О любви немало песен сложено 

Любимая моя

Лучшие песни В день рождения

Не могу я тебе в день рождения
Дорогие подарки дарить,
Но зато в эти ночи весенние
Я могу о любви говорить.

Я могу в ожиданьи свидания
До зари простоять под окном.
И в часы предрассветные, ранние
Каждый раз возвращаться пешком.

Я пока что живу в общежитии,
Увлекаюсь своею мечтой.
Никакого не сделал открытия,
Но оно, несомненно, за мной.

Ты не думай, что я невнимательный,
Что цветы не бросаю к ногам.
Я тебе в этот день замечательный
Свое верное сердце отдам.

Еще раз про любовь

Матрёна

Про нее в селе говорили, что выжила из ума на старости лет. Многие ее дом обходили стороной, называя «ведьмой», но то, как она утёрла нос любителям сквернословить, вспоминают и по сей день… С виду Матрена была обычной сельской женщиной – в годах и с легкой придурью: помогала нуждающимся, хоть и жила на копеечную пенсию, то заблудившихся туристов привечала.

Богатые односельчане (а село зажиточное было) незнакомцев на порог особо не пускали – могли кружку воды вынести колодезной, а чтобы на ночь оставить, так никогда. А Матрена другая была – каждого странника напоит, стряпней нехитрой угостит и спать уложит, коль дело к ночи. Странной ее за это называли, мол чужаков пускает, а в доме все же девка на выданье. Еще и пригрозить любили:

— Будешь чудить, мы твою Анютку в сиротский приют отправим. Позовем работников из соцзащиты, и они отберут внучку. Но это раньше было. Потом Анюта совершеннолетней стала, и отстали окаянные. А поначалу сильно зла на односельчан была Матрена, ведь Анюта – кровинушка, сокровище ее единственное, надежда и опора на старости лет.

Одна она у нее осталась, всех родных Матрена потеряла – муж еще совсем молодым ушел из жизни, инфаркт с ним случился ранний – в возрасте 42 лет. Дочку Аленушку самой пришлось поднимать. Славная она у нее была и ладная, замуж удачно вышла, в город перебралась, Анютку родила. А потом случилось страшное… Муж Аленушкин геологом работал.

Командировки постоянные, даже по полгода бывало домой не приезжал. А из одной из них и вовсе не вернулся – пропал без вести, даже тело не нашли. На поиски многократно МЧС отправляли, так один из сотрудников тоже пропал. Так, по крайней мере Алене сказали. Горевала Аленушка тяжко, ведь дитя малое на руках, а как теперь без отца. Матрена крепко ее в тот период поддерживала:

— Я, мол, тебя на ноги сама ставила после гибели отца, и ты все сможешь – поднимешь Анюту, да и я помогу. Поначалу Аленушка вроде успокоилась, смирилась с судьбой тяжкой. Но, как оказалось, она только видимость создавала, чтобы сердце матери лишний раз не тревожить. А спустя пару лет случилось то, чего никто не ожидал. Начала Алена горе свое заливать, да всё крепкими напитками.

Сначала изредка, а потом почти каждый день. — Не мил мне белый свет без моего ненаглядного Андрюши. Не вернуть мне мужа любимого, счастья не видать боле, а по сему мне нет смысла и жить, — причитала она каждый раз, когда мать ее успокоить пыталась. Уж что только Матрена не делала, всё без толку – накрепко Алена свою жизнь с «зеленым змием» связала. Оттого и померла в расцвете сил.

Осуждали ее все, кому не лень, но, видимо, судьба такая. Осталась 15-летняя Анюта сироткой. Бабушка оформила опекунство над внучкой и забрала ее в деревню. Анюта, конечно, против была, ведь привыкла к городской жизни, но Матрена ее все-таки убедила:

— В городе нам на мою пенсию не выжить, а в селе и огород свой, и птица. А еще она любила внучке говорить: — У тебя, мое сокровище, судьба другая будет, вот посмотришь. Подрастешь, я тебе такого жениха сыщу! — Да где же ты его возьмешь, бабуля, в нашей-то дыре. Тут разве что заблудившиеся туристы появляются. — Ты об этом не думай, внученька, бабушка знает, что делает.

И пусть злые языки про нас разное болтают, ты внимания, главное, не обращай. Так и жили они вдвоем – в стареньком домике на окраине села. Матрена хозяйством занималась, Анюта в сельскую школу ходила, а после уроков помогала по дому. Одноклассники над ней частенько насмехались, ведь они знали, что с ее матерью случилось. Да и соседи любили посудачить:

— Мать пропащая была, а что из девки вырастет? Ничего путного не выйдет! Обидно было Матрене такое слышать, ведь вины ее не было, что муж молодой ушел из жизни, и дочка тоже потеряла супруга. Но она дала себе слово – уж о внучкиной судьбе она сумеет позаботиться. А на соседей Матрена и вовсе обращать внимание перестала – пусть говорят, что вздумается.

Они за это невзлюбили старуху – всё ей нипочем, для нее людская молва ничего не значит. Только время от времени все же не сдерживались. Как какого-то путника Матрена на ночь приютит, слухи вновь по селу – небось, жениха из пришлых своей Анютке присматривает, а то из местных никто ее в жены не возьмет с таким-то прошлым.

— Да сдались нам ваши хлопцы, — гордо отвечала им Матрена, — У моей Анюты другая судьба будет. — Ну-ну, посмотрим, — ехидно посмеивались односельчане, называя вслед Матрену «ведьмой». И время шло. В селе страсти поутихли – меньше неприятных слов про них говорили. Казалось, что оставили их в покое, но это было только затишье перед бурей, которая разыгралась буквально на ровном месте.

Правда, именно она и стала ключевой точкой в судьбе старухи и ее внучки-сиротки. Однажды зимним тихим вечером, когда село погрузилось уже практически во тьму, за забором послышался шум – кто-то безуспешно пытался завести заглохший мотор. Характерные звуки то и дело прерывали голоса мужчин, которые сетовали то на непогоду, то на плохие дороги, то на банальное невезенье.

Из соседнего двора на шум вышел коренастый сосед, явно раздраженный нарушением привычной тишины: — Что вы тут посреди ночи расшумелись, людям спать не даете? — Да какая же ночь, мил человек, от силы 8 часов вечера! — А вы, вообще, кто такие? Вижу, что городские. Какими судьбами в нашем забытом Богом селе? — Охотники мы. На зимнюю охоту ехали, да заплутали.

Еще вот и с машиной непорядок. Может, чем подсобишь, мил человек? — Ишь ты! А вдруг вы не те, за кого себя выдаете? Чужаков в дом у нас не принято пускать, тем более у меня две дочки, а с машиной помочь не могу – не мастер, увы, выкручивайтесь сами. Такого

Но, может, хоть подскажешь, где тут на ночь можно остановиться? — Отелей нет, не город это вам, — зло ответил недружелюбный сельчанин и уже собрался уходить восвояси. Но в последнюю минуту, видимо, решил доброе дело сделать: — Единственное место есть в селе, где вас могут приютить, так это изба одной старухи. Она, правда, слегка из ума выжила, со странностями, но на порог всех пускает.

Он указал рукой на окраину села и с нескрываемой злостью произнес: — Девка с ней живет, так что не заскучаете, господа охотники. На том недовольный жизнью селянин проворно зашагал к своему дому. Калитка за ним с грохотом захлопнулась. Свет в доме погас, и не осталось даже того единственного огонька, который помог бы добраться на окраину села.

Охотники отчаиваться не стали. Закрыв свой автомобиль, они пешком зашагали в сторону, которую им указал местный житель. Парни были изрядно поражены недружелюбием, ведь в селе, как правило, люди гостеприимные. Тем не менее решили попытать счастья на окраине села, все равно ночь на дворе, деваться некуда, да и не на чем. Утро вечера мудренее, решили охотники и тихонько постучали в ветхую избу на самом краю села. — Хозяюшка, прости за визит ночной!

Пустишь в дом обогреться? — А чего же не пустить – пущу, конечно. Проходите скорее в дом, чаем напою, обогрею, — почти мгновенно ответила Матрена, настежь открывая скрипучую дверь. — Откуда будете, добрые молодцы? Каким ветром вас в наши края занесло? — Охотники мы…, — робко продолжили парни, явно не ожидая такого гостеприимства.

— Я Олег, а это мой друг детства Вася, — начали знакомиться нежданные гости. Вася засмущался, словно красна девица. — Да вы меня, старуху, не бойтесь, ребята. Про меня в селе разное говорят, но здесь вам будет тепло и уютно, на печи спать постелю. Впрочем, спать еще рано, сейчас ужинать будем. Гости переглянулись, но были явно обрадованы – давненько ничего горячего не ели.

Матрена отправилась на кухню, а у парней было время внимательно разглядеть «логово ведьмы». В углу небольшой, но чисто убранной комнаты висела старинная икона, заботливо обрамленная вышитым полотенцем. На подоконнике – несколько фотографий. Дочка с зятем, наверное – перешептывались гости. А рядышком – фото юной леди с грустными глазами.

Может, внучка? Пока они гадали, кто кому и кем приходится, Матрена вернулась с тарелкой отварного картофеля и домашними солениями. Еще через минуту на столе, накрытом вышитой скатертью, красовался домашний хлеб, от которого исходил аромат, возвращающий в прошлое. — Как у бабушки в детстве! – воскликнул скромняга Вася, едва сдерживая восторг.

— Ешьте, гости дорогие, ешьте, а я самовар пока поставлю. Чай будем пить с вареньем из одуванчиков. Мы с внучкой, знаете какое варенье варим? Нигде вам такого не отведать! — Из одуванчиков? – Олег был явно поражен и наверняка слышал о таком впервые.

— Так моя бабушка тоже такое варила! – не без гордости ответил Вася, который все больше и больше нравился Матрене. — У нас поляна одна есть в лесу, там одуванчики в мае – загляденье просто, а варенье из них – чистый мед, — нахваливала Матрена, желая произвести впечатление на охотников. А те и не противились – больно уж душевная атмосфера царила в этом ветхом домике на краю села.

Лишь удивлялись, что старуха не шибко любопытная была – особо не расспрашивала ни о чем, только как-то загадочно Ваську разглядывала, когда тот ее нехитрую стряпню нахваливал, а от варенья из одуванчиков буквально глаза закатывал: — Блаженство! Как у моей бабушки! Вдруг из дальней комнаты послышался слабый девичий голос:

— Бабуля, пить… Гости переглянулись, потом, взглянув на фото на подоконнике, в один голос спросили: — Внучка зовет? Она, что, приболела? — Ох, бедовая моя… вчера дрова колоть вздумала, а то совсем печь топить нечем было. К ночи жар начался, вот отпаиваю ее чаями, лекарств у нас никаких в доме нет, а до аптеки я по такой погоде не доберусь – стара уже стала.

Матрена тяжело вздохнула, налила большую чашку липового чая, добавила в него ложку варенья из одуванчиков и поспешила к внучке. — Бабуля, постойте, у нас лекарства с собой есть. Васька быстро открыл свою дорожную сумку и извлек оттуда жаропонижающее. — Возьмите, бабуля, внучке дайте, а если к утру не полегчает, мы что-то придумаем.

Проследовать за Матреной он не решился. Через несколько минут она вернулась к гостям: — Вам спать уже пора, день, наверное, тяжелый был. Я вам постелю сейчас, а сама к внучке вернусь – боюсь за нее, одна она у меня осталась, Анюта моя, кровинушка, сиротка. У Васи на глаза навернулись слезы, а сердце сжалось до боли. Он сделал робкий шаг навстречу Матрене:

— Давайте я с Анютой побуду, а вы отдохните. — На том свете отдохну, милок, а пока жива, внучку не оставлю, нет у нее никого, кроме меня. Да вы укладывайтесь, хлопцы, утро вечера мудренее. Мы привыкли сами справляться, ни на кого не надеяться. Матрена ушла в комнату к внучке, а гости, делать нечего, улеглись спать.

— И чего про нее говорят, что «ведьма», из ума выжившая? – первым делом спросил друга Олег, когда дверь в комнату внучки захлопнулась. — Нормальная бабулька, очень на мою похожа. Жаль

Молодые люди уже начали дремать, как послышались шаги. В темноте было не разобрать силуэта, но по осторожным шагам и довольно тяжелой походке стало понятно – это Матрена. — Интересно, чего ей не спится, – подумал Вася, у которого гостеприимная старушка не выходила из головы.

Поскольку молодые люди спали в проходной комнате, можно было спокойно наблюдать за всем, что происходит вокруг, не выдавая себя. Делая вид, что он давно спит, Вася начал тихонечко наблюдать за Матреной. Она на цыпочках подошла к старой вешалке, на которой висела верхняя одежда гостей. Тихонечко сняла Васину куртку и унесла в комнату, где она ночевала вместе с внучкой.

— Очень странно, — подумал постоялец. — А вдруг и вправду, она «ведьма» и сейчас какой-то заговор замышляет. Может, соседи не зря говорили, что она из ума выжила? Или, может, документы ищет, чтобы удостовериться, кто мы такие и откуда? Тогда зачем пустила в дом ночевать, если не доверяет…

Вопросов у Васи было больше, чем ответов, но вставать и среди ночи беспокоить пожилую женщину он не мог себе позволить. — Ладно, до утра еще не так много времени – тогда и узнаю, зачем ей понадобилась моя куртка. Олег спал крепким сном, а Вася, подремав немного, с восходом солнца встал. Чтобы не будить никого, он тихонько снял с вешалки свою куртку и вышел во двор.

Какого же было его изумление, когда он заметил аккуратный шов на рукаве, выполненный так искусно, что вряд ли бы опытная портниха справилась. Но как, как она, пожилая женщина могла заметить, что рукав его куртки разорван, ведь он даже не помнил, как это произошло.

Конечно, вернувшись с этой неудачной зимней охоты, он мог бы купить себе 100 таких курток, он же в свои 27 лет уже владелец прибыльного бизнеса, а собственный ресторан приносит ему баснословные деньги. Но хозяйка ведь этого не знала, потому и забота ее тронула Васю до глубины души. Под утро, когда в доме еще все спали, он вышел во двор и направился в сарай.

— Хоть дров наколю, а то уедем скоро и что пожилая женщина с больной внучкой делать будут. Не замерзать же им. Тут Вася вспомнил фото девушки, которое стояло у Матрены на подоконнике. — А она красавица, да еще и работящая девушка, видимо. Интересно было бы с ней познакомиться. Мечтая, как он пригласил бы Анюту в свой собственный ресторан, Вася с таким воодушевлением принялся колоть дрова, что аж щепки летели. Вдруг за спиной послышался ласковый голос Матрены:

— Ай да молодец, ай да работяга! Много лет в этом доме мужской руки не было, а тут такое счастье! Вася засмущался: — Ну что вы, хозяйка, это я так, по привычке – у своей бабушки с детства дрова колол. Матрене такой ответ явно по душе пришелся.

— Спасибо тебе, добрый молодец! От души спасибо! Через пару дней Масленица – будет нам с Анюткой чем печь топить на праздник. А потом добавила: — И вы оставайтесь! Вася вновь залился краской – едва знакомы, а Матрена уже на праздник приглашает. И живут ведь скромно, по всему видно, а так радушно в гости зовет, прямо, как его бабушка.

— А почему бы и нет? У меня еще 4 дня отпуска. — Вот и оставайтесь, гостями будете, сказала Матрена и пошла накрывать на завтрак. В поисках друга на улицу вышел и Олег. Вася тут же принялся обсуждать с ним приглашение Матрены остаться на Масленицу. — Ты что, ненормальный? Какая Масленица в этом глухом селе? Нет, увольте. Я домой, а ты, как хочешь.

Парни так горячо спорили, что не заметили, как к дому подошел сосед, который вчера им и посоветовал остаться у Матрены на ночлег. Потом уже стало понятно, что их разговор он слышал. — Молодые люди, нашелся человек, который вам машину поможет отремонтировать. — Спасибо, добрый человек, что вспомнил о нас! — Идемте со мной, познакомлю, так и быть, вас с нашим местным автомехаником, он свое дело знает. Олег, явно рассерженный желанием друга остаться в селе на Масленицу, остался во дворе, а Вася пошел за соседом.

Но, видимо, помочь – было его не единственное желание. Едва отойдя от дома Матрены, он многозначительно сказал: — Машина у вас дорогая, сразу видно – не один десяток долларов стоит. И люди вы не из простых, не отпирайтесь. Так что мой вам совет – держитесь подальше от этой сумасшедшей старухи и ее внучки. Нищеброды они, ни гроша за душой.

А коль девку сельскую в невесты хотите (сейчас у городских это в моде), то есть поприличнее семьи – вот, например, ко мне заходи, с дочерями познакомлю. Вот тут Васе стало понятно – сосед прекрасно слышал, что он – владелец ресторана и наверняка своих дочерей присватать хочет. Но виду он, конечно, не подал. И на предложение соседа зайти на чай ответил отказом:

— На Масленицу вернусь в ваше село, вот тогда, возможно, и зайду, но не обещаю. А вот за то, что пособил с механиком, благодарю от души. — Ишь ты, на Масленицу он возвращаться обрался. Небось эта девка нищебродка ему приглянулась. Уже совсем рассвело, когда Матрена позвала всех пить чай. Вышла к гостям и Анюта. Температура у нее спала, и бабушка позвала ее с гостями знакомиться.

— Это Олег и Вася, — представила внучке гостей Матрена. — Заплутали вечером по нашим дорогам, на ночь остались, а я их погостить у нас на Масленицу позвала. — Я – Аня, — коротко ответила девушка, — А давайте чай пить, с вареньем!

— Ты сиди, внученька, только же температура спала, я сама накрою. — Нет-нет, бабуля, мне уже хорошо, разреши мне. Через пару минут на столе стоял самовар, все то же варенье из одуванчиков, домашний хлеб и остатки картошки с ужина. — Ничего вкуснее я не ел с тех пор, как моей бабушки не стало, — сказал Вася, с удовольствием уминая второй кусок хлеба.

А Анюта смотрела на него, как завороженная. Видно, приглянулся ей случайный гость. Да и Вася особенно тепло смотрел на девушку – еще совершенно незнакомую, но уже такую родную. Невозмутимой старалась казаться одна Матрена, но по ее глазам было понятно – ей уже известно то, чего никто пока не знает. — Бабушка Матрена, а можно я Анюту в город приглашу? – робко спросил Вася.

— Только если она сама того захочет и только тогда, когда окончательно поправится, — загадочно произнесла Матрена, прикрывая ладонью свою беззубую улыбку, и тут же перевела разговор на другую тему: — На Масленицу у нас останетесь, гости дорогие? — Вася, может, и останется, а мне в город надо – дела, — резко отрезал Олег, не подразумевая никаких возражений.

— Мы, пожалуй, к вечеру уедем – машина будет в порядке, а на Масленицу мы… то есть, я вернусь. Вася нежно посмотрел на Анюту, словно вопрошая, а хочет ли она его видеть вновь. До вечера, пока автомеханик занимался машиной, Вася с Аней весело разговаривали, будто были 100 лет знакомы. Но настал момент, когда нужно было трогаться в путь.

— Я вернусь через 2 дня. За тобой вернусь, — тихонько шепнул Вася Анюте на прощание. Его словам девушка очень хотела верить, но кому нужна она, из такой семьи? Уж явно не городскому симпатичному парню… Машина уже скрылась за поворотом, а Анюта все продолжала смотреть вслед. Конечно же, она и подумать не могла, что они миллионер, а влюбилась в него просто с первого взгляда. — Помечтала и хватит, — сказала девушка сама себе и вопросительно посмотрела на бабушку.

— Приедет за тобой, внученька, обязательно приедет, вот увидишь, я это чувствую – пробежала между вами искорка, жарче, чем от дров, которые Васенька сегодня нам наколол. Наступила Масленица. Матрена с Анютой с утра начали печь блины, да гостя ждать. Но ни в первый, ни во второй день Масленицы Вася не приехал… На третий день заявился к ним тот самый сосед:

— Ну что, обещался гость Ваш городской наведаться на Масленицу, а нету его. И не надейтесь, что приедет – он в городе директор ресторана знаменитого, на что вы ему нужны? Анюта с Матреной обомлели – они-то и не догадывались. Внучка убежала в дом, а бабушка про себя подумала – сбывается… — А ты не злорадствуй, рано радуешься, — ответила Матрена злорадному соседу и прогнала его со двора.

Спотыкаясь и что-то еще крича ей вслед, он поспешил за ограду, но вдруг встал как вкопанный. — Чего застыл? Иди восвояси! Нечего свою злость по селу разносить! И тут уже наступил черед замереть Матрене – из-за поворота выезжала та самая машина, на которой несколько дней назад прибыли ночные гости. Вася вышел с огромным букетом алых роз и корзиной (потом оказалось, что там всякие лакомства к празднику были). Он подошел поближе и говорит:

— Бабушка Матрена, здравствуйте! Влюбился я в вашу Анюту. Отдадите ее за меня? — Отдам, Васенька, коль она согласна. На крыльцо выбежала Анюта. Такой счастливой улыбки Матрена не видела ни разу с тех пор, как родителей ее не стало. Она нежно обняла Васю за шею – пойдем в дом, мой суженый.

И с той минуты они не расставались никогда. А по селу еще долго ходили слухи – мол, выжившая из ума старуха жениха-миллионера приворожила, наколдовала судьбу своей внучке. Больше всех злорадствовал тот самый сосед, на чьих дочерей Вася и взглянуть не захотел.

Виктория Белозерова