Русские романсы

 Костер давно погас

Костер давно погас а ты все слушаешь,
Густое облако скрыло луну.
Я расскажу тебе как жил с цыганами,
И как ушел от них и почему.

В цыганский табор я попал мальчишкою,
В цыганку гордую влюбился я.
Но я не знал тогда про жизнь цыганскую,
Любви цыганской я не знал тогда.

Однажды вечером взгрустнулось что-то мне,
И я отправился к реке гулять.
Гляжу цыганка там с другим целуется,
И злобный взгляд ее ожег меня.

Цыганка гордая вперед подалася,
И тихо молвила в ночную мглу
Я птица вольная люблю цыгана я,
И за любовь свою скорей умру.

Как это водится цыгане табором,
Кочуют издавна средь рек и гор.
А та цыганка мне всю жизнь испортила,
И отняла навек покой и сон.

Все русские романсы

НОСТАЛЬЖИ

В парке Чаир, распускаются розы, В парке Чаир, расцветает миндаль… Ну что старики, всплакнём под рюмку водки? Ещё раз, пробежимся босыми ногами по тёплым лужам детства. Когда вода пузырится от хлёсткого, скоротечного ливня, когда раскаты грома улетают вместе с тучами.

А мы приплясываем и заходимся визгом под тёплыми, бичующими струями. Откроем старый фотоальбом с пожелтевшими снимками, отлистнём к истокам, к началу. Нет, не будем лить слёз, к чему? Нам есть, что оставить после себя. Наши дети рождались не планово, но по наитию, как божий дар, как божья искра. Есть, кому попенять, будет, кому воды принести, если конечно пить восхочется.

А кто не сподобился? Суди его бог. ИТАК! Помните, как в школе на переменке бегали в ближайшую булочную, что бы на сэкономленные с обедов копейки купить кубик сладкого, прессованного какао? А зелёный, только вылупившийся крыжовник? Твёрдый и кислый.

Поешь его и ещё полдня ходишь с оскоминой и отбитыми зубами. Помните акацию с её стручками? Ну, кто ещё кроме пацанов мог догадаться делать из неё пикульки. А потом ходить и пищать, нудно и противно, до тех пор, пока кто-нибудь из старших не даст поджопника. Тот кусок хлеба, посыпанный сахарным песком и сбрызнутый сверху (что бы не рассыпалось) водой, перехваченный по быстрому, что бы мать не загнала домой.

А на улице крик дружков: — Сорок семь, дели всем! Помните шорты, перешитые из брюк старшего брата. А настоящий дембельский ремень с бляхой, подаренный тем же братом? Костюмы и куртки, к подкладу которых подшивалась обязательная заплатка с пуговицей.

Ну, кто сегодня станет ходить с заплатой на заднице, а тогда… Исключительно справедливые времена равенства, когда мой начальник и я одевались на «Хренодежде» и обувались со «Скорохода». Как в армии: — «Безобразно, но однообразно».

Помните дом, напротив, с веником на крылечке, прислонённым к двери? Хозяев нет дома. Коммунизм, детская доверчивость? А велик, один на весь двор, собранный из хрен знает чего. Обшарпанный, с недостающими спицами, но с обязательной трещоткой в заднем колесе, на котором мы недомерки катались под рамой.

Первые рогатки с резиной от велосипедной камеры и языком от старого ботинка найденного на помойке. Поджиг – самопал, заряжающийся через ствол селитрой от спичек. Дворовую собаку, которую звали обязательно Найда или Шарик. Которую кормили всем двором, а потом всем двором же в слезах и со скорбными мордахами хоронили за домом на пустыре, задавленную каким то скотом.

Побеги из школы в киношку на «Оцеолу» или «След Сокола». Второй дневник, спрятанный под лестницей на подступах к дому. И двойка, не очень аккуратно подчищенная бритвочкой. Времена всесоюзного сбора макулатуры и металлолома, пионерских слётов с песнями: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих. Близится эра»…

Эра так и не приблизилась, но и жизнь на этом не кончилась. А та девчонка из дома напротив, которую вы дёргали за тощую косичку, подсовывали ей мышей и жуков и пуляли в неё жеваной промокашкой из трубочки. А чуть позже, с пришествием зачатков ума ей же носили портфель из школы, рассказывали о героических поступках. Таких, как прыжок с гаража с зонтиком.

Или о том, как смешно плавают лягушки, если их надуть соломинкой через жопу. А она хохотала с восторгом и обожанием и называла вас дураком. А драки улица на улицу, двор на двор. Свинчатки и куски велосипедной цепи, обмотанные изолентой, носимые в кармане для отмашки. Первый глоток плодово-выгодной разливухи за гаражом, в кругу таких же малолетних оболтусов.

Старые наивные фильмы: «Три тополя на Плющихе», «Волга – Волга», «Кубанские казаки» с Мариной Ладыниной, жующей ватный калач. А окно в другой мир, яркий и музыкальный, в виде Раджа Капура в «Бродяге», а «Бобби», а «Господин-420».

Старые и наивные танцы, нет, тогда ещё не дискотеки. Фокстрот с девочкой, и её локотки внутрь, держащие Вас на пионерском расстоянии. И песни. Господи, что это были за песни. «Кружит голову мимоза, я приду опять, любовь бросить невозможно, можно потерять». А Шизгара из Шокинг блю, а Битловские Об-ла — ди об-ла-да, Еллоу субмарин. А Роллинги, Анималз, Квин. Какие музыканты были, Риччи Блэкмор, Джон Леннон, Мик Джаггер.

А радиохулиганы с обязательными Высоцким, Рубашкиным, Токаревым. А Голос Америки, Би Би Си… Пьяненькие Первомайские демонстрации. Где Вы сидите на плечах у отца, самого сильного человека в мире. Кругом море флагов, цветов, а кто-то отпустил надутые гелием воздушные шары, и они улетают в бескрайнее голубое небо.

Самый добрый, самый родной человек на всём белом свете, — бабушка. Бабуля! Где всё это? Куда ушло, улетело, кануло? За дымкой лет стираются черты друзей, школьных учителей, дворника дяди Фарида, которому мы балбесы полой пиджака показывали свиное ухо, а он страшно ругался и грозился насовать нам в штаны крапивы. Где милый дом, берёзка, посаженная собственными руками.

Сколько друзей и родных ушло, сколько их ещё сойдёт с дистанции, не добежав до финиша вместе с нами. Уже свои собственные дети и внуки дёргают за усы и бороды.

Уже поседели не то, что виски,… да что там говорить. Со сладким щемом и тёплой слезой в груди вспоминаю эти насыщенные, драматические времена, забыть которые невозможно. Времена нашего детства. Да простит мне автор, но что бы закончить свой немудрёный рассказ, не смог найти ничего лучше, чем это:

Много мути и я оставил, Сапогами родник поганя. Буром пря, прямо против правил, Напиваясь и хулиганя. Но здесь кожей готов раздеться, И глаза увлажнить без срама. Я сегодня в гостях у детства, Я вернулся ну, здравствуй мама . В. Рыжков.

Евгений Староверов