Осип Мандельштам

Стихи  поэтов 20 века о Пушкине 

Петербургские строфы

Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.

Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, — как броненосец в доке,
Россия отдыхает тяжело.

А над Невой — посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.

Тяжка обуза северного сноба —
Онегина старинная тоска;
На площади сената — вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка…

Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.

Летит в туман моторов вереница.
Самолюбивый,скромный пешеход,
Чудак Евгений бедности стыдится
Бензин вдыхает и судьбу клянет!

 

 

Лучшие стихи посвященные Пушкину

 

Тимохины байки

Затерялась в лесах милая сердцу деревушка, от проезжих дорог в стороне, а теперь и на карте-то не сыскать. Сосны вековые упираются макушками в небо, а из земли выпирают мощные корни. Воздух свежий, аж, голову кружит. Летом ягоды всякой полным-полно, а по осени грибов – хоть косой коси. Жили в деревне все своим хозяйством, скотинку держали, пахали, сеяли, и не было никакой нужды ехать за чем-то за тридевять земель. Жил в той деревне дед Тимофей, который однажды, ещё по молодости, выезжал из деревни и потом всю жизнь рассказывал историю, как он в район ездил.

Район находился километров в тридцати от деревни. Рассказчиком Тимофей был замечательным. Сядет на завалинку, сдвинет кепку набекрень, и начинает свой рассказ. Забавным было то, что каждый раз он рассказывал его по-разному. Селяне подшучивали над ним: — Эй, Тимоха, а как ты в район-то ездил, расскажи! — Да, вот щас мальчонки коней скупают, тады и расскажу. Просили без них не начинать.

По улице к реке проскакали на конях наперегонки мальчишки, подняв на дороге кучу пыли. Лето было жарким, и каждый вечер обязанностью подростков было купание коней. Сколько куража и смеха и радости было в этих вечерних купаниях! Ну, а потом собирались у чьего-нибудь дома девчата и парни, пели песни, шутили, да и просто дурачились.

Чуть попозже, накормив скотину, и после ужина подтягивалось поколение постарше. У мужчин разговоры серьезные, всё о делах, а женщины всё больше о своих проблемах, перетрут все новости деревенские. Все на виду, ничего не спрячешь и не утаишь в деревне от людских глаз. А случись беда какая – помогали друг другу всем миром. Теплый вечер. Звезды рассыпаны по небу, словно жемчуг, мерцают и такие крупные, что глаза сами тянутся к этой бесконечности и их не счесть. Тишина вокруг и только слышно, как стрекочут кузнечики. Мальчишки окружили деда Тимофея и, не тая улыбки, приготовились слушать его очередную байку.

— Значится, дело было так, — начал свой рассказ Тимофей,- наловили мы с мужиками рыбы и повезли её в район, чтобы продать. Ребятишкам гостинцев привезти, бабам матерьялу на платье. Загрузили подводу, да и поехали. Дорога шла лесом. Остановился я на чуток, по нужде, стало быть, присел за кустиком, а там гляжу, сидит заяц передо мной, здоровенный рысак. -Ну, — думаю, — едрит-кудрит!

Зверья-то сколько развелось! И пришла мне в башку така задумка. Взял я махорку, что была с собой, да и насыпал на пенек. Проехал чуть подальше и ещё на другой пенёк насыпал махры и так до самого району. Дед замолчал, набивая закрутку табачком. — Ну, а что дальше-то было? – затеребили мальчишки. — А дальше всё просто! Когда ехал обратно, то насобирал зайцев целую подводу. — Как это? – недоуменно спросил самый смышленый паренёк.

— Подбегает заяц к пеньку, а там табак. Нюхнёт, да как чихнёт! Ап-чхи-и-и! И носом со всего маху — об пенёк! — Дед, ну ты даешь?! Да, так не бывает! — Бывает, бывает, да вы вон у Матрены моей спросите. Аль не видали, какой у неё зипунчик заячий? То-то вот! — А ещё, ещё, расскажи чё видел? — А ещё в лесу медведя повстречал! Д-а-а-а! История была! Дед причмокнул, выпустил дым через нос и продолжил.

— Я с отцом на медведя ходил с одной фанеркой, да молотком. Мальчишки от удивления рты пораскрывали. — Идет на отца медведь на задних лапах, а он ему — раз! да и подставил фанерку. Медведь лапами по ней шибанул, когти и прорезались насквозь. И тогда уж я молоточком по ним постучал, загнул их и повели мы медведя, как на верёвочке до самого дома. Все стали представлять, как такое могло быть в реальности.

— Да, там, наверное, полные штаны были…, — мальчишки катались от смеха. — Ну, как знаете! — нарочито обижался Тимофей, — да если хотите знать, однажды и не такое было! Мальчишки зашикали друг на друга. — Ну, расскажи, расскажи ещё, Тимоха! — Пошел я как-то в лес за земляникой. Нашел лужайку – краснёхонькая вся. Набрал корзинку, стою у кустика, закурил и вдруг чую сопение прямо в ухо и на плечо мне что-то тяжелое легло. Повернул чуть голову и обомлел.

Медведь ревёт и протягивает мне лапу, а в ней сучок здоровенный. Вытащил я этот сучок, а сам чуть живой, сердце замерло. А медведь – ничего, повернулся, да и пошёл себе в лес. — Здорово! Дед, а дед, а расскажи, как ты с лосем в лесу встретился и на дерево взобрался, да и просидел на нём два часа. Или нет, лучше, как с волком, помнишь, на пригорке встретился? — Ну, это в другой раз! Пошли спать, время позднее. Все стали разбредаться по домам. Много с тех пор воды утекло, а люди всё помнят рассказы деда Тимофея и пересказывают их своим детям и внукам.

Сколько доброты и фантазии в простом русском человеке? Вот она, дорогая моя Русь! Вот в чём твоя красота — в чистых людских помыслах, в сказках народных, в песнях, в добрых людях, живущих в глубинке. «С чего начинается Родина…»? – тихонько зазвучала в душе моей мелодия. От воспоминаний о деде накатила грусть. А, пойду-ка, я сегодня на сеновал спать, буду вдыхать аромат духмяных свежескошенных трав, смотреть на огромные звезды и думать, что где-то далеко-далеко есть другие миры. . .

Валентина Агафонова