Русские романсы

Костры горят далекие

Костры горят далекие,
Луна в реке купается.
А парень с милой девушкой
На лавочке прощается.
А парень с милой девушкой,
На лавочке прощается.

Глаза у парня ясные,
Как угольки горящие.
Быть может не прекрасные,
Но в общем подходящие.

Замедлить расставание,
Он всей душой старается.
Словечко ищет нежное,
Сидит сердешный мается.
Словечко ищет нежное,
Сидит сердешный мается.

Девчата голосистые,
Пропели все страдания.
Лишь слышны на скамеечке
Сердечные вздыхания.
Лишь слышны на скамеечке
Сердечные вздыхания.

Все русские романсы

Вот и всё

— Ну, вот и всё, Настасья, — приглаживая сбившиеся под кепкой волосы, сказал Игнат, усаживаясь на чемоданы. — Булочек в дорогу утром напекла, яиц сварила, — протягивала узелок жена. Игнат смотрел на неё и думал: «Вот и всё, закончилась наша семейная жизнь, а она всё узелки собирает, вещи в чемоданы собирать помогала». Он сжал сильнее зубы и молча протянул руку.

Не думал, что так мирно расстанутся. Прикипел к этой миловидной женщине. Восемь лет шли они рука об руку. И не другая женщина стала причиной развода. Наука. Сначала Настасья на смелое решение мужа переехать в столицу и не обратила внимания.

Он, из глухого села и в Москву. Но у мужа на это недоверие была бумага, которая поставила между супругами стену. Игнат разгладил свёрнутый лист и подал жене. «…Приглашаем…. сможете выполнять… и реализовать свои наработки… диссертация… комната в общежитии имеется…», — бегло читала она, а после испуганная села на табуретку и посмотрела на мужа.

В молодости все косы, что вились около её ненаглядного, эта девятнадцатилетняя девчонка разогнала сразу и не подпускала никого. Высокий, косая сажень в плечах, волосы белые, как молоко и колкие, как солома. А тут Москва, наука. Яковлев Игнат Васильевич приехал в село после института по распределению, вырос в селе и вернулся в такое же село в том же районе Краснодарского края.

Ветеринары в колхозах всегда были нарасхват, и выписывали их из крупных центров только несколько раз в месяц, а тут свой, на месте. И не только за колхозным скотом следил, но и местным не отказывал. Настасья ему сразу приглянулась. Красавицей не была, нет. Но душа такая чистая и прекрасная, что всё затмила. Любила, всю себя второй половине отдавала и даже больше.

В колхозе на передовых местах всегда была, активистка, любопытная до результатов, но основанных на опыте старших поколений, ко всему новому новаторскому относилась немного с недоверием и испугом даже, побаивалась что ли. Но вместе с ветеринаром всегда и в огонь и в воду, вот и прикипели друг к другу. Свадьбу сыграли на Красную горку. Всё как у людей.

Хорошо жили. Детей, правда, не получилось, но они и не переживали сильно. Работы много, тяжёлая работа, с самого утра и до поздней ночи. И не нажили детей. А ночами Игнат всё свои заметки писал, наблюдения, выводы. А потом собрал их и отправил в какое-то Министерство. Ответ не заставил ждать. — Собирайся, в Москву поедем! — радовался мужчина.

— Езжай, я держать не буду, раз тянет — я на дороге не встану. — Ты, что. Настасья. Как же я без тебя? — А что мне там делать без родителей моих, старые они, помощь нужна; без коровок моих? Я столько лет в этом колхозе положила, не могу взять и оставить всё. Да и не городская я, шума не терплю, ем картошку в штанах. Нет, Игнат, мне туда дороги нет, развод дам, чтобы связан ничем не был. Игнат побледнел даже от такого, не ожидал, что до развода дойдёт.

Целую неделю ходил понурый и не общался с женой. Настя первая разговор начала: — Игнат, ну что ты себя и меня изводишь. Решил — езжай, не хочу тебе жизнь портить. Игнат вздохнул глубоко, протёр образовавшуюся одну единственную морщинку на лбу, и ответил: — Уговор будет. Друзьями остаться. Не хочу плохого.

Я понимаю, что надо и тебе жить дать, поэтому разводу препятствовать не хочу. Хочу честным быть. А скучать буду, очень. Хочешь, писать буду? — Когда тебе писать то будет, открытку на Рождество отправь, мне и достаточно. Игнат улыбался, глядя на жену. И легче от разговора этого стало и горестно одновременно. Но желание дать другим то, что скопилось в его голове, всё пересилило. Быть нужным обществу — так учили жить в советское время. Это было главным приоритетом.

«Дерзать, искать, творить» — под такими лозунгами жили и других учили. Долго они стояли, обнявшись, будто хотели сил и тепла друг другу как можно больше отдать. Не хотели прощаться и слушали стук сердец. Разлучила их жизнь на двадцать с лишним лет и дала возможность ещё раз увидеться. — Настя! — закричал мужчина, размахивая руками. — Игнат! — воскликнула женщина и протянула руки.

— Вот так встреча. В Москве, не ожидал, не ожидал, — взволнованно твердил он, отводя к краю тротуара Настасью. — Я с сыном. Мы поступать приехали, гостиницу ищем, адрес странный какой-то, посмотри, — указывая на смущенного юношу, объясняла она, доставая бумажку из кармана пальто. — Тогда ко мне, отговорок не приемлю. Настя! — Игнат прижимал её к себе, как дальнюю родственницу, как самого дорого гостя.

— И тебе привет, — протягивал он руку юноше, — крепче жми, красавец какой! Женщина смутилась, но послушно пошла за схватившим чемоданы мужчиной. Таким знакомым ей, но возмужавшим и ставшим намного решительнее, показался ей этот статный в серой шляпе под цвет пальто бывший супруг. — Анна, встречай гостей. Это Настя с сыном, моя первая жена, — орал в прихожей Игнат, скидывая сапоги. — Тише, у нас гости, я предупреждала.

— И мы лишними не будем, как раз к столу. Раздевайтесь и руки мыть, срочно, — обратился хозяин квартиры к гостям, которых привёл. — Вечер добрый, товарищи! — распахивая две узкие дверки в гостиную, воскликнул Игнат, потирая руки. — Очень хорошие мои знакомые, из села, учиться, поэтому прошу любить и жаловать, — взгляд Игната застыл на жене.

Та была явно недовольна гостям, которых она не знала. Но столовые приборы и тарелки сейчас же появились за общим столом, как и дополнительные стулья. Как права Настя была тогда, более двадцати лет назад, как чуждо ей это: тарелки с каймой, куча вилок и салфетки. Неуютно, с ноткой высокомерия посматривала Анна на ту, о которой постоянно вспоминал её муж и часто сравнивал. И Насте было неловко взять вилку.

Она сделала пару глотков компота и положила руки на колени. Уже за полночь все стали расходиться. Анна ждала, что Настя с сыном тоже уйдут, но Игнат указал на дальнюю комнату, которая пустовала, и дал указания жене постелить гостям там. Таким жёстким Настя никогда не видела бывшего мужа. Требующего абсолютного подчинения.

— И с Петей я позанимаюсь, ты же не против? — мягко поинтересовался Игнат, когда провожал гостей в комнату, — поступит, я всех на уши подниму. Пристроим парня. Слово своё Игнат сдержал и после поступления в ВУЗ всячески поддерживал сына своей бывшей жены, который, впрочем, сам тянулся к знаниям и был прилежен в учёбе. Настасья радовалась, что всё так хорошо у её Игната сложилось. Кандидат наук. Не разбиралась она каких и что там.

Просто радовалась за Игната, которого всегда считала своим. И не жалела, что отпустила. Любила. Игнат в свою очередь всю оставшуюся жизнь очень трепетно и с особым уважение вспоминал свою первую жену. И после какого-нибудь застолья нет-нет, да и жалел, что оставил её в деревне. Любил. Вот и всё.

Автор : Сысойкина Наталья