Я люблю вас так безумно

Русские романсы

Я люблю вас так безумно,
Вы открыли к счастью путь.
Сон нарушен безмятежный,
Бьется сердце, стонет грудь.

Снятся снова дни былые,
Жизни юной золотой.
Снятся мне края родные,
Взор твой милый, дорогой.

Предо мною вы явились,
Как заветная мечта.
Чувства страсти пробудились,
Победила красота.

Так не буду ждать я казни,
От моих волшебных грез.
Я люблю вас без боязни,
Без искусства и без слез.

Но не верю чтоб жестоко,
Так могли вы поступить.
Дать надежды много-много,
И все счастье вдруг разбить.

Что ж, с другим вы будьте счастливой,
С ним живите вы любя.
И когда-нибудь порою,
Вспоминайте про меня.

Все русские романсы

Как Макарка-плотник за невестой ходил

Жил в деревеньке Анютино Макарка-плотник. Да и то сказать, плотник-то был из него негодный. За что ни возьмется, все у него криво да косо. Свою избу, и ту не мог поправить. Брал, правда, недорого за свою работу, вот и тянулись к нему такие, что победнее. Была у него и жена, Дарья хроменькая, да померла. Остался Макарка с дочуркой, ну, ту женина родня к себе забрала. На что мужику-бобылю девчушка меленькая? Он и о себе-то позаботиться не может.

Зато уж праздники Макар любил! Вот где погулять можно, побалагурить, а то и выпить на чужой счет — своих-то денежек у него всегда в обрез было. Вот раз бабка Лукерья, сводня деревенская, ему и говорит: — Ты бы женился, Макарка!

А то гляди: изба не метена, щи простывшие, огород сорняком зарос. — На ком же я женюсь? — отвечает Макар. — Одни кричат: работник плохой, другие: голь безземельная, третьи иродом запьянцовским кличут. Уж больно переборчивы все! — Эка беда! — смеется бабка Лукерья. — А ты не с нашего села сватай, а с дальнего, где тебя не знают. Ищи девку победнее да подарочков посули.

— И то дело! — обрадовался Макар. — Пойду верст за сто, авось, засватаю какую. Бедные-то девки разбирать не станут, сладкой жизни они не знают, а к работе привычны. Сказано — сделано. Подпер Макарка дверь колышком, вышел за ворота и отправился искать дальнюю деревню победнее. Подарочки прихватил: серебряная брошечка от Дарьи осталась, да перстенек с красным камушком — вот и все наследство.

Думает Макар: пряничек еще прикуплю по дороге, али леденец какой, вот и ладно будет. Шел он шел, уж и надоело ему. Пряник в дороге прикупил, да сам и съел в тот же день. «И так сойдет, чего там!» — думает. А солнце печет, жарко. Дома бы Макар на лавке растянулся, а тут деваться некуда. Вот так шел он и дошел до развилки. Стоит думает: куда бы теперь? Места все одно незнакомые.

Поглядел на обе дороги — одна, вроде как, больше езжена, стало быть, там деревня поболе да побогаче будет. А вторая — поуже, ну, стало быть, там и безлошадных больше. Стоит Макарка, раздумывает. Глядь — на узенькой дороге вдалеке — девка с лукошком. Саму-то ее не разглядеть, а только и видно, что коса у ней светлая да рубаха на ней красная. Ну, раз так, то решил Макар на узкую дорогу свернуть. Прошел он поле, дорога в лесок ведет.

Вошел Макар в лес — темно, непривычно, даже страх напал. Тут бурелом да там валежник, дорожка совсем узенькой стала. Думал было Макар назад к развилке поверотить, а смотрит — девка-то так и идет чуть впереди. Ну, не пугливей же он девки-то? Побежал Макар за нею, а та будто все дальше и дальше, никак ему ее не догнать.

Хотел было Макарка ее окликнуть, глядь — пропала девка, а в лесу просвет показался. Добежал Макар туда и вышел к лугу. Постоял, огляделся. Чуть в стороне — деревня, небольшая совсем. Впереди луг, сенокос, девки работают, сено в копны метают. А наверху, на копне, стоит с вилами давешняя девка в красной рубахе. «Ну, — думает Макар, — была не была!»

Подошел. — Бог в помощь! — Спасибо! — отозвались несколько голосов. — Что за деревня будет? — Залесье. А ты сам откудова? — С Анютина иду. — Это где ж такое? — спрашивают девки, — Небось, далече? — Верст сто отсюда. — говорит девка в красной рубахе. — Верно! — обрадовался Макар. — Как есть сто верст! — Ты кто же будешь? На богомольца не похож, на нищего, вроде, тоже.

Засмеялся Макар: — А может, я купец, торговый человек? — Эвон! — говорит одна девка. — Где это купца безлошадного видали, чтоб пешком сто верст тюхал!.. И куда ж ты, горе-купец, идешь? — А к вам и иду. Невесту хочу сватать. Засмеялись девки, заговорили все разом, шум, гам поднялся. — Что же у вас в Анютине, девки кончились? — спрашивает та, что в красной рубахе.

— Так ведь… — замялся Макар, — Я ж уже вдовый. — Что ж за грех, что вдовый? — отвечает она. — Не хозяйственные наши девки, — пустился врать Макар, — Работать не любят. А мне хозяйка нужна. — Ишь ты, девоньки! Работницу дармовую ищет! — Пошто дармовую? У меня и подарочки есть, во, глядите-ка. Развернул Макарка платочек, где брошечка с колечком лежали.

Окружили его девки, смотрят. Только та, что на копне стояла, глянула мельком и снова за работу взялась. — Детки-то есть у тебя? — спрашивает одна. — А то как же! Девчушка, Глашенька. Годков пять, не то шесть. — Эх ты! Пять, не то шесть! — засмеялась девка. — Это женино, поди? — кивнула на подарки. — Так то не твое, мужик, а Глашенькино приданое. Что ж ты у родного дитяти отнял? Видать, совсем бедно живешь?

Засуетился Макар. — Я, — говорит, — плотничаю, с этого и хлеб ем. Смеются девки, а та, в красной рубахе, только головой покачала: — Хлеб-то ты ешь, а родимой дочушке от тебя, чай, и сухарика в праздник не перепадает… Давайте-ка работать, девоньки! Чудной этот мужик, не об чем с ним балакать. — А ты, — говорит Макар, — девка с гонором, мне такие по нраву. Я за тобой по лесу шел сейчас, вот, думаю, она меня и выведет к деревне. Опустила девка вилы:

— Пьяный ты али глупый? Какой тебе лес? Самая страда, каждый час год кормит, а я с тобой по лесам бегать буду! — Да как же? Ты с лукошком шла, а я уж бегом за тобой, вот сюда и вышел. — Ой, беда, девки! Видать, он грибов поганых объелся… С утра я тут работаю, мужик, ни в какой лес не ходила. Нечего там и собирать в эту пору. А ты шел бы себе с Богом, а то вернутся наши мужики, наваляют тебе.

— Драчливые у вас мужики? — спрашивает Макар. — Мужики как мужики. Забоялся, что ли? — Я смирный. — говорит Макар. — Пойдешь за меня — не обижу. Сказывай, где твоя изба, приду сватать тебя. Снова девки в хохот, визги, веселье, совсем на смех его подняли. Пока этак Макар девок развлекал, подоспело время к обеду. Только девки работу закончили, слышат — что такое? Бегут две бабы от деревни.

Оказывается, на широкой дороге, что от развилки шла, мужика из соседнего села ограбили и убили. Перекрестился Макар: — Кабы я по той дороге-то пошел, так и меня бы там прибили, а то вот свернул за тобой… — кивнул девке в красной рубахе. — Как звать-то тебя? — Степанидой меня звать, а вдругорядь тебе говорю — не шла я по лесу. — Шла — не шла, — говорит Макар, — а мне смерть стороной.

А звать тебя, как мою матушку покойную, тоже Степанидой была. Пошел Макарка в деревню, на ночь постой искать. Только поравнялся с первым двором, как вся прыть с него слетела. Дома стоят крепкие, заборы ладные, дворы у всех широкие, ребятишки высыпали — одежа на всех хорошая. Богатая деревня оказалась. Испугался Макарка, а потом думает: а ну, как примаком возьмут в избу?

В хорошей-то избе чего б не работать? Только насилу нашел постой. Никто в деревне на ночь не принимает, но бабушка одна добрая пустила его к себе. Крылечко попросила ей поправить. Ну, Макар тут расстарался! Все приладил, как надо, накрепко. Обрадовалась бабушка, говорит:

— Руки у тебя золотые, сынок, спасибо тебе. На совесть сработал! Макару непривычно, что его работу хвалят, стоит, как язык проглотивши. А бабушка допытывается: — Ты, слыхала, за невестой к нам? Что ж, работник ты хороший, мужик молодой. Присмотрел какую? — Эх, — отвечает Макар, — да пойдет ли она за меня? Есть тут одна, Степанидой зовут. Задумалась бабушка, и головой качает: — Девок наших я всех знаю, а никакой Степаниды промеж них нет. — Да как же нет!

Сама мне сказала. Матушку мою, покойницу, тоже Степанидой звали, я оттого и запомнил. — Да так ли, сынок? — качает головой старуха, — Есть у нас одна Степанида, да та уж такая, как я. А других в нашей деревне не припомню. Дивится Макар. Ну, думает, насмеялась надо мной девка! Но ничего, завтра с утра повыпытываю! С утра пошел Макарка снова на сенокос.

Работают девки, а как ни смотрел, нет средь них вчерашней Степаниды! Стал спрашивать — девки смеются, говорят, не бывало у них такой. — Да как же? — кричит Макар. — На копне же стояла, на самом верху. Все-то надо мной смеялась. — Все мы там по очереди стояли, мужик, а уж и смеялись-то над тобой все. — Кто вчера из вас в красной рубахе был? — Что ты! — заливаются смехом девки,

— Красную одежу у нас по праздникам надевают, а не на работу! Поди-ка, ты вчера пьяный был, мужик, лешиха тебе и привиделась! Задумался Макарка. Так, да не так! Погостил Макар у той бабушки еще денек, и в обратную дорогу собрался. Делать нечего, не вышло у него сватовство. Бабушка ему и говорит: — Ты не кручинься! Не бывало еще такого, чтоб молодцу невеста не нашлась, а красна девица жениха не дождалась. Господь управит как и не ожидаешь.

Пошел Макар назад в деревню. Вот на полдороге нагоняет его телега. Едут три монахини в город, предложили подвезти. Смотрит Макарка — две монашки пожилые, а третья — та самая девка и есть, что ему привиделась, Степанида! — Когда же ты, сестричка, постриг успела принять? — спрашивает. — Да уж как два года. — отвечает. — Как так? Я тебя два дня назад видал в Залесье! — Что ты! — засмеялась монашка.

— Мы сегодня только выехали, в Залесье не сворачивали. — А звать тебя как? Не Степанидой ли? — Степанидой. Да только это в миру я была Степанидой, а сейчас я сестра Нектария. Ты откуда же меня знаешь? — Я и сам не пойму, — отвечает Макар. И рассказал монахиням все, что с ним приключилось. — Матушка твоя о тебе печется. — сказала та монахиня, что лошадью правила.

— Ты ежели без Бога живешь, так ей тяжко это, вот и хочет она тебя на верный пусть наставить. Задумался Макар, может, впервой в жизни так крепко задумался. Ведь и впрямь, жил он без Бога. Работу делал кое-как, дитя родное совсем позабросил, гульба да баловство на уме, женино малое наследство и то чуть девкам не роздал. А теперь как людям показать, что не таков он?

Кто поверит, что он и работать может на совесть? Вот сказала же бабушка, что руки у него золотые! Да что теперь уж, эх… Старая монахиня словно мысли его прочитала: — Ты о том не тужи. Работай не для людей, а для Бога. Чтобы мир Божий от твоей работы краше становился. Такому труженику Бог завсегда пособит. Христос-то и сам плотничал!

Долго народ тогда дивился. С тех пор, как Макарка за невестой ходил, вернулся, как подмененный. Избу наладил, забор поправил, сараюшку укрепил. Все, что делал али в починку принимал — в лучшем виде сдавал, и цену не ломил, по-божески брал. А коли человек старый, или совсем бедный, так тем даром помогал, никакой платы не взимал.

И на гулянки Макар успевал, да только гулял в меру, чтобы сраму никакого не было. Никто больше его Макаркой и не звал, а как положено, величали Макаром Григорьевичем. И невеста нашлась потом, верно бабушка та сказывала. Сосватала бабка Лукерья Макару вдовицу с их же деревни, и не надо было за сто верст ходить. Баба аккуратная, хозяйственная, и собой хороша.

Дочка у нее была, Глашеньке ровесница, так и стали девочки вместе расти, даже и замуж в один год вышли. А на матушкину могилку Макар каждый год ходил, и Бога благодарил за то, что жизнь его совсем по-другому пошла. Материнская-то любовь она вон какие чудеса творит!

Мари Павлова