Северные были

Татьяна проснулась от холода. За ночь в доме выстыло. -А ведь вечером хорошо натопили… Вчера, двадцать восемь было. Ночью, тридцать пять, не меньше завернуло! Вон, как окна застыли! Надо до работы — истопить печку. Север. Родные края. Холода- привычное дело. Натянув, прямо на пижаму, халат, тихонько прошла на кухню. Возле печки лежала большая охапка дров. Васек позаботился. Маленький, а такой ответственный! Татьяна улыбнулась, вспомнив, как однажды прочла Ваську сказку «Айога» .

Там мама превращается в кукушку, и улетает, потому что дети не любили мать,не заботились о ней. Эта сказка произвела на него такое впечатление, что он неделю ходил хвостиком за Татьяной, и все спрашивал: -Мамочка! Ты не улетишь от меня? Я всегда-всегда буду тебя слушать, только ты, пожалуйста, не улетай! Дочки выросли. Старшая- педагогом работает. Мансийский язык в национальной школе преподает.

Прошлой весной замуж вышла. Доченьку родила. Еще маленькая Анютка, а скуластенькая. И разрез глаз, и цвет как у Татьяны. — Крепенькая такая остяточка! Наших, остятских кровей. Меня папка всегда остячкой звал. Когда в интернате жила, там тоже так называли. Другие обижались,а я гордилась. Русских-вон сколько, а нас -мало. Вымирающий вид, или, как еще говорят «Малочисленные народы Севера».

Отец же шутил-«Последние из Могикан» В Ленинградском институте имени Герцена, каких только национальностей не было! И зыряне , и ненцы, и эвенки, и чукчи. Много интересного узнала Татьяна о них. У каждого народа, свои традиции, легенды. У манси много своих легенд. Вот легенда о Золотой Бабе. Так и не раскрыта тайна Сорни Най. Отец мечтал ее найти . Говорил, что старик Кирилл видел ее. Правда , отец сомневался в этом. Старый остяк Кирилл одиноко жил в заброшенном поселке совершенно один. Охотился, рыбачил.

И рыбаки, и охотники-все знали его. Каждый считал своим долгом, заехать в его домишко. Привезти продуктов — муки, чаю, сахару, масла, и, конечно, водки. Кирилл любил выпить. А выпив, становился очень разговорчивым. Рассказывал о том, как «завалил «медведя, как обманул «шайтана», и еще много разных интересных историй. Про Золотую Бабу он говорил — не всем она показывается. Женщинам ее смотреть нельзя. Да и мужчинам –только своим. Не любит она непочтительного к себе отношения. Кто ее увидит непосвященный — тот в тайге сгинет: или в болоте утонет, или шайтан закружит — с дороги человек собьется. Сейчас и по телевизору о ней стали говорить, и книги издавать.

А тогда она, Таня, впервые это от отца услышала. Потом от Кирилла. Отец часто у него бывал. Говорил, что Кирилл ему приходится родственником. Татьяна тоже не раз бывала в этом гостеприимном домишке. Помнит, как однажды, еще девчонкой, поехали они с отцом на лодке за клюквой. С самого утра на озере гуляли волны. Но отец не привык откладывать задуманное, и , поставив лодку наперерез волне, ловко пересек озеро.

Ягод было — видимо – невидимо! Набрали мешок. Начал накрапывать дождик. Отец решил ехать домой. Но не тут, то было! Старенький мотор «Вихрь»,которым он очень гордился, вдруг закапризничал, и никак не хотел заводиться. Скоро одежда Тани промокла насквозь, с волос и накидки, которой укрыл ее отец, стекали прямо-таки ледяные капли…

Развели костер, и Таня сидела у костра, поворачиваясь к огню то одним, то другим боком, пока отец ремонтировал мотор. Он все пытался реанимировать его, чистил свечи, но тот окончательно сломался. От мокрой одежды шел пар. Кругом сыро. Осенью , да в пасмурную погоду, сумерки навалились быстро. Скоро отец уже ничего не мог видеть в моторе. Расстроенный, он гневно ругал мотор, клюкву , жену, которая отправила их за ягодами, себя -за то, что не проверил мотор.

Не раз, за свою жизнь, ему приходилось ночевать в лесу у костров, но в этот раз с ним была Таня. Надо было, что — то делать… Он поставил мешок с клюквой в лодку, Усадил Таню, и укрыл ее брезентом, а сам — снял сапоги, закинул их в лодку, и вошел в воду. Как бурлак, стоя по пояс в ледяной воде, отец вел лодку вдоль берега. Волны хлестали в борт, обливая Таню и наполняя лодку ледяной водой . Было противно, темно, холодно и страшно. Она не знает, сколько времени прошло. Вдруг в темноте они увидели огонек.

Слабенький, тусклый, но огонек!! Залаяла собака. И вот, наконец, отец вытянул лодку на берег, и велел Тане выходить. Руки ее не слушались, а ноги ничего не чувствовали… Приветливый огонек — это было окно избушки, где жил Кирилл. Отец постучал в дверь — открыл маленький худенький старичок. Он сразу же захлопотал, забегал, что-то приговаривая. Шустро затопил печь, поставил чайник.

На столе горела керосиновая лампа, и противно пахло соляркой. Отец попросил у старика, которого он назвал Кириллом, что ни будь из одежды, переодеться…Тот принес целую охапку старья- шубы ,штаны. Для Тани отец выбрал серые, драные, штаны, и полосатую синюю рубаху, с истлевшим воротником. На ноги — мягкие тапочки из какого — то меха. В другое время, Таня не надела бы такую рвань , но сейчас была и этому рада. Дрожа от холода, натянула на себя все, что ей дали . Но холод ,кажется, проник внутрь -и сухая одежда не согревала. Ее по- прежнему колотило . Под ногами крутились котята.

Пушистые, дымчатые комочки. А маленькая собачонка по имени Дамка, села в сторонке , и сердито рычала и скалила зубы. Кирилл дважды объяснял ей, будто она понимала , происходящее. -Дамка! Ты что это рычишь? Видишь, дождь на улице, холодно. Ты – то вот сидишь в тепле… Людям положено в тепле ночевать…Мы с тобой должны их согреть, одежу дать. Чаем, опять же напоить… Так положено.

Отец надел шубу. Его красные опухшие пальцы с трудом двигались, когда он пытался застегнуть пуговицы. Хозяин наварил нежданным гостям ухи из окуней, приготовил чай. Достал бутылку водки. Налив себе и хозяину, в алюминиевые кружки прозрачной, противно пахнущей жидкости, отец плеснул немного ее и Тане в чай. На ее слабый протест , строго сказал: — Пей, и ложись спать. Мне еще за тебя перед матерью отвечать. Не хочу, чтобы ты заболела! Через пять минут голова Тани стала тяжелеть, глаза слипаться. Все закружилось. По телу пробежала теплая волна. Отец проводил ее до продавленного дивана, накрытого старым фланелевым одеялом. Укрыв дочку , отец вернулся к столу. Сквозь сон она слышала родной голос отца и старческий, надтреснутый голос Кирилла, который рассказывал что- то.

Утром она обнаружила, что вся ее одежда высохла, возле печи. Отец спал на кровати Кирилла, а сам хозяин спал, свернувшись калачиком, на лавке возле стола. До обеда провозились с мотором, который все таки , удалось завести. Выглянуло солнышко. Песчаный берег стал нарядным, и совсем не страшным. Старик еще не проспался, и вместо помощи, больше мешал. Он все пытался плясать, и тогда Дамка заливалась звонким радостным лаем.

Таня сидела на берегу и играла с пушистыми котятами. Наконец ,мотор ,прочихавшись, ровно и спокойно зарокотал. Когда она уже сидела в лодке, старик вдруг закричал- -Подождите! И побежал в сторону своего дома. Таня подумала, что он собрался с ними ехать, но нет… Он принес узелок со свежими карасями. Отец отказывался брать это узелок, и тогда Кирилл заплакал… -Ты не хочешь, не ешь! Это я твоей бабе, ребятишкам… Т

ак положено… Еще со средины озера Таня увидела на берегу женскую фигуру. -Папа, смотри, это мама! Она… Она ,поди, с вечера здесь стоит… Мать и правда, до поздней ночи ходила по берегу, в ожидании мужа и дочки. Ночью не сомкнула глаз. С рассвета снова пришла на берег. По глазам было видно — плакала. Она знала, что муж ее опытный рыбак. Но душа, как она говорила, не на месте. Вот и ходила по берегу.

Таня тогда не могла понять- Как это-Душа не на месте? Выходит, у души есть свое место? И что такое душа? Клюквы хватило и себе, и соседке, у которой муж погиб на войне. Дня через два, мама напекла пирогов, достала большой кусок сала, которое хранилось в леднике — большой яме со льдом. К этому прибавила два мешочка с крупой, один-с вермишелью , и бутылку водки. С чердака сняла старую одежду, которую уже никто не носит.

Проветрила, и сложила в мешок. Все это богатство отец отвез Кириллу. И Таня вдруг поняла, откуда у него целый ворох одежды! Это каждый, кто хотя бы раз ночевал в гостеприимном домишке Кирилла, считает своим долгом согреть и накормить тех, кого еще застанет непогода или другая неприятность…

Потом она еще несколько раз бывала в гостях у Кирилла. Он всегда радовался приходу людей. Танин друг Костя-журналист, говорил, что гостеприимство, это национальная черта северных народов. Может это и так. По крайней мере -про Кирилла это верно. И,вообще,он был большой чудак. Каждый день он выносил в чашке еды, и ставил на столбик возле дома, для шайтана. Так и говорил- «На, шайтанушко, покушай. Я рыбачить иду. Ты мала-мала мне помоги.

Надо сказать — он никогда не возвращался без добычи. Видно неведомый шайтан и вправду помогал ему. Заходя в лес, кланялся , просил прощения за то, что побеспокоил. Оставлял на пеньке то, что принес- кусочек рыбы, хлеба, конфету, неважно- и говорил: -Я за ягодами пришел. У тебя их много. Дай мне мала — мала. И тебе хорошо, и мне — хорошо.

Делал он подношения и священной лиственнице. Однако праздновал Христианские праздники — Рождество, Пасху, Николу. В его избушке, на видном месте висела икона Николая Угодника. Его религия, смесь христианства с шаманизмом. Но ему удобно было жить именно так. За его заброшенной деревушкой был большой холм. Видно было, что это рукотворный холм. Не раз мужики порывались сковырнуть этот холм — узнать, что он скрывает….

Однажды, тракторист Юрка Качан все- таки решил столкнуть его. Но Кирилл не дал это сделать. А его мнение все уважали. И вот что Кирилл рассказал об этом холме. Давно-давно на месте холма было поселение. Жили в нем люди из рода Бобра — я – из этого рода. Много людей было в нашем роду. Мужики, бабы, ребятишки. Хорошо жили. Началась война этого рода-с другим родом. На защиту своего рода встали все.

Но перед тем, как идти воевать, посреди селения сделали навес, на столбиках, на который насыпали много земли. Всем детям и бабам -велели сидеть под навесом. Храбро сражались люди нашего рода, да только у врагов силы было больше. Отступили воины рода Бобра — схватка была смертельной. Враги в деревню вошли. Сражение продолжилось под навесом. Когда враги тоже зашли под навес, воины из рода Бобра выбили столбы, что поддерживали крышу, и она всей тяжестью погребла всех. и детей, и баб, и воинов из рода Бобра, и врагов.

Вот откуда здесь холм. Давно спят они. Крепко спят в нижнем мире . Нельзя будить- Шайтан не велит… А я, последний из этого рода -храню их покой. Жаль, нет сейчас Кирилла, а то бы Татьяна поговорила с ним, расспросила обо всем. Надо обязательно рассказать сыну о Кирилле. Если он был отцу родственником, значит Васек — тоже из рода Бобра, и не оборвался род со смертью Кирилла. О смерти старика Татьяна узнала, когда училась в Ленинграде.

Приехав на каникулы, она пошла на кладбище. Заглянула и на могилку Кирилла. Выполола траву , положила конфеты и кусок пирога ,Поклонилась и сказала словами Кирилла- -Так положено…. Так положено — уважать и любить другого человека. Помогать ему в беде, делиться тем, что сам имеешь. Этому научилась Таня у матери и отца. А еще, у большого человека-остяка Кирилла.

Нина Сондыкова