Русские романсы

Если можешь прости

Мне сегодня так больно,
Слезы взор мой туманят.
Эти слёзы невольно,
Я роняю в тиши.
Сердце вдруг встрепенулось,
Так тревожно забилось.
Все былое проснулось,
Если можешь прости.

Мой нежный друг,
Часто слёзы роняю.
И с тоской вспоминаю,
Дни прошедшей любви.
Я жду тебя, как прежде,
Ну, не будь таким жестоким.
Мой нежный друг,
Если можешь, прости.

Я пишу тебе снова,
Видишь капли на строчках.
Все кругом так сурово,
Без тебя, без любви.
Твои письма читаю,
Не могу оторваться.
И листки их целую,
Если можешь, прости.

Мой нежный друг,
Часто слёзы роняю.
И с тоской вспоминаю,
Дни прошедшей любви.
Я жду тебя, как прежде,
Ну, не будь таким жестоким.
Мой нежный друг,
Если можешь, прости.

Все русские романсы

Пётр 1 и Мария Гамильтон. История в Опусах.

Недавно прочитала историю любви Петра 1 и Марии Гамильтон (Глеб Алексеев «Мария Гамильтон»). Хочу сразу сказать, что об этой истории узнала впервые. Думаю многие также не слышали этот исторический факт. Имя Марии Даниловны Гамильтон, которую в России чаще называли Марией Гамонтовой, не так широко известно, как имя любовницы великого адмирала Нельсона Горацио — Эммы Гамильтон.

Однако судьба русской Гамильтон была не менее трагична, чем судьба прославленной англичанки. Когда родилась Мария — неизвестно. При дворе Петра она появилась в 1709 году. Предположительно, ей тогда было около пятнадцати лет.

Стройная, красивая девушка так понравилась супруге царя Екатерине Алексеевне, что та немедленно сделала её своей фрейлиной. Гамильтон отличалась на редкость весёлым и бойким характером. Она была хитра, проницательна и дальновидна. Именно эти качества позволили Марии затеять очень опасную для неё авантюру: она решила понравиться царю.

Её старания не прошли даром и совсем скоро Мария стала любовницей русского самодержца. Но она не учла, что царь был слишком непостоянен, чтобы хранить верность даже первой красавице двора. Добившись своего, Пётр быстро охладел к молодой любовнице. В отчаянии бедная девушка стала проводить ночи с другими поклонниками. Избранником ее стал Иван Орлов — царский денщик и любимец, красавец.

Но Мария Гамильтон поплатилась жизнью, разумеется, не за внебрачную связь. Погубило ее роковое стечение обстоятельств: у фонтана в Летнем саду дворца был найден труп новорожденного младенца, а Иван Орлов загулял с приятелями, и несколько дней его не могли сыскать.

И когда Орлов, наконец, явился во дворец, чтобы выполнять свои непосредственные обязанности, он обнаружил, что государь вне себя от ярости. Единственная вина, которую ощущал за собою Орлов, была его связь с «Марьюшкой», «девкою Марьей Гаментовой», камер-фрейлиной ее величества. В этом он с перепугу и повинился, не представляя себе, какие трагические последствия для Марьюшки будет иметь его признание. Удивлённый откровением денщика, царь стал дальше его расспрашивать о подробностях сожительства с «девкой Гамонтовой».

Тот признался, что Мария не раз вытравляла ребёнка, совершая ужасный, смертный грех, и что он, Иван, дескать, к этим грязным делам вовсе не причастен. И царь тотчас же приказал привести к себе Марию Гамильтон. Та сначала все отрицала, клялась в своей невинности, но Петр круто взялся за дело, и вскоре фрейлина созналась, что «она с Иваном Орловым жила блудно и была беременна трижды.

И двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего задавила и отбросила». Орлов был посажен в крепость, «а над фрейлиною, — писал один из современников, — убийцею нераскаянною, государь повелел нарядить уголовный суд». О крайнем раздражении Петра против «детоубийцы» свидетельствует и тот факт, что он приказал отправить Марию Гамильтон в застенок и подвергнуть пыткам, причем сам на них присутствовал. Следствие над девицей Гамильтон затянулось на четыре месяца.

Всё это время она провела в темнице, закованная в железо.Казнь состоялась 14 марта 1719 года на Троицкой площади близ Петропавловской крепости. Все, в том числе и приговоренная, были уверены, что в последнюю минуту государь дарует Марии Гамильтон свое помилование. Пётр приблизился к бывшей фаворитке и попросил молиться на небесах за всех грешных, остающихся на земле.

Потом он поцеловал её и что-то шепнул палачу. Толпа облегчённо вздохнула, решив, что царь отменил приказ. Однако палач, взмахнув топором, отрубил несчастной голову. Петр присутствовал при казни и действительно поднял на руки мертвую голову.

И не только поцеловал ее, но и повелел всем остальным присутствовавшим восхищаться ее красотою, попутно объясняя, какими жилами голова соединяется с телом. Отчего Пётр, продержав бывшую фаворитку полгода в темнице Петропавловской крепости, так и не отменил свой жестокий приговор? Говорили, что ребёнок, задушенный Марией, был от Петра, и тот, зная эту тайну, не мог простить любовнице убийство его сына. Как известно, Петр был человеком чрезвычайно практичным.

Оставшиеся после казненной драгоценные вещи он велел конфисковать в казну. А вместе с украшениями и безделушками приказал конфисковать и сохранить самое драгоценное, что было у фрейлины: ее прекрасную голову. Сей «экспонат» поместили в большую стеклянную банку со спиртом и целых шесть лет — до смерти Петра — хранили в особой комнате при кунсткамере.

В 1783 году княгиня Екатерина Романовна Дашкова — президент Российской Академии наук, — просматривая счета, обнаружила, что на нужды кунсткамеры, единственного в те времена музея, ежегодно отпускается огромное количество спирта. Выяснилось, что в кунсткамере в спирту хранились всевозможные «уродцы», которых обожал и собирал по всему свету Петр Первый.

Но, помимо этих «уродцев», в подвале кунсткамеры, в особом сундуке под ключом хранились две головы — мужская и женская, обе прекрасно сохранившиеся и обе необыкновенной красоты. Императрица Екатерина Вторая приказала выяснить, кому принадлежали эти головы. Долго рылись в архивах, наконец, определили, что мужчина — это камергер императрицы Екатерины Первой Виллим Иванович Монс (по скандальным слухам, любовник своей госпожи), которому голову срубили по приказу Петра Великого.

Несколько недель эта голова стояла прямо в спальне Екатерины — «в назидание», а потом была передана в академию, в кунсткамеру. Из-за этой «шалости» сама Екатерина чуть не лишилась головы, а Россия осталась без духовного завещания разгневавшегося на супругу Петра. Двести лет хранилась заспиртованная в большой колбе голова Марии Гамильтон в Кунсткамере.

Где было похоронено её тело — неизвестно. До смерти Екатерины 1 головы находились в кунсткамере и их можно было видеть. Затем сочли за благо убрать их с глаз долой: все-таки консервация не входила в ритуал христианского погребения. Затем о них забыли.

И не вспомнили бы, не обрати шестьдесят лет спустя дотошная президент Академии наук внимания на то, что слишком много денег уходит в кунсткамере на спирт. Екатерина II, налюбовавшись на головы, приказала все-таки предать их земле. И останки Марии Гамильтон и Виллима Монса были закопаны там же в кунсткамере, в подвале.

Наталия Иванова Источник: М. И. Семевский, «Камер-фрейлина Мария Даниловна Гамильтон» // «Отечественные записки» (1860, т. CXXXII, № 9, с. 239—310)