим. Мало того, еще и отчитает так, что хоть стой, хоть падай… Вот и на этот раз, закончив мыть пол, посмотрела на нас, как на преступников и погрозила пальцем: —

У — у, безобразники! Куда ни глянь — порядка нет. Мы продолжали деликатно молчать. Она подошла к холодильнику и открыла дверцу. На миг затихла, а затем хриплым голосом спросила:

— А это кто в холодильнике снова плесень разводит, а? Я что трехжильная?.. Было слышно, как по палате летает муха.

Я, паря, накрылся одеялом с головой, через пару минут услышал, как громыхнула дверь. «Ушла, наконец!» — мелькнуло радостно в голове.

Через полчаса вернулся сосед. Радостный. Открыл холодильник и замер с приоткрытым ртом… Надо было видеть его в эту минуту! Глаза округлились, губы дрожжали… — А где мой сверток? — спрашивает. Мы предположили тут же, что это, видимо, дело рук санитарки.

— Как она могла? — он схватился руками за голову. — Это же знаменитый французский сыр Рокфор! Все разом кинулись разыскивать Машу, а ее и след простыл… Сыр Рокфор, оказывается, паря, продается всегда с плесенью… Откуда ей было знать, что гурманы всего мира называют его королем всех сыров?

Взяла и выкинула сверток в ведро, откуда пахло хлоркой и карболкой: не положено с плесенью продукту быть в холодильнике и все тут…

— Откуда такая бесцеремонность? Я непременно буду жаловаться главврачу, — пообещал на другой день сосед Маше, меряя палату широкими шагами.

Было видно, что он задыхался от волнения. — Да хоть министру, начхать мне, — ответила она и пошла.

— Больно грамотные все… Действительно, спорить с Машей было бесполезно, и мой образованный сосед все это перенес очень тяжело. Через пару дней, раньше срока, выписался из больницы. Уходя из палаты, долго перед всеми извинялся, приглашал приходить в театр. Мне, паря, до сих пор не удалось попробовать сыр Рокфор.

Какие наши годы! Может, когда и попробую.»