О любви немало песен сложено
Московские окна
Вот опять небес темнеет высь,
Вот и окна в сумерках зажглись,
Здесь живут мои друзья,
И, дыханье затая,
В ночные окна вглядываюсь я.
Здесь живут мои друзья,
И, дыханье затая,
В ночные окна вглядываюсь я.
Я могу под окнами стоять,
Я могу, как книги, их читать.
И, заветный свет храня,
И волнуя, и маня,
Они, как люди, смотрят на меня.
И, заветный свет храня,
И волнуя, и маня,
Они, как люди, смотрят на меня.
Я как в годы прежние опять,
Под окном твоим готов стоять.
И на свет его лучей,
Я всегда спешу быстрей,
Как на свидание юности моей.
И на свет его лучей,
Я всегда спешу быстрей,
Как на свидание юности моей.
Вот опять небес темнеет высь,
Вот и окна в сумерках зажглись.
Здесь живут мои друзья,
И дыханье затая,
В ночные окна вглядываюсь я.
Здесь живут мои друзья,
И дыханье затая,
В ночные окна вглядываюсь я.
Вот опять небес темнеет высь,
Вот и окна в сумерках зажглись.
Он мне дорог с давних лет,
И его яснее нет,
Московских окон негасимый свет.
Он мне дорог с давних лет,
И его яснее нет,
Московских окон негасимый свет.
Смех и слезы
Смех и слезы, если надо одолеют все преграды,
Смех и слезы всем на зло сотворят добро.
Руки свои подними к небу и загадай желание,
Говорю тебе я, сбудется обязательно.
Миллион цветов и миллиард цветных огней,
Донесут всю правду о любви моей.
Знаю, в эту ночь звезды не солгут,
И на крыльях счастья мир нам принесут.
Смех и слезы, если надо одолеют все преграды,
Смех и слезы всем на зло сотворят добро.
Руки свои подними к небу и загадай желание,
Говорю тебе я, сбудется обязательно.
Буду ждать тебя я много-много лет,
Чтобы получить мне лишь простой ответ.
С музыкой любовь я тебе дарю,
И кричу тебе, верю и люблю, а ты…
Смех и слезы, если надо одолеют все преграды,
Смех и слезы всем на зло сотворят добро.
Руки свои подними к небу и загадай желание,
Говорю тебе я, сбудется обязательно.
Марфушины ходики
Давненько дело было. В послевоенные годы. Колхозники только-только оперяться стали. Трудодень силу набрал, хлеб в сусеках появился, скотишко в пригонах. Копейка у народа завелась. Да вот беда – предложить на ту копейку кооперация могла очень немногое.
Товаров было в обрез. Что ни привезут в сельпо – всё нарасхват, в драку. Иной раз сельповский конюх с продавцом ещё из райцентра не выехали, а по деревне уже слух: новый товар везут. И сейчас же на высокое крыльцо магазина народу налетит, как кур на седало.
Очередь установят. Список повесят. Да ещё условятся, мол, кто не выстоял до конца, ушел – тот и очередь потерял. А стоять подчас не то что день, а целые сутки приходилось. Ну, не стоять, конечно, в буквальном смысле, а просто торчать у магазина – лясы точить, семечки лузгать, а то и песни петь. Бывало – и песни пели, и танцы устраивали у сельмага, чтоб, значит, время даром не терять.
Наверное, не одна любовь здесь, в очереди, зародилась, а то и будущая свадьба отсюда начало взяла, потому что молодёжь больше сельпо атаковала. Это потом уже очереди злыми стали – от беспросветности дефицитов. А тогда ещё верили и в просветы, и в «свет в конце тоннеля»…
Вот один раз пошёл по селу разговор, будто целых две телеги товару везут в магазин – и мануфактуру разную, и патефоны, и велосипеды, и сахар с конфетами, и селёдку с горбушей. Настя Гурина, Ларионова жена, сейчас свою старшую дочь Марфушу в очередь снарядила, денег дала и наказала взять ситца побольше на платья, на занавески, на наволочки к подушкам да, ежели достанется, шевиоту синего отцу и брату на костюмы. Настя сама была хорошей портнихой, и готовой одежды в их семье почти не покупали.
Пошла Марфуша к магазину, а там уж народу на крылечке полным-полно, колготня идёт – кто за кем стоит, разбираются. Разумней бы вернуться домой, но решила она попытать счастья: заняла очередь и стала ждать. Как ни говори, товару целых два воза на подходе, авось и перепадёт что-нибудь доброе.
Подвода прибыла только к вечеру. Во двор сельпо, где разгружали товар, никого не пустили. Это ещё подхлестнуло аппетиты покупателей, пошли слухи, будто привезли такие вещи – глаз не оторвёшь: что мануфактуру, что галоши, что туфли…
Продавщица же на все расспросы, заважничав, сказала только: – Всё есть. Но продавать сегодня не буду. Устала, открою пораньше утром. Сказала, покрутила на пальце ключ, пощёлкала жвачкой из лиственничной серы и ушла домой спать. Утром так утром, не впервой стоять подобную «всенощную». Очередь ничуть не поредела. Все настроились ждать до победы. Марфуша, естественно, тоже.
Благо – на дворе лето. Ночь тёплая. Можно даже без верхней одёжи прокоротать. Тем более – народ кругом. Сидят на приступках крылечка плечом к плечу, греться можно, в тесноте – не в обиде. Под утро, обнявшись, задремали Марфуша с подружкой Тонькой Уваровой.
Кто-то сердобольный принакрыл их пиджаком. А ровно в шесть продавщица открыла магазин. Товары и вправду хорошие были, только не так много, как предполагалось. Когда дождалась Марфуша своей очереди, считай, ничегошеньки уж не осталось. Грустно ей сделалось и обидно. Зря ночь караулила. Не хотелось домой возвращаться с пустыми руками.
Окинула она взглядом сельповские полки – чего бы взять? – увидела ходики. На циферблате картинка красивая. В селе её звали «Медведи на лесозаготовках». Часы эти давненько уж висели меж полок в магазине, выжидая покупателя. Наконец-то дождались: – Дайте ходики хоть что ли, – вздохнула Марфуша и приобрела их. Когда пришла домой и выложила покупку на стол, Настя всплеснула руками:
– Зачем нам вторые-то ходики? В бане повесить? Ат ты, бестолочь, выстояла за ночь эдакое добро. Ходики те Ларион всё же повесил в избе, взамен старых, и они шли потом долгие, долгие годы, пока совсем не почернели «медведи на лесозаготовках», закопчённые дымом, засиженные мухами. И всем, кто бывал у Гуриных в гостях, Настасья при удобном случае непременно рассказывала забавную историю их приобретения.
Люди при этом охотно смелись. Марфуша же сначала сердилась, а потом тоже стала смеяться. Над собой. Байка об её ходиках, часто повторяемая в селе, превратилась в своеобразную притчу. И поныне если кто-нибудь сделает нелепую, ненужную покупку, то про него непременно скажут: «Купил Марфушины ходики» или: «Извёл денежки на Марфушины ходики».
Автор : Щербаков А.