Лучшие стихи А.С. Пушкина
Теперь моя пора
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.
Суровою зимой я более доволен,
Люблю её снега; в присутствии луны
Как лёгкий бег саней с подругой быстр и волен,
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмёт, пылая и дрожа!
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги?..
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стёклами двойными.
Александр Сергеевич Пушкин. Все стихотворения
Матери. наши милые. родные и всегда любимые, Великие труженицы, много испытавшие на своем веку! Какими словами описать нашу любовь к Вам! Слово» мать» у меня неразрывно связано со словом «печка», да — да ,наша обычная деревенская русская печь. Вот сколько я себя в детстве помню. мать и печка неотделимы. Раннее утро, я просыпаюсь и открываю глаза.
Печка гудит, распространяя тепло по всему дому.Мать суетится с ухватами у печки, то вытаскивая, то заталкивая наоборот чугунки в печку. Для этого у нее даже был валик, каток, который она подкладывала под рогачи, чтобы легче было поднимать и заталкивать или вытаскивать чугунки. А чугунки большие, тяжелые. Большая семья, большая посуда!
Мать увидев , что я проснулся, крестит меня и посылает умываться, продолжая греметь ухватами. Я быстренько умываюсь, холодная вода быстро прогоняет остатки сна. Остальные все проснулись и за столом сидят, отец на работу уходил пораньше так что дома мы его видели только вечерами, да в редкие выходные по праздникам. Мать наливает из большого чугуна наваристых щей!
Именно наваристых. затомленных в русской печке щей, в большую чашку, общую для всех. Тарелки тогда были редкостью, и если они были. то доставались только по праздникам гостям! Ложки деревянные. расписные. глубокие, чтобы зачерпнул, так зачерпнул. Мясо мать обычно распределяла по всей чашке, а в утомленных щах оно разваривалось до того, что больших кусков не было, только кости.
И вот опять же мать негромко шепчет молитву, перекрестив стол и нас всех вместе, садится с нами за стол. Начинает нарезать хлеб. Хлеб, сколько я помню, у нас всегда был свойский , круглый такой калач. вкус и запах которого сейчас даже вспомнить трудно. Что она туда добавляла, не знаю, но запах того хлеба из детства и вкуса , я в своей жизни не встречал.
Бывало нагоняешься, проголодаешься, забежишь в дом, мать отрежет краюху, сольцой посыплет, даст. и ты этой краюхой даже с друзьями делишься! Гостинцев не надо, такой вкусный этот хлеб из простой русской печи. Итак, мы начинаем есть, по очереди черпая из чашки, не мешая друг другу. Баловаться за столом строго запрещалось, можно остаться голодным, мать строго за этим следила.
Ни смеха, ни разговоров, все молча. Мать наливает молока в кружки, мы выпиваем и встаем. Мать опять же с молитвой крестит нас и все, мы свободны до обеда. Говорим матери»-Спасибо-«, но не разбегаемся ждем разрешения. Если есть какие дела, она распределяет между нами. Лето это обычно огород сорок соток, и полоть, и тяпать. Тут уж никуда не денешься,пока не выполнишь, ни реки, ни леса не видать. Часто друзья выручали, мы по очереди помогали друг другу , и только потом срывались и бежали купаться или в лес.
К обеду мать никогда не искала нас, мы свое время знали и помнили, что если запоздал, то можешь остаться голодным. Поэтому к обеду все собирались вместе в одно и то же время. Мать так же усаживала нас, крестила и мы обедали. После обеда-» Спасибо!»- слушаем наставления и разбегаемся. Мать снова у печки, надо на вечер приготовить. Жар в печи был постоянно, только угли раздуть и все , печка заработала снова.
Вечером собираемся вместе, когда уже стемнело, приходит отец с работы, уставший, но всегда веселый. Я забираюсь к нему на колени, и он из кармана достает или яблоко из колхозного сада, или кусочек хлебушка, реже конфетку, обычно подушечки, и говорит-» Это тебе лисичка передала»-.
А я, довольный, верю и с радостью съедаю. Снова усаживаемся за стол, уже всей семьей, и трапеза начинается.Мать снова крестит с молитвой и ставит чугунок на стол. Теперь уже с нечищеной картошкой и квасом с окрошкой. Тут уж мы наедаемся до отвала. и опять на печку. Это было наше излюбленное место, мы с верху наблюдали за взрослыми.
Вот отец, надев очки, берется за книгу. Читать он любил вслух, а мать , да и мы любили слушать. Мать обычно с прялкой, шерсть пряла, овечки были свои.Иногда мать останавливалась и что то комментировала из прочитанного отцом.Потом она вставала, что то шуровала в печке, закрывая заслонку, что бы дух остался до утра. Отец тушил лампу.
Мать, помолившись в углу перед иконами, всех и вся перекрестив, тоже ложилась.Все засыпали, и печка тоже как бы засыпала, до утра. И непонятно, кто утром раньше вставал, мать или печка. Они были просто неотделимы друг от друга, мама и наша деревенская русская печка!
Владимир Зацепин Радостный