Свадьба

— До чего весёлы раньше свадьбы-то были! — И не бай, Нюра, не чета нынешним. -Умели мы погулять, Зоя, помню, когда Борька женился до того дошло, что Федьку Сивого потом три дня найти не могли.

— Как не помнить, всем селом его тогда искали, думали уж утоп, а он окаянный в соседней деревне нашёлся! — Ой, до сих пор, как вспомню, так покатываюсь со смеху, — вытерла слёзы бабка Нюра,

— Это ж надо, уснул в чужой телеге, рогожей прикрылся, чтоб комары не заели, а гости-то как стемнело домой засобирались, дети, мол, малые дома, надо ехать, спасибо за хлеб-соль, сели на телегу, ну и укатили. Вместе с Федькой.

— Ить до чего спал, — смеялась бабка Зоя, — И не понял, что везут его и не проснулся. — Какой понять, он ещё на следующий день до обеда под тою рогожей-то дрых. А к обеду проснулся, глаза открыл и не поймёт ничего, темно, душно, сверху давит чаво-то.

— А это хозяева навозу навалили сверху, в город собрались везти, на продажу по договорённости. Дочку свою старшую отправили, она с лошадью хорошо управлялась. — Ой, Нюра, смех! И ведь тоже Федьку не заметили.

— Заметишь его… Тощой был, что твоя клюка. Это уж опосля его Наташка-то раскормила. Да и хозяевы сами тоже с похмелья, чай, и они на свадьбе хорошо погуляли, не только Федька.

— Вот нам с тобой смешно, Нюра, а Наташу, поди, тогда чуть кондратья не хватила, когда посреди леса Федька из-под навоза заголосил.

— Не бай-ка, Зоинька, — снова покатилась со смеху бабка Нюра, — Дурак-то, испужал девку. Я, говорит, думал, что в гробу очнулси! Заголосил да полез из-под рогожи-то, благо не шибко большая гора навоза была.

Наташка как тако явление увидала, так с телеги-то и повалилась, руками замахала, закрестилась. А Федька лезет из навозу-то! Выскочил как чёрт из табакерки и всё голосит, да руками машет!

— А Наташка глядит како чудище на свет Божий из говна вылезло, так и бросилась в лес бежать, не разбирая дороги, думала конец ей настал. Сожрёт её эта нехристь сейчас и костей не найдут в лесу. Я, дак чай там же бы и померла со страху.

— Сравнила, старая, себя и девку молоду! У неё сердце-то крепко будет, чай. — Наташа-то бежит, а Федька за ей. Он, видишь, уж понял к тому моменту, что не помер, обрадовался, значит. Ну и хотел Наташку догнать да успокоить, что бояться ей нечего.

— И ведь успокоил, — ответила Нюра, — Так успокоил, что тепереча четверых внуков уж няньчат. — Что есть, то есть, а тогда она его знатно огрела палкой. Он чуть и вправду дух не испустил, на этот раз уж по настоящему.

А как он брякнулся наземь, она ближе подошла, да на него глядит, и узнала в чудище навозном Федьку с соседнего села. Тут уж она ещё хлеще испужалась, думает, ну всё, убила парня. Давай реветь. Дитё ещё, семнадцать годов.

 А Федька возьми да оживи, и тоже, не будь дурак, выкрутился. Ежели, говорит, на свидание со мной пойдёшь, так никому не скажу, что ты меня чуть на тот свет не отправила. — Вот как раньше семьи-то создавались, Зоя, разом и на века!

— Да… Зимой уже на их свадьбе плясали, ой весело тоже было! Степан уснул пьяный, а Любанька ему на лбу нехороше слово написала свёклой, то, что из трёх буков.  Тот наутро проснулся, похмеляться пошёл, а все над ним хохочут.

Он не поймёт, что такое. Потом к зеркалу кто-то его подвёл. Ох, и бежала тогда Любанька от него по улице, у Марчёнковых в избе спряталась. Ну ничо, опосля Степан похмелился, раздобрел, сам посмеялся.

Дня два ходил ещё с тем словом на лбу, пока в бане не попарился.  А Федька с той поры и стал не Сивым, а Навозным. — Ох, — вздохнула Нюра,

— Ну тебя, Зоя, аж от смеха всё подвело в нутрях. Айда чаю что ли попьём, всё пересохло в роте-то. — Пойдём, попьём, — согласилась бабка Зоя, кряхтя и вставая с дивана, — Да, весёлы раньше свадьбы были…. Не то что теперь…

Елена Воздвиженская