Лучшие стихи Царскосельских лицеистов

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Два ангела

Бабушка — мой советчик и друг

Я часто, особенно в последние годы, вспоминаю свою бабушку – Евдокию Павловну. Она – настоящий светоч в моей жизни. С нею было интересно беседовать, ведь она родилась в самом начале двадцатого века, ещё задолго до Октябрьской революции и многое из того далёкого времени помнила. И вообще бабушка для меня была большим авторитетом. Она знала всё! И образование у неё было «самое большое» — один класс из церковно-приходской школы.

Но читала запоем книги обо всём, приучая к этому меня. Электроэнергия в нашем селе в шестидесятые годы выключалась рано, поэтому при керосиновой лампе читали, лёжа в кровати рядышком, бабушка и её внучка. И, регулярно повышая своё образование, выписывала различные научные журналы и художественные книги по почте. Меня также подписывала на журналы — «Наука и жизнь», «Пионер», «Костёр».

 Считалась самым активным читателем в сельской библиотеке, на дом приносили книги по списку, составленному заранее. Читали, на первый взгляд, можно сказать, бессистемно – про всё: образование колхозов, гражданская война, революция, Отечественная война, исторические романы, фантастика, про индейцев, зарубежную литературу. Но позже я поняла, что бабушка всё-таки придерживалась определённой системы в чтении – подбирала полные собрания сочинений какого-либо автора и прочитывала все его книги, изданные в СССР.

Поэтому, начиная с третьего класса, я прочла: Жюля Верна, Михайло Стельмаха, Михаила Шолохова, Майн Рида, Алексея Толстого, Максима Горького, Ивана Стаднюка и многих других. И как нравилось мне это волшебное действо – включена керосинка, раскрыта книга и рядом бабушка с литературой этого же автора. А потом мы делились с нею впечатлениями.

Бабушка никогда не ругала меня. И отвечала на все вопросы, которые любознательная девочка ей задавала. А задавала о многом, мама не выдерживала моего напора и отмахивалась. Зато бабушка спокойно отвечала – как люди влюбляются, что такое смелость, нужно ли быть правдивым и справедливым. Бывает ли колдовство? На это бабушка отвечала, что каждый человек обладает магнетизмом, только в разной степени, иногда даже не зная про свои силы.

Если бы у меня постоянно спрашивали обо всём, я, наверное, не выдержала, а терпеливая моя бабушка отвечала постоянно и очень знающе. Евдокия Павловна считалась в своём крае лекаркой-травницей. На чердаке в сенях всегда висели связки сухих трав, подвешенные под потолком. Весной и осенью копала корешки, и тоже сушила их, а потом часть на спирту настаивала и закрывала в пузырьки. А летом собирала другие травы. Часто брала с собою внучку.

Мне было интересно, от чего какая трава, как называется. Бабушка обычно говорила: — По-молдавски могу сказать название, а вот как по-русски правильно называют, не знаю. Запомни, самые полезные травы – это зверобой, пион, девясил, а также ромашка, календула и петрушка. Травами можно лечить разные болезни, если они не запущены. К бабушке приезжали издалека за лечением. Иногда и ночью, с больными детьми, с немощными стариками. Она выпроваживала домочадцев из своей комнаты во вторую половину дома, и начиналось действо.

Я умудрялась спрятаться и подсмотреть за этим. Ведь было интересно, а чем же бабушка помогает больным, что они обращаются к ней, а не к врачам? Подслушивание ничего не говорило, баба Дуня шептала на непонятном языке, не похожем даже на молдавский (позже узнала, что по латыни). У неё были старинные книги в деревянной оправе – Евангелие и Библия. Давала людям отвары из трав, настойки на спирту и мази. Вправляла переломы и вывихи, заговаривала у детей грыжу и золотуху, проводя по телу руками. И в самом деле, вскорости человеку становилось легче.

Все её благодарили и старались вручить деньги. Она отмахивалась от них и твердила: — Если мне природой дана такая сила, то деньги её замутят, загрязнят. И позволяла благодарить, если уж сильно желают, только   продуктами, но от чистого сердца. Люди сами клали на столик продукты – масло, мёд, молоко, конфеты. Пожилая женщина лечила и свою семью. Как-то у моей мамы признали туберкулёз. Где она могла его заработать? Ведь в забое шахты не была.

Но бабушка сказала, что это всё от нервов. Я в это очень даже поверила. Нервов мама истратила много. Так вот, больная не легла в больницу лечиться, а дома бабушка устроила ей лазарет. Сходили мы с нею в лес, и от лесных муравьёв собрали сок. Это был долгий процесс. Вначале нашли кучи под высокими могучими деревьями, такие огромные из мелких веточек и травинок, потом для сбора сока понадобились бутылки (уж что туда добавили для привлечения муравьёв, я помню лично).

И наконец, сок в небольшом количестве был собран. Дома прокрутили на мясорубке листья столетника (древовидное алоэ), добавили настоящий липовый мёд и ещё семена пахучей травки, а также медвежий жир и муравьиный сок. Всё   перемешали, и мама по ложке употребляла три раза в день. Я попробовала, но не понравилось на вкус, слишком горькое лекарство, даже мёд не помог.

Ещё баба Дуня натирала спину мамы какой-то мазью, обкладывала листьями лопуха, и заставляла лежать целый час. Через полгода мама обследовалась в больнице, ей сказали, что туберкулёза нет. Врачи удивились своей прежней ошибке. А я,   да и все домашние знали, в чём дело. Меня баба Дуня любила, говорила: — Это моя замена растёт в траволечении. Тем более, что все признаки к этому были. Я внимательно наблюдала за действиями бабушки, перенимая её знания.

Но мама не советовала мне заниматься с бабушкой травами, «а то научишься какому-либо колдовству», говорила. Ничего себе разговорчики! Это она, значит, после всех полезных вещей, как бабушка её саму лечила, так думала? Я иногда бабу Дуню спрашивала: — А почему ты не можешь помочь вон дядьке Илье? Он так кашляет сильно, ведь маму вылечила же?

А бабушка: — Я не могу лечить людей, не верящих в это, да и потом, он же сам не обращается ко мне с просьбой. Как я силком притащу его на лечение?  Бабушка и меня спасала от разных заболеваний. Чего только я не подхватывала в детстве: и кожные, и простудные, заболевания ушные, глазные, нервные, даже какая-то лихорадка приключилась с высокой температурой и галлюцинациями. Однажды и речь потеряла. Испугалась страшно, что хочу сказать, а не могу. Бабушка уложила меня на деревянный резной диванчик, головой к иконнице, дала выпить настойки из корней горного цветка, погладила руками по животу (солнечному сплетению) и сказала, что через полчаса заговорю.

Я засекла время, ещё не веря в такое исцеление, в самом деле так случилось. Вот уж чудо из чудес. Наверное, бабушка ещё и гипнозом обладала. И вправду, глаза у неё всегда смотрели прямо в душу. Многие её боялись. Но я знала, что баба Дуня всегда поможет любому и поступает по-справедливости. Валеру, младшего моего брата, вылечили, он перестал заикаться, а раньше ни одного слова сказать чисто не мог, только я его и понимала. Прямо праздник наступил в семье.

Перед этим к нам приезжали из районо, и ругались, почему ребёнку скоро девять, а он в школу ещё не ходит. Предположили, что семья держит курс секты баптистов. Баба Дуня сильно ругалась, и кричала на районщиков: — Какие мы вам баптисты? У меня два сына в коммунистах, и все внуки учатся в школе. А этот ребёнок больной, его и так дразнят, как же мы теперь до выздоровления отдадим его в школу? И правда, Валеру до того сильно дразнили, ведь дети бывают очень злыми, не понимающими того, что у человека горе.

В детском саду он пробыл всего лишь день, и маму вызвали, потому что сын потерял сознание. Выяснилось, что его задразнили детишки, и от нервного напряжения он упал в обморок. Больше в садик не ходил, а находился под присмотром у бабушки. И вот случилось чудо — его вылечили. Может быть, сама бабушка, а, вернее всего то, что мама объездила многих других целительниц. Выливали воском, поили отварами трав, заговаривали. В девять лет он пошёл в школу в первый класс уже почти без дефекта. Немного протяжно говорил, как ему рекомендовала бабушка, но заикания почти не ощущалось, это было уже хорошо.

      Я оберегала брата от всяческих напастей. Приучала его к самостоятельности, распевала с ним протяжно слова, чтобы была речь понятной, поощряла участие в детском школьном хоре (у Валеры оказался такой сильный голос, что он был солистом), водила в походы на природу. Очень уж я любила гулять по лесам-косогорам, к чему меня приучили походы с бабушкой, убегала из дому в любую свободную минуту, в погоду и непогоду. И зимой, когда ветви деревьев были приукрашены инеем как в сказке, и весной в пору расцвета ранних цветов, и летом в зелёную глушь спускающихся до земли лиан и тяжёлых веток, и осенью в ярко-оранжевое цветенье листьев и кустов. Т

олько в грозу не посещала любимые лесные места, боялась пожаров, от которых горы страшно горели, особенно в ночное время было хорошо видно. А ещё бабушка учила меня варить еду. Вернее, я сама к ней приставала во время готовки, задавая вопросы, откуда в нашей стране появились овощи, и кто дал название какому-либо блюду, и почему именно эти продукты нужно класть в него. Любила молдавские: дзаму, плачинты, мамалыгу, особенно с соусом (рагу из мяса) и сыром (разогретым творогом), голубцы.

В нашем селе проживало ещё много армян, поэтому некоторые блюда мы считали молдавскими, а они армянскими, такими, как каварма, долма и турша. Но мы были не против равноправия, делясь с подружками разных национальностей вкусностями домашних блюд: армяно-узбекским пловом, молдавскими пирогами из русской печи. В будние дни обычно готовили постную пищу, а в воскресенье – обязательно из тушёного мяса, из свежей курятины. Я уже в восемь лет могла сделать домашнюю лапшу, постные лепёшки на печи, да зелёный борщ (с щавелем) и обязательно блюда из фасоли – стручков и зёрен.

Бабушкин младший брат женился на грузинке, и проживали они в Цхалтубо. Так нас также приучили готовить лобио, а жена бабушкиного сына приехала из Сибири, и я впервые узнала, что можно делать пельмени из грибов. Ещё бабушка Дуня рассказывала мне про историю своего села: как в Краснодарском крае появилась Молдавановка, которое называлось раньше Шапсуго, и откуда там взялись молдаване. Интересно было беседовать с любимой бабушкой, которая находила благодарную слушательницу в лице своей внучки, а я в её лице — неиссякаемый источник знаний от народа.

Людмила Михайловна Николаева