Русские романсы

Мой костер в тумане светит

Мой костёр в тумане светит,
Искры гаснут на лету.
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.

Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.

Ночь пройдёт и спозаранок,
В степь далёко, милый мой.
Я уйду с толпой цыганок,
За кибиткой кочевой.

На прощанье шаль с каймою,
Ты узлом на мне стяни.
Как концы её с тобою,
Мы сходились в эти дни.

Кто-то мне судьбу предскажет,
Кто-то завтра, милый мой.
На груди моей развяжет,
Узел стянутый тобой.

Мой костёр в тумане светит,
Искры гаснут на лету.
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.

Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.
|

Все русские романсы

Николин день

Дома все в сизом тумане: бабушкины цветы, мои куклы, Плутька, сидевший на подоконнике. С утра в горячей печи сушат пареный овес. Разбухшие липкие зерна разложены на противнях. Когда они высохнут, будем из них молоть толокно. Мы готовимся к празднику Николе-зимнему. Уже сварен и разлит в большие тарелки густой жирный холодец. На полу в ведре замочена огромная щука, поблескивают желтыми чешуйками язи.

Вечером бабушка запечет их в рыбники. Меня прогоняют на улицу. От кашной дымки голова заболит. А я помню, как угорела бабушка Настя. Ее потом луком терли и в уши клали клюквинки, чтобы прошло. Иду на берег. Озеро нарядилось в белую пушистую безрукавку.

А по краям, как пуговки, темнеют деревянные ставни прорубь. И тропинки, как шнурочки. Дружок мой Федька в школе. Играть не с кем. Даже Тузик убежал с дедом за реку. Там работа. Меня как-то тоже брали с собой, посмотреть. Чего там только нет: и машины, и трактора…

Принарядила зима деревню. Белеют шапками крыши домов. Сверкают на солнышке расписанные морозом окна. У соседнего дома бабушка Лиза ругает Серегу. Ей вовсю помогает Самурка- маленькая злющая собачонка. Серега лопатой кидает с мостовой снег, а ветер с сугроба  задувает его обратно. За непослушного внука, за ветер вредину бабушка Лиза метлой шлепает Самурку, и тот с визгом мчится мимо меня.

Мне становится смешно и я начинаю  хохотать.Но увидев Серегин кулак в черной вязаной рукавице, убегаю вслед за собакой. У магазина, как сороки, стрекочут тетки. Обсудив все новости, громко зовут друг друга к празднику. В морозном воздухе слышится: «Дон, дон-дон! Дон, дон-дон!»

Кузница. Кует кузнец, а мне кажется, что так бьется сердце моей Усть-почи. Оно так будет биться всегда!Вон она какая большая! А людей сколько… Откуда мне , маленькой беззаботной девочке, было тогда знать, что вместе с сердцем кузнеца замолчит и сердце моей деревни…

Уже поздно. Мы  в котельной мелем толокно. Бабушка крутит жернов. Я вижу, как у нее со лба стекают капельки пота.  Жернова натужно пережевывают сухую овсяную кашу,приговаривая : «Тяжжело! Тяжжело!» Наконец, появляется коричневая крупинчатая мука.

Осторожно, чтоб не просыпать, сметаю ее птичьим крылышком в кадку. Видя, что бабушка устала, встаю на ее место, но у меня ничего не выходит! Она гладит меня по голове: «Подрасти!» Просыпаюсь рано. Кругом все праздничное: занавески с кружевом, покрывала новые…Плутька лапой моет нос. Уже полакомился!

В печь ставят жаркое. На столе дымятся творожники. В решете в чистом льняном полотенце завернуты блины. Их будут греть с толокном и маслом. Приходят гости. Из соседней деревни приехала баба Шура. Маленькая, нарядная, с мороза щеки румяные, как девочка.

Сует мне в руку шоколадные конфеты. Собираем на стол. Самовар шумит, а вокруг него рыбники со свежей рыбой, на плоских тарелках «цветочком» выложены шаньги: заспянные, пшенные, картовные. Вот эти, посыпанные сверху крахмалом, кислые, с ягодой. Селедка под белыми колечками лука, грибы, капуста…

Пришел Вовка. Я забираюсь на печь.Он всех обнимает, целует в щеки, трясет своей белой кудрявой головой и стучит по столу кулаком так, что подпрыгивают чашки. Я его немного боюсь. А он пьет из рюмочки и громко поет песни. Смотрю на всех. Тут и дядя Пеша с Карповой. Мы у него овечку купили, Таньку. И дядя Вася с Рыжковой. Все на лошадях приехали.

Тетя Клава с Подберезки в цветасто

Одеяло теплое, нагретое на лежанке. Рядом, перебирая коготками, урчит Плутька. Сквозь сон слышу, как убирают посуду. Стукают в сенях. Это Вовку утащили в дровни. Увезут до дому, а то замерзнет в сугробе. Бабушка говорит, что праздник заканчивается с уходом последнего гостя.

А баба Шура осталась ночевать. Значит завтра мы снова все вместе сядем пить чай. И самовар на столе будет шуметь. Шуметь-рассказывать, и весело подмигивать мне раскаленным березовым угольком!

Ирина Турченко